Восхищенный взгляд барона, когда он увидел невесту, показал, что она не зря потратила столько времени на наряд, прическу и украшения.
В третий раз стоит она в Храме, в третий раз при ней произносят слова брачных клятв. Но впервые она слышит, что именно говорит жрец, впитывая каждое слово, отзываясь на обещания не голосом — сердцем. Трижды жрецы задавали ей вопрос, трижды она отвечала «да», но впервые делает это с радостью и нетерпением. Она будет верна, будет чтить, помогать, поддерживать, родит детей, и постарается украсить жизнь мужа.
Праздник длился весь день и всю ночь — сам император присутствовал на ритуале, это ли не свидетельство, что он благоволит к новому хозяину замка!
Город пил, ел, плясал и пел, слуги только успевали подвозить вино и закуски, музыканты стерли пальцы, играя весёлые плясовые.
А Гвинет и Энгель были по-настоящему счастливы, заново открывая друг друга, даря своей половинке бесконечную нежность и ласку.
После достаточно бурной ночи, гости замка, да и сами хозяева, проснулись только к обеду.
Император намеревался через пару оборотов вернуться в свой замок, но пока утрясали вопросы с бывшим опекуном, выпросившим для себя две недели на сборы, пока составляли и заверяли магическую клятву, которую дал Делаверт, подтверждая, что он сам и его родные дети не станут претендовать на графство, незаметно подкрался вечер.
Реневал настоял, чтобы новоиспеченную баронессу Делаверт обучали пользоваться даром, на корню обрубив возражения Фоллена, заявившего, что женщину магии обучить невозможно.
— Пустая трата времени! — заверял ректор. — Поверьте, я знаю, о чем говорю — как-никак, занимаюсь обучением молодых магов много лет.
— Разве у вас были не только адепты, но и адептки?
— Нет, но если среди адептов обучение не всегда идет гладко, то, что можно ожидать от женщины?
— Насколько я помню, обучение в вашем Университете длится четыре года. Вернемся к разговору через год? — хитро прищурившись, предложил Огаст. — Если Его Величество и барон не возражают, я берусь лично обучать леди.
— Я не против, — живо отозвался император.
— Если это не повредит жене и детям, я тоже не возражаю, — поддержал Энгель. — Но сначала надо спросить, хочет ли этого сама леди?
— Гм… да…
— Леди Делаверт, вы хотели бы изучать магические науки? Научиться пользоваться даром, и, может быть, понять, откуда он у вас взялся? — обратился к баронессе Реневал.
— Хотела бы, — кивнула Гвинет. — Но — дети?
— Уверяю, пока вы не разрешитесь, мы будем заниматься только теорией, — успокоил её Огаст.
Ужин давно подошел к концу, Дневное Око наполовину скрылось за кромкой леса, всех ждали дела, но расходиться никто не спешил.
Наконец, Его Величество встал, поблагодарил за гостеприимство, и в сопровождении сияющей четы Делаверт, мрачной четы Кроуф и сдержанно-довольных целителей с магами, отправился на выход — открывать в парке портал.
Не успела компания сделать несколько шагов, намереваясь отойти подальше от стен, как по пространству прошел магический удар неимоверной силы.
— Единый, что это? — император замер.
— Кто-то воспользовался даром. Совсем рядом, — Визар закрутил головой и махнул рукой, показывая направление, — там!
— Это не «воспользовался даром», это магическая атака, — выдохнул Реневал. — На замок нападают?!
— Стойте! Это, — Цилен сделал пасс, потом ещё один и охнул. — Это родовая магия Гроув! Более того, это… это сила Михаэля!
Бесшумная волна ещё раз накрыла магов, в головах зазвенело.
— Немедленно уведите баронессу внутрь! — приказал Энгель, передавая перепуганную жену в руки Визара. Вы уверены, что это сила Михаэля?
— Конечно, я его с малыша знаю, оттенки его дара ни с чем не перепутаешь.
— Кто-то с кем-то борется. Странное дело, такой выброс силы, но я чувствую магию только одного человека, — пробормотал император.
Накатила новая волна, сильнее прежних двух. Магия давила, плющила, пригибала, выворачивала. Маги закачались, у Цилена пошла носом кровь, только оторопевшие слуги, не имеющие дара, ничего не ощущали.
И внезапно всё пропало.
