Все это будет. Потом, чуть позже, и он обязательно будет к этому готов. А пока важней всего была его юная спасительница, отчаянная и храбрая, не побоявшаяся гнева собственного отца и самой смерти. Едва лишь только он увидел все ее раны на теле, собственная боль и слабость отошли на задний план, уступив место гневу. В этот момент Рагнар испытывал дичайшее желание голыми руками расправиться со своим противником. Он мог списать сотни смертей на ужасы войны, вот только мысль о том, что одной из жертв этого тирана могла стать эта зеленоглазая девчонка, отчего-то будила в нем спящего доселе зверя. Он видел, каким нечеловеческим пыткам подверг ее же собственный отец: свежие раны на лице, руках красноречиво об этом говорили. Грязная рубашка, с обугленными краями пропитанная сажей, покрасневшая кожа на ногах со вздувшимися следами от страшных ожогов - все это, да замеченный им ранее дым говорили лишь об одном: Сверр уготовил для единственной оставшейся у него дочери самый страшный, безжалостный суд - он приговорил ее к сожжению. Воистину, этот человек не имел души. Рагнар уже не единожды имел возможность оценить «отцовскую» любовь тирана к своим дочерям, но именно этих жестоких пыток он никогда не простит правителю Моргаша. Только жестом богов, их покровительством мог объяснить Рагнар чудесное спасение принцессы, никак иначе. Должно быть, сама богиня Айна снизошла к этой юной деве, названной в ее честь, даровав шанс на жизнь, и кто бы знал, может появление в небе над Зангрой луны и было этим благословением. Что произошло там, в Моргаше, и почему стая волков спасла принцессу и вынесла к нему почти бездыханное тело девушки, наверное, так и останется загадкой.
Несмотря на то, что и сам держался с трудом на ногах, Рагнар не мог не заметить, какой легкой и исхудавшей казалась его жена в его руках. С тех пор, как они виделись в последний раз в Зангре, она сильно изменилась. На лице угловатой печатью и едва заметными тонкими паутинками под глазами пролегла усталость, золотистые волосы ее утратили былую яркость, теплый оттенок. Жизнь едва держалась в ее теле. Келдейм вот-вот лично явится за ее душой... Но Рагнар не мог этого допустить. Превозмогая собственную слабость и боль, хромая на одну ногу, он прижимал к себе ее хрупкое тело, спеша в лагерь. Вилен! Он единственный мог ей помочь.
Навстречу уже спешил Халмар и тут же попытался забрать у него из рук драгоценную ношу, но Рагнар с каким-то диким рыком отогнал того прочь от себя. Спорить никто не решился, но Халмар просто оставался рядом, готовый в любое мгновение прийти на помощь.
- Вилен! Где этот старик? Найдите его скорее, - быстро распоряжался правитель Зангры на ходу, направляясь туда, где были разложены теплые шкуры.
Искать долго не пришлось - старик сам уже поспешно шел вперед и, не теряя времени на расспросы и сокрушенные оханья, стал уже отдавать приказания сам. Рагнар же осторожно расположил Айну на настиле из веток шкуры, словно то была самая хрупкая вещь в мире, готовая вот-вот разрушиться даже от легкого дыхания, что коснется ее кожи.
- Ты можешь что-нибудь сделать? - обратил он свой взволнованный взор на Вилена, а голос срывался от напряжения.
- Я осмотрю ее раны, но задерживаться нам здесь не стоит. Как бы по нашему следу не шли уже люди Сверра. Тебе бы самому, правитель, набраться сил, впереди дорога неблизкая.
Рагнар только лишь отмахнулся:
- О ней лучше позаботься.
Он не выпускал ее из своих рук. Когда старик осторожно накладывал какие-то мази на израненное тело Айны, Рагнар держал ее в своих руках, разделяя каждый ее всхлип и одергивание от боли. Когда отряд спешно оставил лагерь и, скрываясь в труднопроходимых лесах, направился домой, Рагнар все так же держал ее в своих руках. Он усадил ее на Брайса перед собой и всю дорогу бережно укутывал в свою тяжелую теплую накидку, прижимал к себе, стараясь разделить с нею тепло своего тела. Сам едва держался в седле, но ни на мгновение не желал отпускать ее от себя.
