Я молчала, когда она отстранённо рассказывала про то, что ни одна из эльфиек, побывавших в руках людей, не понесла. Как и ни одна из людских женщин, прибывших сюда в качестве невесты.
Дополнить предположения Лиэрот о невозможности смешения крови наших народов мне было нечем. Как я уже упоминала, эльфы не насиловали людских женщин. Просто убивали. А вместе с ними детей, жавшихся к матерям. Стариков, пытавшихся защитить родных слабыми руками. Они хотели очистить захваченные ими земли от любого присутствия людей.
И главный чистильщик среди эльфийского народа стал моим мужем.
***
Нельзя было за неполных три дня хорошо изучить чужую культуру, но даже того, что я узнала, хватило, чтобы поразить меня до глубины души.
Эльфийские женщины имели практически равные с мужчинами права. Они занимали важные государственные посты, могли полноценно обучаться магии, науке и воинскому делу. Несколько веков назад эльфийки даже состояли в регулярной армии, но король запретил это, желая оградить женщин от незавидной участи человеческих пленниц. Эльфийские девы, кстати, за это ему благодарны не были, и посчитали подобную заботу, скорее, оскорблением. Они регулярно подавали прошения об отмене старого указа.
Далеко не все женщины учились воинскому искусству, многие за столетия, а то и тысячелетия жизни так ни разу и не держали в руках клинка. Обычно они посвящали себя политике, семье, магии или искусству. Были и такие женские занятия, которые вызывали у меня оторопь.
Эльфы достаточно плодовиты для долгоживущих существ. Обычно эльфийки могут спокойно выносить и родить двух-трёх детей. Правда, чем старше женщина, тем меньше у неё шансов забеременеть, поэтому эльфы стараются обзавестись потомством сразу после женитьбы.
Брак, кстати, далеко не всегда обязателен для рождения малыша. Иногда мужчина заключает соглашение с одной из дев плодородия, которая и вынашивает ему ребёнка. И не всегда это именно одинокий мужчина, желающий получить наследника. Иногда к девам обращаются мужья жён, не сумевших зачать дитя.
Девы плодородия отдельная, уважаемая среди эльфов каста. Но понять такое к ним отношение сложно. Всё-таки меня взрастили в убеждении, что женщина, делящая ложе с мужчиной за деньги, может считаться в лучшем случае содержанкой и фавориткой. В худшем — шлюхой.
У эльфов быть девой плодородия — едва ли не честь. Во всяком случае в этом пыталась убедить меня Лиэрот, что думают на этот счёт сами женщины для меня пока загадка. Девой может стать не любая, а лишь девочка с благословением богини. Ей легче прочих зачать ребёнка, и она способна выносить гораздо большее количество детей. Десять эльфят, рождённых одной девой для разных мужчин — не предел. Конечно, благословлённая вовсе не обязана выбирать этот путь, но именно этого и ждёт от неё общество. Стыдно думать о себе и о продолжении лишь своего рода, когда можешь помочь эльфам в целом. И, как я думаю, если ты откажешься от этой «чести», тебе непременно будут об этом напоминать. Целую вечность.
Дева плодородия спит с мужчиной лишь во время действия соглашения, до тех пор, пока не зачнёт ребёнка. Затем его отдают эльфу-отцу, а мать лишается на дочь или сына всяких прав. За ребёнка отец отдаёт касте дев и женщине, родившей ребёнка, солидное вознаграждение.
— Какое же это служение обществу и помощь другим? — поразилась я рассказу Лиэрот. — Ведь услуги дев всё равно могут позволить лишь те, кто богат.
Лиэрот замялась, а я слегка приопустила щиты, чтобы уловить её чувства. Мне не очень хотелось это делать. В день нашего знакомства, когда я впервые проникла в её эмоции, ощутила такое жалящее презрение, что осталось лишь диву даваться актёрским способностям эльфийки.
Я, конечно, не полагала, что она уважает меня. Но в её глазах даже Руа, чей статус среди эльфов был низшим из низших, несоизмеримо выше человеческой девки. И Лиэрот страдала от бешенства, раздирающего её изнутри. От того, что приходилось улыбаться мне в лицо из-за повеления лорда.
