Единый, зачем он так?
Всхлипывая, женщина сползла с кровати и замерла — почему она во всём винит графа? Он никогда не обещал ей ничего большего, чем необременительная связь, всегда подчеркивал, что несвободен, что у них только договор. Не раз в разговоре мелькало, что они расстанутся, как только он разберется с похитителем. При этом, граф был благодарен за помощь и спасение своей жизни, поддерживая и помогая в свою очередь — по мере умений, конечно. Но надо смотреть правде в глаза, она с самого первого дня знала — у них нет будущего.
На кого же обижаться? Разве граф виноват, что она позволила себе влюбиться? Позволила на несколько дней поверить, что он — её мужчина?
Надо быть честной с собой — если бы она была против, Михаэль не стал бы её принуждать. Она сама хотела близости, сама тянулась к нему, сама его поощряла, значит, и винить должна только себя.
Да, но он так говорил… Хлестал словами. За что?
Снова потекли слёзы, окончательно вымочив рукав и часть ворота.
Как хорошо, что у неё хватило ума не делиться с графом новостью о ребенке, а ведь, такая мысль мелькала! Пожалуй, холодно указав женщине, где её место, Михаэль спас Мари от рискованного шага. Вдруг бы он решил отобрать у неё малыша?
Мариэта положила руку на живот и замерла — конечно, еще слишком рано, чтобы почувствовать движение, но дитя уже есть, живет, растет, и она больше не одна! Граф, сам того не ведая, подарил ей гораздо больше, чем она могла рассчитывать. Только за одно это можно простить ему обидные слова.
Женщина попыталась привести платье в более-менее приличный вид, но перекрутившаяся за ночь юбка сопротивлялась.
— Знаю, надо было раздеть, — виновато отреагировала Альмира, — но я не смогла бы тебя ворочать, тут нужен кто-то помоложе. Сейчас будем завтракать.
— Да я не хочу, — попыталась отказаться зельеварка. — Вот, отвару горячего попила бы.
— А ты через «не хочу», привыкай думать теперь первую очередь о ребёнке, а не о своих желаниях, — приговаривая, старушка бодро накрывала на стол. — Ополоснуться можно там.
Мариэта, наконец, расправив юбку, попыталась её разгладить руками, но быстро передумала — без утюга это невозможно, а заклинания глажки она не знает. Если воспользуется магией, результат может быть, какой угодно — от подпаленного подола, до полностью испорченного наряда, поэтому лучше не рисковать.
Наскоро поплескав в лицо холодной водой, женщина переплела волосы. И опять кольнуло воспоминание, как Михаэль любил перебирать её пряди, зарываться в них носом, наматывать на кулак, осторожно оттягивая голову назад, обнажая горло и осыпая его поцелуями…
Грах, ей совсем ни к чему такие воспоминания!
Тело предательски отозвалось скручивающейся спиралью желания внизу живота.
Вот же!
Благодаря Михаэлю, она стала полноценной женщиной, познала, каково это, когда сильные руки обнимают, горячие губы ласкают тело, язык… Ооо… Нет, прочь из головы, прочь!
Жила же они столько лет без этого, проживет и дальше!
Смахнув слезинку, Мари промокнула лицо и вышла в комнату.
Домик у старой зельеварки, низенький и покосившийся снаружи, изнутри выглядел крепким и надежным. Разделен на две половины. В одной — большая кухня, вторая половина поделена ещё на две смежные комнаты. Беленый потолок, плотно пригнанные и почти добела отскобленные доски пола, желтые деревянные стены, увешенные пучками трав и мешочками с сушеными ягодами и кореньями — дышалось легко и не создавалось ощущения тесноты. И расположен очень удачно — вроде, в городе, а кругом деревья и никаких соседей.
— Ты ешь, на творог налегай, — потчевала старуха.
— Альмира, вы же меня зазвали не просто так? — поинтересовалась Мариэта.
— Не просто, — не стала отпираться зельеварка. — Доедай, потом побеседуем.
— У тебя сильный дар, — начала Альмира. — Земля, как и у меня, а с даром мужа — у графа же Вода, правильно? — ты горы свернешь, засадишь и три урожая снимешь.
— Какие урожаи? — растерялась Мариэта.
