— А, по-вашему, что, если он бедняк с улицы и мы с ним не знакомы, то он не достоин помощи? — Она смотрела на Андриана так, будто хотела испепелить своим взглядом. Может быть, если бы от него на сиденье осталась лишь горстка пепла, ей было бы легче смириться с тем, что миром правят вот такие равнодушные люди. — У вас вместо сердца кусок льда! Ненавижу вас.
Ядовитая горечь, уже так хорошо знакомая Андриану, разлилась в груди. Инара права, его сердце замёрзло в тот день, когда он потерял жену и сына. Мир жесток и несправедлив, он забирает у нас самых близких. Бескрайняя Пустыня однажды призовёт каждого, и противиться её воле бесполезно. «Всех не спасти», — повторял себе Андриан. — «А может быть, не спасти никого». За прошедшие четыре года ему пришлось научиться равнодушию. В нём он нашёл своё спасение от жгучей боли. До встречи с инарой ему прекрасно удавалось не испытывать ни радости, ни горечи, просто проживать один день за другим. Но эта бестия безошибочно находила его так и не зажившие раны и безжалостно бросала в них острыми словами и огненными взглядами.
— Подвинься. — Андриан выглянул в окно и, заметив распластавшегося на земле мальчишку, выругался. — Останови! — крикнул он кучеру. Не дожидаясь, когда тот откроет дверь, Андриан сам бросился на улицу и, растолкав толпу, пробрался к мальчишке. — Что здесь случилось?
Глава 4
— Лошадь, Ваша Светлость. — Герцога в нём люди признали сразу же, раньше он частенько останавливался в этом городке. — В грудь лягнула, стерва! Не сильно, но… мальчишка же. Что с него взять?
Мальчик был бледен и сбивчиво дышал. Андриан трясущимися потными руками поднял ребёнка с земли и понёс к карете. В тот момент ему казалось, что кошмары, преследовавшие его ночами, перестали избегать солнечного света и теперь нашли дорогу в часы его бодрствования.
— Дверцу закрой за мной, — велел он инаре, уложив ребёнка на сиденье, а сам принялся развязывать шнуровку на своей рубашке. Его сердце бешено заходилось в груди, а тело горело. — Ну, что ты смотришь? Давай уже, лечи. — Он пересел на противоположное сиденье, уступая Розалин место рядом с мальчиком.
Она сделала глубокий вдох, положила на грудь ребёнка правую ладонь, и от неё начал исходить зеленоватый свет.
— Рёбра сломаны, — сказала инара с досадой. — Они быстро не срастутся.
— А ещё что?
— Остальное так, по мелочи. Ударился немного. И сознание от боли потерял.
Спустя несколько минут, когда свет от ладони инары погас, мальчик шумно вдохнул и испуганно открыл глаза.
— Ну, вот и всё, — сказала она улыбаясь. — Страшное позади.
Страшное и впрямь было позади. Они довезли ребёнка до торговой улицы, где его отец работал мясником в лавке, и, передав ему сына, продолжили путь в замок Тэная. Герцог на этот раз подозрительно молчал, и инара то и дело бросала на него косые взгляды. Ей было странно, как быстро его равнодушие сменилось волнением за жизнь мальчишки. Неужели холодность герцога была лишь показной?
Какое-то время он делал вид, что не замечал, как внимательно она на него смотрела, но в итоге не выдержал и встретился с ней взглядом.
— Я думал, что ты избавишь меня от страданий, — сказал он слегка охрипшим голосом, — но ты только и делаешь, что становишься их причиной.
— А при чём здесь я? Просто вы не находите в себе мужества признаться, что вам тоже хотелось помочь. Не так уж вам и всё равно.
Андриан смерил её холодным взглядом и отвернулся, инара тоже принялась рассматривать дворы в очередной деревеньке, мимо которой они проезжали. В отличие от южных, сараи здесь были обмазаны толстым слоем глины вперемежку с соломой, видимо, чтобы внутри сохранялось тепло. А жилые дома, построенные из толстого сруба, не имели почти никаких отличий друг от друга. Небольшие, добротные, огороженные ровным частоколом.
В дороге они останавливались трижды, чтобы сменить лошадей, и один раз, чтобы отобедать в таверне, у входа в которою стояло ещё два экипажа.
