— Рылом не вышел! — огрызнулся вампир. И добавил чуть мягче: — В твоей жизни, Бетт, будет только один мужчина — я. Сегодня вечером на арене я объясню это Каспиону. К тому времени, как его кости срастутся, он будет бояться, даже смотреть на тебя.
— Хватит! — воскликнула Беттина. — Да что с тобой такое? — Где ласковый, нежный вампир, который любил меня вчера ночью? — Ты получишь все… победу, Невесту, королевство. Кас не получит ничего! И ты хочешь растоптать его? Перед нашим народом? Я этого не позволю! Прояви хоть немного сострадания!
— Так вот что ты чувствуешь к нему! — Обхватив затылок Беттины, вампир изучал ее лицо черными, как смоль, глазами. — Какие еще чувства сохранились?
— Конечно, я жалею его! Мы дружим много лет.
— Это мое право — стать сегодня победителем!
— Да… но это не означает, что ради победы нужно раздавить моего лучшего друга.
— Однажды Беттина, я дойду до своего предела. — Он откинул ее волосы назад и поправил маску. Несмотря на резкие слова, его прикосновения были нежными. — Лучше тебе попросить для него милосердия прежде, чем я голыми руками разорву его на куски.
Затем Дакийский переместился.
Все еще потрясенная поведением Дакийского, Беттина нашла Раума и поспешно рассказала ему об одном из условий договора. Он был озадачен, но согласился, полагаясь на Беттину… словно она уже стала королевой.
Будто не мог дождаться того, чтобы ввести новое правило. Это немного тревожило.
Затем Беттина отправилась искать Каса и нашла его у входа в санктум. Беспутные друзья поддерживали его, похлопывая по плечам и выкрикивая ободрения:
— Выпусти кишки ебаной пиявке!
— Пусть эта пара клыков станет началом твоей коллекции!
Они таранили Каспиона рогами, разжигая его агрессию, инстинктивную потребность убивать.
— Кас, мне нужно с тобой поговорить.
Он переместился к Беттине.
— О чем? Я уже собирался идти.
Не было простого способа преподнести это.
— Что если я скажу тебе, что в договоре турнира есть пункт о милосердии для одного из участников?
— Что ты имеешь в виду?
— Если Дакийский занесет над тобой меч для смертельного удара, я могу попросить о милосердии и спасти твою жизнь. Но ты будешь дисквалифицирован из турнира.
В глазах Каса полыхнуло бешенство.
— Не смей так со мной поступать!
— Подожди…
— Ты думаешь, у меня нет чести?
— Это не так!
Схватив Беттину за руку, Каспион переместился подальше от своих друзей.
— Я родился никем… мне пришлось чертовски много работать, раз за разом рискуя жизнью, чтобы добиться того, что я сейчас имею. Ты решила уничтожить все, чего я достиг, именно сейчас, когда я на пике? Ты готова так сильно унизить меня?
— Ты — мой лучший друг. Я не могу позволить тебе умереть.
— Не делай этого. — Он сжал лоб. — Я думаю… что возненавижу тебя.
— Возненавидишь? Ты, правда, хочешь такого конца своей жизни? В двадцать пять лет? Ради женщины, которую никогда не любил?
— Тина, я знаю, что ты отдалась вампиру. Боги, я чувствую на тебе его запах.
Покраснев, она отвела взгляд.
— Но я лучше умру с честью, чем так поступлю.
— Я не позволю этому случиться. Пока вы с вампиром рисковали своими жизнями, я, наблюдая за каждой схваткой, беспомощно сидела в стороне. Наконец-то я могу что-то сделать, чтобы помочь тебе.
— Помочь мне… предпочтя его всем остальным? Дакийского?
Да, Салем, очевидно я обманывалась насчет них. Она никогда не знала двух других мужчин, которые бы так ожесточенно ненавидели друг друга… имея для этого так мало причин.
— Беспокойся лучше за него, чародейка! — зло выкрикнул Кас; таким разъяренным Беттина никогда раньше его не видела. — Я уничтожу Дакийского. Я не могу проиграть.
Откуда такая уверенность?
— Ты что, не видел, как вампир расправился с первородным? Будь реалистом. Дакийский намного старше тебя.
— Это не будет иметь никакого значения, когда я использую против него его слабость.
— Какую слабость? У него их нет.
— У всех есть слабости, — настаивал Кас. — Ты должна позволить всему идти своим чередом! Я — демон смерти, борющийся за свою честь… и я собираюсь показать всем, на что способен!
— Он — тысячелетний Дакиец, который сражается за предначертанную ему судьбой Невесту. Это я втянула тебя в этот турнир, Кас. И я сделаю все возможное, чтобы это исправить, — с этими словами она ушла, оставив его с друзьями — кучкой демонов, орущих Касу, чтобы он убил вампира.
* * *
Треан пожалел о своих резких словах почти сразу же, как сказал их. Он вернулся в палатку, но Беттина уже ушла.
Она обвинила его в том, что он не слышит ее, и, скорее всего, она права. Даже упоминание имени этого демона приводило Треана в ярость.
Он сделал глубокий вдох. Ему необходимо объясниться с Беттиной:
Беттина, я истощен, обескровлен, а мой разум замутнен. Сегодня я узнал, что у Дакии совершенно точно появится новый король, и впервые за тысячу лет я уверен, что им стану не я. Я многим пожертвовал, чтобы получить возможность быть с тобой и поэтому глупо надеялся, что ты безропотно покоришься мне.
Треан скажет ей это сегодня перед церемонией, чтобы сгладить сложившуюся ситуацию. А после того, как они поженятся, он будет брать ее раз за разом, смакуя блаженство, которое она подарила ему вчера ночью. От воспоминания об отказе Беттины, его изголодавшееся по крови тело задрожало, желая большего.
Кроме сомнений насчет укуса, Беттина полностью отдалась ему, удовлетворяя его неисчислимыми способами. Взяв ее в последний раз, Треан посмотрел ей в лицо и осознал: Беттина este viaюг.
Беттина — это жизнь. Он никогда не сможет вернуться к своему прежнему существованию.
Сегодня ночью, после того как заявит права на свою жену, Треан заставит себя выпить крови и поспать, и его мысли, наконец-то, прояснятся. Хуже стать не может.
Сегодня ничто не имело смысла. Самообладание Треана было под угрозой, а настроение было отвратительным. Его тело ослаблено, голова кружилась. Со мной что-то не так.
Возможно это из-за того, что Треан не завершил кровное связывание с Беттиной? Согласно книге по физиологии, вампиру необходимо укусить свою суженую.
Но Треан не просто вампир. В-первую очередь он — Дакиец.
Сейчас он жалел об этом. Треан даже подумать не мог, что станет завидовать такому обезумевшему красноглазому вампиру, как Лотэр, который, видимо, прокусил шею своей Невесты, заявляя о своих правах.