Пожалуй, еще никогда они не были так близко друг к другу. Так, чтобы видеть беспокойное подергивание ее ресниц на плотно сомкнутых веках, видеть дыхание, слетавшее с пересохших губ едва заметными танцующими клубами пара, тут же растворявшимися в морозном воздухе, ощущать всем телом сотрясавшую ее дрожь. Все это было так ново для него. Необычно. Хотелось прикасаться к ней, ощущать тепло жизни под своими пальцами, нежность кожи. Как долго сознательно лишал он себя такой роскоши. Как долго позволял ненависти застить глаза... Как много всего упущено...
Всю дорогу ему не давал покоя последний разговор с Айной в замке Сверра. Она прощалась с ним тогда... Боги, она ведь прощалась с ним. «Я сделала все, что могла, мой повелитель. Тебя ждет Зангра». Непринужденно улыбалась, пряча тревогу ото всех... Она знала наперед, что ждало ее за освобождение правителя Зангры, и все же не побоялась пойти наперекор отцу. Она шла на осознанную смерть ради него - мужа, который не единожды отверг ее. Правитель Зангры еще крепче прижимал к себе свою жену, мягко уткнувшись носом в ее волосы и вдыхая ее аромат. Нет, он ни за что теперь не отдаст ее Келдейму! Пусть хоть целую армию своих мертвецов против него выставляет, Рагнар не отступится!
* * *
Подданные с ликованием встречали своего правителя, сумевшего спастись из логова Сверра, но никто из них даже и не предположить не мог, что обязан он был этому прежде всего дочери того самого врага. Держась в седле из последних сил, хмуро глядя лишь только перед собой, Рагнар все же не ослаблял своих объятий вокруг жены. Она так и не пришла в себя, тело ее пылало от лихорадочного жара, а мысли были затуманены бредом. Она звала кого-то, едва находя в себе силы даже на шепот и слабый выдох, а иногда и вовсе плакала в своем тревожном забытье, и тогда Рагнар, прислушиваясь с какой-то затаенной надеждой услышать свое имя, бережно вытирал с ее бледных щек замерзавшие слезы. Он поражался, откуда же в нем было столько нежности к этой девчонке, отчего у него дух захватывало от ее простой и неброской красоты.
Замок встретил его торжественным звуком труб, оповещавшим всех горожан о прибытии правителя. Казалось бы, простая дань традиции, но площадь стремительно заполнялась людьми, желавшими воочию убедиться в том, что правитель жив.
Они добрались, сумели продержаться и вернуться. Под молчаливые взгляды десятков собравшихся, Рагнар тяжело спешился, но жену свою из рук так и не отпустил. Вновь отказавшись от помощи подоспевших к нему воинов, шатаясь от слабости, он направился в замок, в то время как его подданные расступались пред ним, освобождая путь своему правителю, но так ничего и не понимая.
Из замка спешно вышел Ивар, которому уже успели доложить о возвращении правителя с отрядом. Хмурым взглядом он окинул вернувшихся, и едва только убедился, что оба его сына были живы, облегченно возвел глаза к небу, чтобы поблагодарить богов.
- Рагнар... - шагнул он навстречу, но тот устало покачал головой.
- Не сейчас, Ивар, не сейчас.
Рагнар из последних сил шел вперед. А за спиной из робкого тихого перешептывания рождался глас народа: «Она спасла его ценой своей жизни». И когда гул достиг слуха правителя наверху лестницы, тот остановился и обернулся. Тяжелым взглядом окинул он своих подданных, плотнее запахнул одной рукой укрывавшую Айну накидку, после чего вымолвил лишь одно:
- Она жива.
В воцарившейся тишине особенно громко звучала ночная мгла, треща на морозе снегом под ногами, легкими шагами да глухим лаем собак откуда-то издалека. Все молча внимали происходившему, не смея нарушить эту тишину. Лишь одна фигура не побоялась нарушить это всеобщее замешательство, лишь один из всех собравшихся склонился, выражая свое почтение. В одежде его угадывался один из тех беженцев, что поселились недалеко от замка и коих было достаточно сейчас на площади среди собравшихся. По-прежнему было тихо. Но нежданный поступок одного спровоцировал в людских сердцах замешательство. И вот уже следом в поклоне склонилась еще одна фигура. За ней вторая, третья... Бывшие подданные Сверра, покинувшие свои родные земли и так же, как и их принцесса, обретшие новые дома во владениях врага, склоняли свои головы не пред правителем Зангры, а пред той, что держал он на своих руках - пред юной девой, что не побоялась бросить вызов всемогущему отцу ради спасения мужа и его подданных. Но удивительней всего было то, что к беженцам присоединялись и подданные Зангры, учтиво склоняя головы пред дочерью своего врага.