— Это я так, — махнула рукой старушка. — Годов мне, сама видишь — давно пора на покой, но я не могу уйти, пока не выучу преемницу, не передам ей то, что когда-то мне доверили. Достойную девушку или женщину сложно найти, я смогла встретить подходящую только сейчас, на склоне лет. Не буду спрашивать, как ты сумела сохранить силу, почему она не досталась мужу, главное, у тебя получилось. Но силой еще надо уметь пользоваться, плохо, когда талант лежит на дальней полке и пылится, а я смогу дать тебе то, что больше никто дать не сможет. У тебя доброе сердце, с моим Даром ты принесешь людям много пользы. Скажи, кто тебя учил владеть стихией?
— Никто, я сама. Дереш, он умер уже, мне книги привозил, я каждую от корки до корки наизусть выучила! — пояснила Мариэта.
— Молодец! Я могу дать тебе гораздо больше, чем ты почерпнула из книг.
— А кто учил вас, Морена?
— О, мне необычайно повезло! Когда мне было лет шесть или семь, в город пришла эпидемия очень плохой болезни. Часто случалось, что утром человек просыпался здоровым, а на закате его хоронили или ложился спать, а утром в постели оказывался труп. Умирали целыми семьями, похоронная команда не успевала закапывать усопших, поэтому было принято решение зараженные дома сжигать вместе с умершими жильцами. Так вышло, что из всей семьи в живых осталась одна я. Соседи боялись заразиться, поэтому меня решили сжечь вместе с домом и телами моих родных.
Тогдашний граф Гроув приказал обеспечить зельеварку необходимыми травами и повозкой, выделил трех крепких мужчин для охраны, эта женщина каждый день объезжала город, всякий раз по новым улицам, и поила зельем всех, кого встречала. Я очень испугалась, когда однажды утром увидела, что все мои родные мертвы. Сразу побежала к соседям, но меня не только не пустили в дом, но муж соседки вооружился ухваткой на длинной палке, при помощи которой ставят в печь горшки, и вытолкал меня на дорогу. Я плакала и не знала, куда мне идти, тогда соседи стали кричать, что огонь убивает заразу, а кто-то сказал, что я была в доме с умершими, поэтому несу на себе смерть. Я умоляла, но двое мужчин стали подгонять меня ухватками к дому, а следом шли ещё двое с горящими факелами.
Мне повезло — по улице как раз проезжала зельеварка, Морена, она остановила соседей и, расспросив, страшно на них рассердилась. А потом велела отпустить меня.
— Пойдешь ко мне жить, милая? — спросила она.
Я так боялась остаться среди толпы, что готова была поехать куда угодно и с кем угодно.
— Хорошо, тогда выпей это зелье и беги следом за повозкой, мы поедем медленно.
К моему удивлению, повозка свернула к реке, а не к замку, но скоро все разрешилось. Морена велела мне раздеться донага, взяла мыло в горшочке и собственноручно помогла искупаться. Вода в реке была не очень холодная, но я порядком озябла, и зельеварка дала мне еще отвар и рубашку, чтобы я могла завернуться. Мою старую одежду она выбросила и остригла под корень мои волосы.
Такой — остриженной наголо, в одной рубашке, она и привезла меня в замок, назвав племянницей.
Скоро эпидемия пошла на спад, и люди забыли, откуда у Морены взялась девочка, а я каждый день благодарила Единого, что на моем пути встретилась эта добрая женщина.
Как-то Морена позвала меня, усадила и рассказала, что сначала просто пожалела ребенка, думая попозже пристроить служанкой в какую-нибудь добрую семью, но когда я чуть подросла, она увидела во мне сильный дар, стихию Земли.
— Как у меня самой, — пояснила Морена и спросила, не хочу ли я стать её ученицей?
Конечно же, я хотела. Мне нравилось возиться с растениями, еще дома я помогала маме в нашем маленьком садике. Мама рано заметила — что бы я ни посадила, оно всегда принимается, и старалась привлекать меня к посадкам и поливу. Вот полоть я не любила, плакала и не могла заставить себя выдергивать сорняки.
Позже, когда я еще подросла, Морена объяснила, что её саму тоже обучала пожилая зельеварка, передала ей много секретов и рецептов зелий, научила распознавать травы, смешивать их и готовить отвары, применяя каплю своей магии. Тебе интересно, как я смогла избежать Испытания?
