собиралась.
Тем временем наступила весна.
Все окна замка были заставлены ящиками с рассадой. Весна на юге наступает рано и в этом году я решила не упустить возможности собрать богатый урожай.
Всю зиму зола из печей ссыпалась в старые бочки и корзины, конский навоз отправлялся прямиком в выкопанные в грядках борозды, потом только останется присыпать их землёй. Навоз, медленно прея, будет дополнительно прогревать грядку снизу, а чтобы не обжечь нежные корни растений, сажать мы их будем между этими бороздами. К тому времени, как кустики подрастут и окрепнут, навоз успеет перегнить и превратиться в обыкновенное удобрение.
В отдельной хозяйственной книге у меня был начерчен план огорода. У каждой грядки имелся свой номер, а так же описание состава почвы, даты и количество внесения удобрений. С моим новым талантом сделать анализ почвы было совсем не сложно.
Увы, я не была агрономом, какие-то познания у меня остались от прежней жизни, часть которой я посвятила довольно развитому фермерскому хозяйству. Но по большей части придётся всего добиваться методом тыка и опытным путём.
Несколько раз я под присмотром охраны отправлялась в высаженный по осени сад, проверяя, как чувствуют себя саженцы, не объели ли ветки мелкие грызуны. Сильных заморозков в эту зиму не случалось, и я надеялась, что ничего у меня не вымерзнет.
Попутно заезжала на раскинувшееся у подножия замка озеро, проверить запущенную в него рыбу. Поверхность воды лишь однажды покрывалась тоненькой коркой льда, да и то ненадолго. Пищи рыбкам тоже пока хватало — камни густо обросли водорослями, в которых прятались мелкие улитки.
Помнится, в деревенском пруду рыбу по весне начинали подкармливать зерном и кукурузой, тогда она быстро набирала вес. Можно попробовать эту тактику и тут. Было бы неплохо разнообразить наш стол рыбными блюдами.
Возвращаясь в замок, я садилась за стол, занося все свои мысли и наблюдения в свой блокнот. Частенько ко мне присоединялся Анри. Ему неожиданно очень понравилось вместе со мной обсуждать, сколько грядок в этом году выделить под морковь, а сколько оставить под картофель. Считать, сколько сена нужно будет заготовить в будущем году и мечтать о богатом приплоде тонкорунных овец.
Он по-прежнему не мог ходить, знахарка, бывавшая у нас каждые две недели, постоянно твердила, что он почти здоров, а эта немощь у него тут — она показывала на солнечное сплетение и тут — палец перемещался на голову.
— А она очень может быть права! — магистр Эванс однажды стал свидетелем нашего разговора. — Может всё дело не только в блокировке магического источника, возможно Анри просто не готов к свалившейся на него ответственности. Вот так в одночасье стать женатым человеком, отцом четверых детей… вероятно он боится не оправдать ваших надежд, ещё и изуродованная внешность даёт о себе знать. Я видел, как он смотрит на вас Элена, когда вы этого не замечаете. Боюсь, он возвёл вас на такой высокий пьедестал, и теперь всерьёз опасается, что просто ему не соответствует.
Я задумалась, а ведь магистр возможно прав, Анри до сих пор стесняется своей внешности, я не раз замечала, что он старается расположится так, чтобы не было видно его изуродованного лица. Да и про ответственность тоже, Анри сам расспросил меня о Аделине и Августине, думаю, он уже догадался кем они ему приходятся. Это для женщины четверо детей — счастье, а для мужчины большая ответственность!
Весть о Тамарис он воспринял вполне прохладно, Анри просто её не помнил.
Я знаю о случаях, когда раненые на войне ребята отказывались возвращаться домой, чтобы не быть обузой своим семьям, похоже тут тот же случай! Вот только я ни разу не психолог и понятия не имею, что делать в таких случаях.
Мы все окружили Анри заботой, Роберто и Луиза так и вовсе готовы были на руках его носить. Но видимо этого было мало.
Я снова заперлась в своём кабинете, взявшись за графитную палочку и вскоре Фред, отвезя в город очередную партию мыла, вернулся с двумя большими деревянными ящиками. Их внесли в холл замка и только там открыли.
В одном из ящиков была спроектированная мною детская коляска на колёсах. Малыши подрастали и таскать их на руках становилось всё тяжелее.
Из второго ящика достали очень необычное кресло, плетёное из ивовой лозы. Оно тоже было на колёсах.
— Фред, ты проверял?
Я обошла кресло по кругу, два больших, даже чуть выше сидения, колеса как у обычной телеги, удобная подножка, к которой крепятся ещё два совсем маленьких колёсика. За спиной кресла ручка, чтобы его было удобно толкать перед собой. Само кресло плетёное, сначала я хотела заказать обычное, деревянное, но потом решила, что оно будет слишком тяжёлым.
Фред тем временем плюхнулся в кресло и крутанул колёса руками.
— Отлично едет, правда, только по прямой! — заявил он, широко улыбаясь.
— Нам и это облегчение! Думаю, барону потребуется пара рукавиц, иначе с непривычки натрёт себе мозолей. И сделайте на лестнице трап, чтобы можно было удобно спускать и поднимать коляску и кресло на хозяйский этаж.
От кресла я перешла к детской коляске, люлька тоже была выполнена из лозы, а вот колёса словно сняли с телеги. Впрочем, нам для прогулок по двору и это большое подспорье!
Этим вечером Анри впервые ужинал вместе со всеми в столовой на первом этаже. Я сразу же уступила ему место во главе стола, переставив свой стул по правую руку. Пора поднимать ему самооценку, но это всего лишь небольшой шаг к будущему выздоровлению, а время поджимало. Сорель прислал два письма, в которых отделывался лишь общими фразами, что его отдел рыскает в поисках зацепок, но больших успехов пока нет.
Витольд Тирсо мастерски заметал все следы, надежда была только на то, что к Анри вернётся память или Витольда поймают на чём-то противозаконном, а там уже дожмут.
С памятью Анри по прежнему было ничего неясно, и люди Сореля продолжали следить за его дядюшкой, надеясь подловить того на какой либо ошибке.
Ирвин, которого Сорель оставил мне в помощь, тоже получал какие-то бумаги, но рассказывать о них не спешил.
Мы жили в замке затворниками, хотя мне уже дважды приходили приглашения на званые обеды от мэра и его супруги. В те разы я сослалась на отвратную погоду и плохое самочувствие, но долго так продолжатся не может, могут пойти ненужные разговоры, домыслы… нужно готовится к выходу в свет, надеясь, что в Лафкарде никто не узнает ни о