— Это справедливая сделка. Им нужно жить за счёт чего-то. Если они будут беспокоиться о собственном пропитании, то, когда им думать о материнстве? — взгляд светло-зелёных глаз был спокоен и открыт. Эльфийская леди умела располагать к себе. Не будь у меня магии, я никогда не заподозрила бы в ней недоброжелателя.
Сейчас чувства Лиэрот, впрочем, не были направлены на меня. Я улавливала образы, касающиеся дев плодородия.
Эльфийке претила эта традиция. Как и я, она не понимала не только положения дев, но и того, как можно на протяжении веков расставаться со своими детьми. Лиэрот была уверена, что этот пережиток прошлого активно поддерживают лишь мужчины, которым нравился подобный ход вещей. И будь её воля… она бы всем им показала!
В общем, Лиэрот, несмотря на кажущуюся кротость и спокойствие, была весьма строптива по своей натуре. Но, как истинная дочь своего народа, не допускала и мысли, чтобы позволить мне думать об остроухих иначе как о высшей расе мудрых созданий, совершенных во всём. Поэтому, кипя от негодования внутри, она спокойно расписывала мне, как почётно быть девой. И умудрялась всё представить таким образом, что будь я наивной юной барышней, заплакала бы от невозможности помочь эльфийскому народу.
Так было во всём. Лиэрот никогда мне не лгала, но подавала информацию об эльфах с такой стороны, что не очень понятно, почему они до сих пор ходят по земле, а не вознеслись на небо к богам. Даже про существование касты неполных, чьё положение можно было назвать рабским, рассказывала так, будто это величайшее достижение её народа, а не пережиток прошлого, от которого не спешили избавляться.
Словом, в моей голове творился кавардак. Эльфы перестали казаться мне столь устрашающими, но более понятными не стали.
И Альвэйр в решении этой загадки мне никак не помог, потому что вновь увидела я его лишь в Орлиной роще.
Глава 9
Среди всех эльфийских дев красоту Килтис, сестры короля, славили более всего. И дело было не в идеальных чертах лица, спокойных лучистых глазах и сияющем шёлке волос, что потоком изливался на покатые плечи.
В каждом её движении было столько изящества и величия, что даже древние из эльфов невольно замирали, глядя на неё. И в самых чёрствых душах рождалось сокровенное желание обратить нежный взор её глаз на себя.
Меж тем Килтис минуло всего чуть больше пятиста зим — совсем юная дева по меркам эльфов. И хотя она казалась мудрой, спокойной и рассудительной, ей были свойственны капризы, которым старший брат Ольмирьяр неизменно потакал.
Возможно, она выросла самую чуточку эгоистичной. Но что плохого в том, чтобы заполучить желаемое любой ценой?
Килтис жаждала Альвэйра с тех пор, как он спас её, ещё неразумного ребёнка, в Эдринском лесу. Эльфийка не знала, приходилось ли ей видеть лорда раньше. Но в тот миг, когда сильные руки подняли её, словно пёрышко, и она впервые разглядела его прекрасное лицо, девочка поклялась, что непременно его получит.
Однако Ольмирьяр, старший её брат, заменивший Килтис родителей, лишь рассмеялся, услышав детские речи о том, что принцесса непременно выйдет замуж за Альвэйра.
— Придётся тебе выбрать кого-нибудь ещё, — ладонь короля привычно коснулась макушки упрямицы-сестры.
Лишь пару зим спустя Килтис осознала, что имел в виду брат.
Тот, кого она уже считала своим, принадлежал другой.
Ненависть. О, какая это была ненависть! Раздирающая и всепоглощающая. Эльфы не только жили безмерно долго. Свои сокровенные тайны они тоже хранили века. И, если любовь может жить вечность, но ненависть тем более. Её не поколебать и не остудить…
Килтис замерла, осознав, что под властью чувств, чуть не смяла бутон цветка, которого касались её пальцы. Она медленно вздохнула и, наконец, обратила внимание на тень в углу сада.
— Всё сделано, как надо?
— Да, моя принцесса, — голос отвечающего был бесцветен и тих, такой может принадлежать кому угодно.
