благоприятного момента, – сказала она после некоторого молчания. – Но ты ошибаешься, полагая, что мы не сочувствуем народу Солиса. Мы знаем, что они жертвы. По крайней мере так у нас считает подавляющее большинство.
– Надеюсь, это правда.
– Но?
Я промолчала.
Она приподняла уголок губ.
– Ты мало общалась с народом Атлантии. Я не виню тебя за сомнения.
Это способствовало моему недоверию, но причина моих сомнений крылась не только в этом.
– Если атлантианцы сочувствуют народу Солиса, они не должны хотеть войны.
– Но это решение принимают те, кто пережил последнюю войну или рос, видя ее последствия. Их жажда возмездия так же сильна, как жажда крови у Вознесшихся, – возразила она, и мое внимание опять привлек ее подбор слов.
– Ваше величество, что вы хотите сказать мне на самом деле?
– Называй меня Элоаной, – предложила она, и я заморгала, не вполне понимая, в какой момент нашей беседы мы перешли от официальных титулов к именам. – Что, если ваш ультиматум провалится?
От меня не укрылось, что она оставила мой вопрос без ответа.
– Тогда, как вы и сказали, предотвратить войну будет невозможно. – При этих словах по мне пробежал холодок, который трудно было игнорировать. – Но мы хотя бы попытаемся. А не просто отведем войска в Солис и предадим королевство огню.
– Ты думаешь, мы именно это сделаем?
– А разве нет?
– Мы хотим, чтобы эти земли были пригодны для использования, Пенеллаф. Нам не нужен еще десяток Пустошей. Но Карсодонию мы сожжем. Отрубим голову змее. Это единственный путь.
Я в ужасе уставилась на нее.
– В Карсодонии живут миллионы людей.
– И миллионы могут умереть, – согласилась она с тихим вздохом. Я уловила укол страдания, видимо, не имеющего отношения к Малику. – Я этого не хочу. И Валин не хочет. Боги знают, мы оба видели достаточно крови. Но мы, как и Старейшие, сошлись на том, чтобы начать войну. Все решено.
Мое сердце тяжело заколотилось в груди. Я не ожидала услышать сегодня такое. И, как чувствовала, Киеран тоже. Его потрясение было почти таким же сильным, как мое. Элоана сжала зубы, затем расслабилась.
– Теперь остановить войну могут только король с королевой.
– Так остановите! – воскликнула я.
Она медленно повернула ко мне голову, и дыхание застряло у меня в горле. Я поняла, что кроется за недосказанностью – поняла, что она имела в виду, когда говорила, что ее поколение не даст Вознесшимся шанса торговаться – что ни она, ни король Валин больше этого не сделают.
Однако это могли сделать мы с Кастилом.
Она опять переключила внимание на розы.
– Я люблю свое королевство почти так же сильно, как сыновей и мужа. Я люблю атлантианцев всех до единого, независимо от того, сколько атлантианской крови течет в их венах. Я сделаю все, чтобы мои люди были в безопасности, целы и здоровы. Знаю, что с ними сделает война, и Валин знает. Но я также сознаю, что война – не единственное, чего моему народу нужно бояться или о чем беспокоиться. В пределах Столпов Атлантии назревает иная битва – между теми, кто не может доверить иноземке править ими, и теми, кто видит тебя законной и единственной королевой.
Я опять сцепила руки на коленях.
– Если ты скроешься, это ничего не даст. Разногласия будут так же разрушительны, как война, и только ослабят Атлантию, – продолжала она, подтверждая то, что говорил Кастил. – Кастил любит так же неистово, как и его отец, и судя по тому немногому, что я знаю о твоем прошлом, он не будет заставлять тебя принять выбор. И понимаю, что это означает. Я могу потерять обоих сыновей.
Мое сердце болезненно сжалось.
– Я говорю тебе все это не затем, чтобы взвалить на тебя бремя. Насколько могу судить, на тебе и без того лежит достаточно тяжелый груз. У меня складывается впечатление, что если попросить тебя принять корону сегодня, ты откажешься.
Я уставилась на нее.
– А вы бы хотели, чтобы я ее приняла?
– Я хочу того, что будет лучше для моего королевства.
Я чуть не рассмеялась.
– И вы думаете, что это я? Мне еще и девятнадцати нет. Я почти не знаю себя и не понимаю, кто я. И совершенно ничего не знаю о том, как управлять королевством.
– Полагаю, что лучшим для моего королевства будете мой сын и ты. – Ее янтарные глаза заглянули в мои. – Да, ты молода, но и я была такой же, когда стала королевой. А когда еще до нашего королевства этими землями правили смертные, бывали короли и королевы еще моложе тебя. Ты божество, потомок короля богов. Вот кто ты сейчас, и когда ты будешь править, никакие правила не помешают тебе узнать, кем ты станешь.
На словах все звучало так просто, но она должна была знать, что это далеко не так.
– И я хочу поспорить с тем, что ты ничего не знаешь об управлении королевством, – продолжала она. – Ты доказала, что это не так, в этой беседе со мной.
– Одно то, что я не хочу развязывать войну, не значит, что я гожусь в правители.
– То, что ты хочешь думать о людях, высказывать свое мнение и делать то, что необходимо, даже если это убивает твои самые нежные чувства, означает, что ты вполне способна носить корону. А править королевством можно научиться.
Я могла только с изумлением смотреть на нее. Я хотела рассмотреть возможность принять корону, но не ожидала, что она это поддержит.
– Почему ты не хочешь быть королевой? – спросила она.
– Я просто никогда об этом не думала.
«Я боюсь». Но этого я не сказала. Одно дело – делиться этим с Кастилом, совершенно другое – с ней.
– Это не мой выбор.
– Буду откровенной снова, – заявила она, и мне стало интересно, в какой момент ее откровенность пропала. – Я сожалею обо всем, что тебе навязывали в жизни. Могу представить, что свобода и контроль над собственной жизнью нужны тебе так же сильно, как потребность многих в возмездии. Но если честно, меня это не волнует.
О. Ладно. В самом деле откровенно.
– Может, это звучит жестоко, но многие в течение жизни подвергаются ужасным лишениям: у них несправедливо отбирают свободу, право выбора и даже жизни. Их трагедии не страшнее твоих, а твои – не страшнее их. Я сочувствую тому, что ты пережила, но ты потомок бога и благодаря тому, что ты испытала за свою короткую жизнь, из всех людей именно ты сможешь нести вес короны. – Королева не пыталась смягчить свои слова. Ни разу. – Но если ты решишь принять то, что принадлежит тебе по праву рождения, все, о чем я прошу, – пусть твои мотивы будут правильными.
У меня ушло мгновение, чтобы собраться с мыслями и ответить.
– Что вы считаете правильными мотивами?
– Я не хочу, чтобы ты принимала корону только затем, чтобы найти моего сына или своего брата. Не хочу, чтобы ты принимала корону только потому, что можешь спасти жизни или даже остановить Вознесшихся.
Я была совершенно сбита с
