толку, поскольку все эти причины казались мне вполне вескими.
– Я хочу, чтобы ты приняла корону, потому что любишь Атлантию, потому что любишь ее народ и ее землю. Хочу, чтобы ты полюбила Атлантию так же сильно, как Кастил, как его отец и как я. Вот чего я хочу.
Я откинулась назад, слегка удивленная, что не свалилась со скамейки.
– Если сейчас ты не любишь Атлантию, я тебя не виню. Как я сказала, ты мало общалась с народом, и, боюсь, у тебя не будет времени полюбить страну прежде, чем придется сделать выбор.
Сквозь ее горе пробилась озабоченность. Она беспокоилась об этом – и сильно.
Мое сердце быстро забилось.
– И сколько у меня времени?
– Может, дни. Если повезет, чуть больше недели.
– Если повезет?
Я рассмеялась, но смех прозвучал сухо, как перестук костей. Кастил предполагал, что времени у нас мало. Но дни?
– Новости о твоем прибытии и о том, кто ты, уже достигли столицы. Старейшие знают. Задаются вопросами и беспокоятся. Уверена, некоторые сомневаются в твоем происхождении, но после вчерашнего – того, что ты сделала для девочки, – сомнения пропадут.
Я напряглась. Она прищурилась.
– Ты жалеешь о том, что сделала? Из-за того, что этим подтвердила?
– Боги, нет, – возразила я. – Никогда не буду жалеть о том, что использовала дар, помогая людям. Вознесшиеся не разрешали мне применять свои способности, но теперь знаю почему. Мои возможности многое бы открыли. Было ужасно не помогать, когда я могла помочь.
– Но ты это делала? Находила способы незаметно помогать людям?
Я кивнула.
– Да. Я помогала людям, если могла найти способ, – облегчала боль. Большинство даже не знали, что происходит.
От королевы потянуло одобрением, напоминающим масляные пирожные. Она быстро улыбнулась.
– Мы не можем слишком долго держать народ Атлантии в состоянии неопределенности.
– Другими словами, вы планируете отправить войска в Солис в ближайшие дни?
– Да, – подтвердила она. – Если только…
Если только мы с Кастилом не остановим это.
Боги богов.
– Я знаю, что вчера ты немного познакомилась с Атлантией, но встретила недостаточно людей. Времени у тебя не много, но вы уже сегодня можете отправиться в Эваемон. К завтрашнему утру вы уже приедете туда, и у тебя будет на исследование Атлантии столько дней, сколько у нас еще осталось. Поговорить с людьми. Услышать их голоса. Увидеть их своими глазами. Узнать, что не все они приняли бы участие в том, что произошло в Покоях, и не все разделяют убеждения Аластира и Незримых. – Она положила руку поверх моей. – У тебя не так много времени, но ты можешь воспользоваться им, чтобы дать народу Атлантии шанс, какой желаешь дать нашим врагам. Ведь планы моего сына и твои могут подождать несколько дней?
Определенно, Кастил – сын своей матери.
Я смотрела на мягко покачивающиеся верхушки фиолетовых и голубых цветов. Я хотела лучше познакомиться с Атлантией, и не только потому что мне интересно было увидеть столицу. Это требовалось мне, потому что я должна сделать выбор – тот, который никогда не собиралась делать, но с которым мне придется рано или поздно смириться. Сглотнув, я повернулась к королеве.
Не успела заговорить, как раздались шаги. Мы обернулись к дорожке, по которой пришли, и встали. Моя рука потянулась к подолу туники, а Киеран вышел из-за высоких цветов и остановился в нескольких футах от меня.
– Это Кастил и его отец, – сказал он.
Королева разгладила платье на талии.
– Вряд ли они решили нам помешать, потому что соскучились.
Я тоже так считала.
Через мгновение они показались из-за угла, и черные волосы Кастила заблестели синевой на солнце. До меня долетело тяжелое, густое ощущение, а следом – терпкий вкус. Он был озабочен. И сбит с толку.
На мощеной дорожке показались не только он и его отец. Позади них шла высокая красавица с кожей изумительного оттенка лепестков ночных роз и тонкими косичками до пояса.
Вонетта.
Я взглянула на ее брата, и замешательство усилилось. Он был удивлен ее появлением так же, как и я. Она должна была оставаться в Пределе Спессы, защищать и отстраивать город. Вернуться она собиралась, только когда подойдет срок ее матери.
Я перевела взгляд на Кастила. Мои мышцы напряглись от нехорошего предчувствия, и я сделала глубокий вдох. В воображении возникли дары герцогини и пожар, которому предали Помпей.
– Что случилось?
– В Предел Спессы прибыли Вознесшиеся, – сказал он.
– Город еще стоит? – спросила я, борясь со страхом, который вызвал его ответ.
Он кивнул, не отводя от меня взгляда.
– Они не нападали. Они ждут.
Меня затопило другим страхом.
– Ждут нас, – добавил он. – Они требуют аудиенции.
– Даже так? – Его мать опустила руки и коротко, хрипло усмехнулась. – Какой-то Вознесшийся полагает, что имеет право просить аудиенции?
– Это не какой-то Вознесшийся, – заговорила Вонетта, выходя вперед. Кастил стиснул челюсти. Ее окутывала тревога, и я знала – она не хочет говорить то, что собирается сказать. – Он утверждает, что он – ее брат, Йен Бальфур.
Глава 30
Я бросилась вперед прежде, чем это поняла, и остановилась перед Вонеттой.
– Ты?..
Я замолчала, чтобы дать сердцу успокоиться. Я не знала, приехала Вонетта на лошади или бежала в вольвенском облике. Так или иначе, я понимала, что она не останавливалась. От нее веяло усталостью. Я взяла ее за руки.
– С тобой все хорошо?
– Я в порядке, – ответила она. – А ты?
– Не знаю. – Мне казалось, что сердце сейчас выскочит из груди. – Ты его видела?
Мгновение она колебалась, затем кивнула, и я целиком сосредоточилась на этой секунде.
– Ты с ним говорила? Он хорошо выглядит? – спросила я, а Кастил положил руку мне на плечо. – Он выглядит счастливым?
Она сглотнула и бросила быстрый взгляд через мое плечо на Кастила.
– Не знаю, счастлив ли он, но выглядел вполне здоровым.
Ну конечно – откуда ей знать, счастлив ли он? И я сильно сомневалась, что они тепло представились друг другу. Я открыла рот, закрыла, потом начала опять:
– Он… он – Вознесшийся?
– Он вышел ночью. – Вонетта схватила меня за руки и резко выдохнула. – Он… – Она начала заново: – Мы чувствуем вампиров. Он Вознесшийся.
Нет.
И хотя мне следовало этого ожидать, я задрожала, и вся моя суть восстала против того, что я услышала.
Кастил провел рукой по верхней части моей груди и обнял сзади. Склонив голову к моей, прошептал:
– Поппи.
Нет.
В груди все сжалось, и горе вцепилось в меня когтями. В горле возникла горечь. Я же знала. Кастил говорил, что, по его мнению, Йен вознесся. Это не должно было стать для меня новостью, но в глубине души я надеялась… молилась, что это не так. И дело было вовсе не в том, что это подтверждало: либо у нас только один общий родитель – безымянная мать, либо вообще ни одного. Меня это не волновало, потому что он все равно мой брат. Я лишь хотела, чтобы он оказался таким же, как я, и вознесся во что-то другое. Или чтобы не стал вампиром. Тогда передо мной не возник бы выбор, о котором я только что говорила королеве Элоане.
– Мне жаль, – прошептала Вонетта.
В горле горело. Я