Ела инара медленно, то и дело вздыхая. Северная еда показалась ей невкусной, а специи непривычными.
— Лучше бы вообще, кроме соли, ничего туда не клали, — буркнула она, отодвигая от себя всё же опустевшую тарелку.
— Ещё вина, Ваша Светлость? — спросил подавальщик, расточая вокруг себя чрезмерную услужливость.
Герцог отрицательно покачал головой.
— А для спутницы? — подавальщик одарил Розалин многозначительным и одновременно любопытным взглядом.
— Особенно для спутницы не надо.
Как Андриан и ожидал, присутствие Розалин вызывало неприкрытый интерес. Когда он привезёт её в замок, по округе тут же поползут сплетни, но на этот раз они будут ему только на руку. Если все узнают правду о том, что он привёз из южных земель инару, тогда к нему зачастят и соседи, и король. Последнего, к слову, он предпочёл бы видеть как можно реже.
Но Андриану совсем не хотелось позволять кому-то, кроме него самого, приближаться к его инаре. Да и, учитывая вспыльчивость и своенравие Розалин, ничего хорошего из её знакомства с другими знатными северянами всё равно бы не вышло. К его счастью, эта девчонка была настолько красива, что любой, увидев её, мог сделать только один очевидный вывод: из Каринэи герцог привёз себе наложницу. Злые языки мигом разнесут эту сплетню по округе, и Андриан ни за что не станет её отрицать. Лучшая ложь — это та, которую собеседник придумывает самостоятельно.
Оставшуюся часть пути до замка он был прогружён в эти мысли и очнулся от них, лишь когда карета миновала перекидной мост через ров и въехала во внешние ворота крепости, расположенной на монолитной каменной возвышенности. Строение выглядело суровым и неприступным, в нём чувствовался настоящий дух севера.
Розалин, продремавшая половину пути, встрепенулась и принялась удивлённо рассматривать каменные дома, стоявшие на косых фундаментах. Мощёная дорога, ведущая к замку, шла вверх полого, но карета всё равно ехала по ней медленно — лошади уже порядком устали.
Когда они наконец вышли, по обе стороны от Розалин тут же встали уже знакомые ей два стража. Побег, который изначально казался ей решённым делом, теперь выглядел всё менее и менее вероятным.
Каменные стены замка встретили Розалин молчанием. Даже слуги, внимательно наблюдавшие, как стража ведёт её по парадной лестнице в северное крыло, стояли молча, не перешёптываясь, будто увидели не женщину, а призрака. Словно в звуке её шагов слышались порывы давно затихшего здесь ветра.
— С возвращением, Ваша Светлость, — донеслось до Розалин запоздалое приветствие слуг.
— Подготовьте для гостьи покои рядом с моими, — велел Андриан с порога. — Как только всё будет готово, скажите стражникам, и они её проводят.
— Да, Ваша Светлость. Сегодня же будет сделано.
«Да, Ваша Светлость», — передразнила Розалин про себя. — «Будет сделано, Ваша Светлость. Хотите ещё одно герцогство? Так вот вам Каринэя. Хотите себе инару? Да пожалуйста. А, может, узницу? Да легко! Весь мир к вашим ногам, Ваша Светлость!»
— Проклятый герцог, — прошептала Розалин, и один из охранников покосился на неё недобро.
По узкому коридору, увешанному старыми гобеленами, изображавшими сцены охоты и сражений, разносилось эхо их шагов. Оно, как набат, сопровождало Розалин до гостевой комнаты, где её заперли временно, до тех пор, пока слуги не подготовят другую, рядом с покоями Андриана.
Розалин вновь кипела от возмущения: мало ему было увезти её на север и сделать своей пленницей, так он ещё и решил поселить её по соседству с собой, наверняка собираясь не раз почтить её своим присутствием.
Она уже с полчаса нервно прохаживалась от одной стены пыльной, не убранной комнаты до другой. Ритмичные шаги должны были успокаивать, но её душа по-прежнему клокотала и требовала призвать обидчика к ответу. Поведение герцога шло вразрез с представлениями Розалин о человечности.
— Каждый должен иметь выбор, — шептала она себе под нос. — Так почему у меня его никогда не было?
