— Где мы? — не сдерживая восхищенного вздоха, спросила я.
— Мы в Эникрое. Недалеко от границы с Ровенисией и территориями горных кланов, — ответил муж, стоя позади меня, обнимая за плечи.
Кажется, я поняла, что это за место. Рион когда‑то упоминал о нем. Посмотрев вопросительно на него, я дождалась утвердительного кивка.
— Да, это мое любимое место, — ответил император.
Я только сейчас вспомнила, что все‑таки осень на дворе, а я еще и босиком стою на голой земле, облаченная в легкой платье. Как я вздрогнула от холода, ощутил и муж. Он поднял меня на руки и так внес меня в дом. Крохотную прихожую мы миновали быстро, оказавшись в большой гостиной. Обстановка напоминала дом охотника. Деревянные стены из крупного бруса, грубоватая мебель.
Муж усадил меня в низкое кресло у камина, сложенного из крупных неровных камней, где уже был разведен огонь. Сам же он дошел до стола, где было вино и бокалы. Разлив напиток, Рион протянул мне бокал.
— Если ты думаешь, что я забыла о твоем долге, то ты заблуждаешься, — произнесла я, смакуя рубиновое вино. А вкусное, однако.
— Я даже рассчитывать на подобное не мог, — ответил император, усаживаясь на шкуру у камина.
— Тогда я жду, — предупредила я.
— А разве это не может подождать? — протянул муж, откидываясь спиной на мои ноги, при этом легко поглаживая мою уже согревшуюся ступню.
Я уже хотела было возразить, как Рион резко развернулся, встав на коленях передо мной. Так наши лица оказались на одном уровне. Кажется, я услышала, как покатился по полу его бокал. Откинув мои волосы за спину, муж провел ладонью по моей щеке, неспешно опускаясь по шее к ключице. Вспомнить, что я только что хотела произнести, я не смогла.
— И вообще, я до сих пор не поцеловал свою жену, — прожигая меня своим взглядом, произнес Рион тоном, не терпящим возражений, да я, собственно, и не собиралась.
Женатый император целовался совсем по-другому. Как настоящий собственник, не сомневающийся в своих правах и действиях. Наверно, только сейчас я смогла окончательно осознать, что он мой муж. Подхватив меня на руки, супруг донес меня до кровати в спальне. Голой спиной я почувствовала мягкий мех покрывала. Стоп, как голой? Я даже не успела сообразить, когда вдруг оказалась раздетой. А поскольку муж все еще был одет, пришлось позаботиться, чтобы и это недоразумение быстро разрешилось.
Проводя рукой по моему животу, Рион замер, напряженно рассматривая шрам, тянущийся на пару фенденеров[7] вниз от пупка.
— Давай и об этом потом поговорим, — прошептала я, притягивая мужа за шею к своему лицу. Его глаза сверкнули небольшой вспышкой гнева. На пару секунд он прикрыл их, сдерживая эмоции.
— Обязательно, — процедил супруг. Пришлось отвлечь его поцелуем.
По сравнению с прошлыми, сегодняшние ласки были не столь торопливыми, но уже не отчаянными, как семь лет назад, а упоительно — нежными и неистово — счастливыми.
Самое главное объяснение я получила тогда, когда мы уже уставшие, забрались под одеяло, обессиленно откидываясь на подушки.
— Люблю тебя, — прошептал муж мне на ухо, крепко обнимая меня.
Не услышав ничего в ответ, я почувствовала, как руки супруга усилили объятия. Кое‑как развернувшись, я заглянула ему в глаза.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я, увернувшись от губ Риона, который собирался тут же меня поцеловать. — Но в ближайшие пару часов ты меня больше отвлечешь. Итак, я слушаю, — произнесла я, выбравшись из крепкого хвата рук мужа, дабы уже ни что мне не мешало воспринимать рассказ.
— Противное создание, — обиженно пробубнил супруг. — С чего начинать‑то хоть?
— Как с чего? С начала, — ответила я. Пришлось приподнять подушку, чтобы опираться на нее спиной, натянув повыше одеяло. Ну и чтобы уже и мужа ничего не отвлекало. А то его взгляд упорно от моих глаз опускался ниже.
— С начала… — он взъерошил и без того лохматые волосы. — Начну с того, что когда мы с тобой познакомились я знал, кто ты такая.
— Что? — перебила удивленно я.
— Я уже говорил тебе, что ищейки из ТК вышли на тебя через две недели после Теутатской резни, — начал объяснять Рион. — У отца на столе оказался доклад с полным описанием кто ты, где ты находишься, кто тебя окружает. И разумеется, там был твой портрет. Твой образ уже тогда запал мне в память, — рассеянно улыбнулся муж. — Правда, портрет был сделан уже после трагедии. И на твои седые волосы многие обратили внимание. Отец сомневался в твоей непричастности к случившемуся. Слишком подозрительно было то, что ты единственная чудом выжила, но так и не обратилась к властям. Я уговорил его не трогать тебя пока. Доказательств же никаких не было. А если бы ты была преступницей, то рано или поздно выдала бы себя чем‑то. Так я сказал отцу, и он согласился просто присматривать за тобой. На самом деле я не верил, что девушка, поседевшая за один день, могла быть причастной к той бойне.
— Спасибо, — прошептала я, сжимая руку мужу. Он хотел за эту руку притянуть меня к себе, но я увернулась. Усмехнувшись, Рион продолжил:
— И когда я уже пришел в себя, то практически сразу же узнал тебя. Не смотря на твой маскарад. Знаешь, я привык, что девушки, когда видят меня, ведут себя практически одинаково, — уже серьезным тоном говорил супруг. — И потому мне никогда особого труда не составляло… — тут он замялся.
— Произвести впечатление на них, — вставила я.
— Да.
— Проще говоря, охмурить их, — продолжила язвительно я.
Меня окинули хмурым взглядом.
— Ну — ну, дальше что, — сказала я, с максимально заинтересованным видом.
— Ну что я мог поделать? — воскликнул император. — Я был хорош собой, не глуп, тем более наследник — девушки сами на меня всегда вешались. Потому и с тобой я вначале вел себя соответственно. Пока не понял, что ты попросту не знаешь, кто я такой. Вот тут‑то я и смог расслабится наконец‑то.
— Погоди, — прервала я. — А как же история с твоим ранением и то, что никто не знал где ты?
Было видно, что эту тему муж затрагивать не хочет, но он все‑таки начал отвечать:
— Напавшие на меня знали, кто я. Несмотря на то, что я прибегал к маскировке. А шпиона в своих рядах позже я так и не нашел. Бойцов во вражеском отряде было в несколько раз больше, чем в моем. Завязался бой, а дальше я уже ничего не помню. Очнулся, уже лицезрея твой прекрасный лик, — тепло улыбнулся супруг, гладя меня по щеке. — Потом с твоего почтовика я оповестил отца о том где я и что со мной. Мы договорились, что я не буду светиться, пока не выздоровею. К тому же слухи о моем ранении могут привести к тому, что никто не поверит в то, что я остался с даром. А напавшие на меня, как оказалось потом, не выжили, также, как и бойцы, сопровождавшие меня. Так что никто не мог подтвердить, что я был при смерти. Да и ранения на лице, удачно так подпортили мне его, что принесшие меня в лагерь санитары не узнали меня.
