– Я одержу победу, – дрожащим голосом сказала я, про себя гадая, как Ром может быть так жесток, если раньше спал с этой женщиной.
– Лучше бы ты оказалась права. – Его глаза потемнели, а зрачки расширились. – Об остальных не беспокойся. Ладно? Не пытайся сдерживать эмоции. Освободи их. И… будь осторожна.
– Буду, – кивнула я.
– Я люблю тебя, Белл. Надеюсь, ты это знаешь.
Он не дал мне времени ответить, а подскочил и впечатался в мои губы поцелуем, глубоко скользнув языком в рот. Сладкий огонь. Я сразу же перенеслась из здания фабрики в рай, где пели ангелы и текла золотыми реками амброзия. В ту секунду я поняла, что все будет хорошо, что ничего плохого не произойдет и не может произойти, а завтра я проснусь в объятиях этого мужчины и скоро пойду с ним к алтарю. Но потом Ром отстранился и помчался к Коди, а я вынырнула из эйфории, не уверенная даже в сегодняшнем дне, что и говорить о завтра.
Но страсть все равно пылала во мне. И она была жаркой, такой жаркой. Обжигала меня изнутри. Наверное, именно этого и добивался Ром, а не хотел заверить меня в своих чувствах. Хотя, возможно, новая я просто стала циничной. Беспокоиться об этом в тот миг не было времени.
Разминая пальцы, я двинулась к Осушающей девушке. Я представила её с Ромом в постели, обнаженную, как она обнимает его и покусывает, просит ещё и ещё, и моя страсть превратилась в вожделенный гнев. В руках запылал огонь.
– Давай, Коди! – закричал Ром. – Давай!
Молнии внезапно исчезли. Я услышала ворчание, стоны и шелест одежд – Элейн сорвалась с места и принялась трогать каждого, до кого дотягивалась. Услышала шорох шагов, когда Ром оттаскивал с дороги бесчувственного Коди.
Осушающая девушка упала на колени, светлые волосы закрыли её лицо, а узкие плечи поникли. Жан-Люк бросился к ней, но она, очевидно, ожидала чего-то подобного и быстро откатилась в сторону.
Я запустила в неё шаром огня. Но стерва не дремала и вытянулась на животе, чтобы шар пролетел над ней. Затем подняла на меня глаза и наши взгляды скрестились. Она потянулась ко мне, направив на меня пальцы. Я швырнула очередной огненный шар. Из её рук струей забила вода, встретив огонь на полпути и потушив его.
Её поступок был настолько неожиданным, что я не сумела отпрыгнуть, и поток воды врезался мне в грудь, отчего я рухнула навзничь. Прозвище «Осушающая девушка» предполагало, что ей нужна вода, а не то, что её у злодейки в избытке и она может вот так ею плеваться.
– Белл Джеймисон. Я месяцами ждала нашей встречи, – сказала она. – И вот она ты. Другая женщина в жизни моего отца.
– Да, вот она я. – Душ продолжался, пока злюка не встала на ноги. Затем она прекратила поливать меня, улыбнулась и вытянула другую руку, направив её на Жан-Люка, чтобы остановить его очередной струей воды. – Но я совершенно без понятия, о чем ты говоришь. Я никогда не встречалась с твоим отцом.
– Правда? Может быть, когда он учил нас обеих нашим приемчикам?
Приемчикам? У нее что, галлюцинации?
– Так я нравлюсь ему больше, чем ты, а? – Мокрая насквозь, я не отрываясь смотрела на неё сквозь слипшиеся ресницы, пытаясь перевести дух. Ярость по-прежнему бушевала внутри меня обжигающим пламенем. Мне просто нужен подходящий момент, чтобы снова дать ей волю. – Не поделишься, почему?
– Хотела бы я знать. Ты слабее меня, плюс страшная и тупая.
Сука.
– Я тебя тоже недолюбливаю. И как же его зовут?
– Конечно же, доктор Энрих Робертс. Как будто тебе нужно спрашивать.
У меня отвисла челюсть, и ярость на миг сменилась потрясением. Доктор Робертс? Человек, который дал мне препарат, превративший меня в то, чем я стала? Человек, за которым я гонялась неделями, но не могла найти? Как же мы не знали, что у него есть дочь?
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что я вру, так как никто об этом не знал.
Почти угадала.
– Как тебе удалось удержать это в секрете?
– А ты знаешь, как легко подделываются документы и пропадают люди? – «Нет, но уже учусь». – Так он защищал меня от внешних сил, в точности ради этого он и сбежал. Но я больше не хочу жить под защитой. Я хочу вернуть его. И ты мне поможешь.
М-м, что?
– Я понимаю, пропавший родитель, но…
Она жестоко рассмеялась:
– Да не скучаю я по нему, тупая ты сучка. Как и тебя, меня такой сделал он. Он экспериментировал надо мной всю мою жизнь, как с подопытным кроликом. И когда мне наконец начал нравиться результат, отец исчез. Ему не понравилось, что я начала работать на Винсента, как и он, – боялся, что нашу тайну раскроют, и меня используют и причинят мне боль, чтобы подчинить себе отца. Но теперь Винсент мертв, я стою во главе, и мой отец собирается вернуться. За тобой. И сделает меня сильнее.
Когда-то Ром предупреждал меня о подобном. Власть частенько опьяняла людей, и они хотели ещё и ещё. Но насытиться невозможно. Жажду не утолить.
– Мне жаль сообщать это тебе, но он не вернется за мной. – Я свела руки за спиной, словно пытаясь подняться в воздух на локтях. Одновременно я силой мысли призывала к кончикам пальцев огонь. – Для него я ничего не значу. Просто эксперимент, как ты и говорила.
Краем глаза я заметила, что Ром подкрадывается к ней. Она, наверное, тоже это почувствовала, потому что выбросила руку вперед и окатила Рома струей воды, отбросив его назад. Стерва рассмеялась, не сводя с меня глаз:
– Ждите своей очереди, агент Мастерс, вы следующий!
Агент Мастерс. Бывшие любовницы так не говорят.
Она выпустила уже посиневшего и бездыханного Жан-Люка и вновь бросилась на меня. Я перекатилась подальше, чтобы избежать столкновения. Она подбиралась ближе, снова и снова пытаясь атаковать, но я уклонялась. Когда она наконец коснулась меня, я отшвырнула от себя её руку. Стерва качнулась, освободив Рома от гнета воды. Он, отплевываясь, остался стоять на коленях.
– Он вернется за тобой, – продолжила Осушающая тварь, словно наш разговор не прерывался. Она тяжело дышала. Должно быть, использование силы утомляло её. – Он не сможет удержаться. Ты – его главный успех. Он не захочет, чтобы я тебя убила.
Да, наверное, она права. Он несколько раз просил прощения за то, как обошелся со мной. Я тоже не думала, что он хочет моей смерти. Но как он мог ставить опыты на собственной дочери?
– Я не останусь здесь тобой. Я заберу своих друзей и уйду отсюда. Ах да, а твоя задница навсегда окажется в тюрьме.
Безусловно, её жизнь была паршивой, и я отчасти её жалела. Но жизнь Элейн тоже была паршивой, а Элейн не переметнулась на темную сторону. А Осушающая девушка, боюсь, безнадежна.
