и стону от боли.
Моя голова липкая, тело покрыто потом, когда я кряхчу от каждой судороги и волны жидкости, пульсирующей во мне. Матрас намокший, и я издаю вопль агонии, новые слезы текут по моим щекам.
Подавляющее средство появилось слишком поздно.
Его запах возвращается, окутывая мое тело сладкой лаской, и мое тело отвечает.
— Нет, — выдыхаю я, когда мои соски твердеют, одеяло слишком грубое для чувствительной плоти.
Только не он, пожалуйста. Кто угодно, только не он.
Но образы его красивого лица вспыхивают в моем сознании вместе с горящими изумрудными глазами.
Его низкий голос, шепчущий мне на ухо.
Его тело поверх моего, его твердая длина упирается в мое лоно…
— Нет, — снова стону я, перекатываясь на живот и зарываясь лицом в плоскую подушку.
Я даже не знаю его имени, но мое тело жаждет его.
Я трусь о матрас, трение едва смягчает пульсирующую боль в моей киске.
Я плачу слезами нужды, боли и беспомощности.
Вскоре мои крики переходят в стоны, и моя рука скользит между ног, отчаянно пытаясь ослабить давление.
Мой клитор наливается кровью, становится скользким от вытекающей из меня жидкости. Я бесстыдно тру себя, доводя свое тело до экстаза. Фантазия разыгрывается в моей голове.
Его лицо между моих ног, его большие пальцы накачивают и растягивают меня…
Его член врезается в меня сзади, моя киска сжимается, когда я всхлипываю от облегчения…
Оргазм сотрясает меня, мое тело выгибается дугой на кровати, когда волны удовольствия пульсируют во мне. Я кричу в подушку, отчаянно пытаясь сохранять тишину, насколько это возможно. Я падаю на кровать, мое дыхание ровное, мое тело удовлетворено.
Требуется всего несколько мгновений, чтобы потребность возросла в десятикратном размере.
Тогда нет ничего, кроме боли в моем теле.
ГЛАВА 12
КАЛУМ
Я облажался.
Пора уходить.
Я чуть не убил ее там, когда подумал, что она знает о…
Но она не знает.
Она не может знать.
И, блядь, пришло время уходить.
Бета, Омега, кем бы она ни была, черт возьми, это не имеет значения. Они придумают, что с ней делать, как только я доставлю ее в Центр.
Я не врал, когда сказал ей, что я хороший парень. Тактика допроса намного эффективнее, если она скрывает Омегу.
Но это не моя проблема, независимо от чувства, которое гложет меня изнутри.
Я иду к ее комнате, размышляя, что именно ей сказать.
Извини, что я чуть не убил тебя, но мы сейчас уходим.
Я собираюсь дать ей последний шанс признаться во всем.
А если она этого не сделает, то это ее собственное глупое решение.
Я почти у двери ее комнаты, когда останавливаюсь как вкопанный.
Мед. Карамель. Сирень.
Аромат настолько силен, что я почти пошатываюсь, мои чувства поражены декадентской эссенцией.
Омега в течке.
Рычание вырывается из моего горла, и я держусь за дверную ручку дольше, чем необходимо.
Мой член болезненно напрягается в штанах, когда я вдыхаю ее сладкий аромат.
Она гребаная Омега.
Все это время она была Омегой.
Конечно, она была.
БЛЯДЬ.
Тревожные звоночки звенят в моей голове, когда я открываю дверь. Моя решимость тает, и первобытная часть меня обнажается, готовая к атаке.
Готовая брать. Трахаться. Требовать.
Мой взгляд падает на нее, и я сжимаю руки в кулаки, чтобы удержаться от того, о чем потом пожалею.
Она лежит на кровати, бесстыдно извиваясь, одеяло едва прикрывает ее грудь. Ее светлая кожа раскраснелась, щеки покрыты розовой пылью, мокрые от пота.
У нее начинается течка прямо у меня на глазах.
Это кошмар.
Бутылочка со снотворным все еще на полу, ее содержимое беспорядочно разлито. Она хнычет, слишком напуганная, чтобы встретиться со мной взглядом, и переворачивается на бок, лицом к стене.
Мой член болезненно упирается в штаны, и я подхожу к ней ближе, прежде чем успеваю себя остановить. Мой Альфа рычит от нужды, зверь, пробудившийся ото сна.
Мои подавители должны сработать. Я принимаю самое мощное, что только могу достать, — военного класса, используется Альфами на длительных заданиях.
Но они нихуя не работают.
У меня слюнки текут от ее запаха. В моем горле зарождается низкий рокот, который я не могу сдержать.
Но это неправильно.
Она не моя Омега.
Отведи ее в Центр. Покончи с ней.
— Ария. — Мой голос гремит по комнате, но она глуха к моим словам. Она плачет, и этот звук разрывает мне грудь.
— Ария! — Я пытаюсь снова, но она только поворачивается ко мне лицом, садится, ее глаза широко раскрыты, а пухлая нижняя губа дрожит.
— Альфа, — выдыхает она, откидывая одеяло, чтобы показать мне свое тело.
— Черт, — стону я, наблюдая, как ткань соскальзывает, обнажая упругие сиськи с розовыми сосками. Ее живот мягкий и соблазнительный, заканчивающийся тонкими завитками над ложбинкой.
Это уже слишком.
Это неправильно.
— Нам нужно идти, — мне удается прорычать. — Одевайся.
— Альфа, пожалуйста, — стонет она, раздвигая ноги. Она обнажается передо мной, выставляя напоказ свою красивую розовую киску, и я почти нападаю на нее на месте. Ее губы блестят от пота, влага стекает по бедрам. Она — воплощенное искушение.
Я задерживаю дыхание и продолжаю говорить.
— Омега, — рычу я, мой тон обращается непосредственно к ее внутренней Омеге. Ее глаза оживляются, и она наклоняет голову. — Вставай. Одевайся.
Я скрещиваю руки по швам, стоя у стены, пока она смотрит на меня, охваченная ужасом и преданная.
— Ты не хочешь меня? — спрашивает она тихим голосом, звук разрывает мне грудь. Но она садится, делая, как ей сказали, ее тело слишком слабое и уязвимое, чтобы подчиниться команде.
Конечно, я хочу ее. Если я честен сам с собой, я захотел ее в тот момент, когда она боролась со мной, и я увидел сильный, упрямый огонь в ее глазах.
Но это не имеет значения.
Она не моя.
Ее сиськи подпрыгивают, когда она надевает штаны, хныча, когда стягивает их ниже своего естества. Она хнычет, когда ткань трется о ее губы, чрезмерно возбуждая ее. Комната наполнена ее ароматом, опьяняющим и восхитительным.
Это уже слишком. Было бы так легко предпринять дополнительные шаги и погрузить свой член в нее. Она приняла бы это с таким нетерпением, ее тугая киска сжимала бы меня…
Никто бы не узнал.
Нет. Подумай о ней.
— Прими подавляющее, — приказываю я, указывая на таблетки на полу. Понятия не имею, подействуют ли они при том, как далеко она зашла, но на данный момент я приму что угодно.
Все, что угодно, лишь бы вытащить ее из этой комнаты и из моей жизни.
Но она смотрит на меня, не подчиняясь.
— Омега, — снова рычу я, и она вздрагивает. — Прими. Блядь. Подавляющие.
— Я даже не знаю твоего имени, — тихо мяукает она, ее зрачки расширены. — Ты такой красивый, а я даже