— Это Михаэль Гроув, — произнес твердым голосом Цилен. — И он в большой беде, мы должны скорее его найти!
Энгель, покачиваясь после магического удара, шел за целителем, пытаясь выкинуть из головы разбегавшиеся мысли.
Потом, всё потом! Он объяснит Михаэлю, они разберутся, решат все мирным путём. Они с Гвинет не претендуют на графство, а ребенок… Что ж, если Михаэль поставит такое условие, они отдадут малыша отцу. Конечно, когда тот родится и перестанет остро нуждаться в матери. Но Гвинет он, ни за что не отдаст! Они не предавали графа, ведь вязь пропала, его жена перестала ею быть. Император мог выдать её за кого угодно! Михаэль сам говорил, что не в восторге от брака, что Гвинет ему не нужна.
Если целитель не ошибается, сейчас Михаэль в опасности. Они найдут его, помогут… Только бы успеть. Остальное — подождёт.
Внезапно раздался громкий крик, полный страданий и боли. Мужской голос! И следом за ним — женский вопль.
Сердце на мгновение остановилось, а потом бросилось вскачь.
— Там, — выкинул руку император.
На поляну они вывалились компактной кучкой, с боевыми заклинаниями наготове, но воевать оказалось не с кем — под странным двойным деревом лежал молодой мужчина, вокруг которого ползала, подвывая, пожилая женщина. А у ствола, прямо на земле, полусидел, полулежал истекающий кровью, бледный, как самая дорогая бумага, граф Михаэль Гроув.
Глава 13
Видимо, старая зельеварка под видом питья подсунула ей сонный отвар, а она в своём состоянии не разобрала и выпила его до капли. Она бы вчера и расплавленное олово, наверное, выпила и не заметила.
Сон был глубоким, без сновидений, просто провалилась и всё.
Проснувшись, Мариэта, несколько мгновений пыталась понять, где она и что с ней, оглядывая незнакомый потолок.
— Ясного дня, девица!
Резко повернув голову на звук, Мари сморщилась от боли, прострелившей висок.
— Какая же я девица, если уже женщина и мне за двадцать? — прохрипела она, вспоминая, как добралась до домика зельеварки.
— Милая, вот, доживешь до моих годов, тебе и пятидесятилетние будут молодками казаться, — тихо рассмеялась женщина. — Головой-то не верти резко, перенервничала ты, да дар свой сильно поистратила. Сейчас отвар дам, выпьешь — тогда и вставать можно.
Старуха скрылась из виду, пошумела чем-то, потом вернулась и поднесла к губам Мариэты чашку.
— Пей, он вкусный. Спасибо, что дерево вылечила, у меня на него уж сил не хватало, единственно, что могла — поддерживать.
Мари послушно отхлебнула — и правда, вкусно! — и не остановилась, пока чашка не опустела.
— Вот и хорошо, вот и ладно! Давай знакомиться, что ли? Я — Альмира. Служила в замке зельеваркой без малого шестьдесят пять лет.
— Я — Мариэта Дигонь. Вдова. Из Тропиндара, — запястье с татуировкой кольнуло, и Мариэта, машинально, потерла зудящее место.
— Какая же ты вдова? А это что? — Альмира потянула вверх левую руку Мариэты, обнажая брачную вязь. — Грех вдовой называться при живом-то муже! И не Дигонь ты теперь.
— Вы ошибаетесь, потому что ничего обо мне не знаете! Нам пришлось надеть брачные браслеты, чтобы не вызывать подозрений, мы даже в Храм не заходили, — деревянным голосом объяснила женщина. — На самом деле, у Миха… Михэ есть жена, к тому же, беременная.
— Есть жена, как не быть, — согласилась зельеварка. — Передо мной лежит. И это не я ошибаюсь, а ты. Девонька, неужели ты думаешь, что брачный браслет можно надеть, когда пожелаешь и снять, когда надоест? Храм и жрец для настоящей пары не нужны.
— Какая теперь разница, — Мариэта попыталась сесть — боль отступила, но слабость мешала быстро двигаться. Ощущение, будто ходишь и говоришь под водой.
Вода… А у Михаэля стихия — Вода. Михаэль…
Воспоминание о жестоких словах снова накрыли с головой. Не хотела плакать, она же сильная! — но, то ли беременность сказывается, то ли граф смог ранить её сильнее, чем она себе признавалась — из глаз хлынул поток.
