успела. Огромная туша снесла одного бандита с ног, отправила лапой в полет Ловкача и рыкнула на третьего, отчего тот решил, что ему здесь не место. Глянув на меня, медверь мотнул головой себе за плечо, но Ловкач надвигался на него с изогнутым кинжалом. Интересно, с кого он его снял? Наверняка из старых запасов времен грабежа дилижансов, в каком-нибудь схроне лежал.
Через мгновение передо мной стоял Бернард в человеческом обличьи с длинным узким мечом. Они схлестнулись, и я, морчась от боли, подобрала осколок камня и запустила его в лицо Ловкача, дав Бернарду долю мгновения. Тело Ловкача растянулось на подсохшей корке грязи.
— Садись на меня, — прорычал оборотень, и в следующее мгновение передо мной стоял медведь.
Оставшиеся два бандита начали шевелиться. Цепляясь за шкуру, не заботясь о нежном обращении, я влезла на медведя, и, едва устроилась, как зверь рванул вперед. Я держалась, распластавшись на спине и обняв ногами бока для верности. Бейлира с Лавронсо не было видно, и мы неслись по узким улицам, переулкам, проулкам, проскакивая в подворотни, перепрыгивая через просыпающихся пьяниц и распугивая местных жителей, возвращавшихся с ночного промысла.
Там, где мостовая стала заметнее, а вдали замаячила оживленная улица, Бернард остановился, и я понятливо слезла.
Передо мной снова появилась человеческая ипостась господина Карху, и судя по тому, что она была в пристойном виде, артефакт зачарования одежды у медведя имелся.
— Спасибо, Бернард. Все же я твоя должница.
— Идем, поймаем кэбрио.
Я старалась удерживаться от стонов, и чтобы отвлечься от боли, спросила:
— Ты следил за нами?
— Нет, за Муравьедом. Я ж местный, вокруг этого особняка все закоулки знаю. Когда твой полугоблин перевел гольдены на счет Мордагу, мы с парнем пошли по лавкам, надо было ему хоть какую-то приличную одежду завести. Потом комнату на чердаке сняли. Так Мордаг на прощание говорит, мол, кажется ему, что Муравьеду не деньги от тебя нужны, и он-де не уверен, что ты не сунешься в пекло. Я решил, что негоже бросать дело на полдороге. Еще со старейшинами поговорил…
— Со старейшинами? Ты им сказал?
— Про тебя нет. Только что есть некие существа, которые пытаются пошатнуть Меркатов, и просят их пока воздержаться от действий. Те сказали, что у меня задание от клана: существам помочь. Так что, считай, я приказ выполняю. Но из порученцев мне так и так уходить придется.
— Неужели клан не найдет тебе занятия?
Берданд пожал плечами.
Он посадил меня в кэбрио, и я сказала ехать вдоль по улице. Не стоит все-таки Бернарду знать, где меня можно найти. Чего не знаешь — не выдашь даже случайно. А от случайностей никто уберечься не может.
Через три квартала я назвала вознице гостиницу и откинулась на сиденье. Волнение за девушек перекрыло боль в теле. Утреннее солнце ощупывало улицу первыми лучами, и я очень, очень надеялась, что и Хитра, и Секирд его тоже видят.
Я выпила болеутоляющую настойку, которая чуть приглушила боль, и спустя полчаса Лавронсо и Бейлир застали меня в состоянии лучшем, чем могло быть. Я всего-лишь ходила кругами по номеру, впиваясь ногтями в ладони, и кусала губы, а не рвала волосы. Впрочем, для последнего руки у меня все равно слушались плохо.
Влив в меня бутылек из своих запасов, Лавронсо занялся плечом и рукой, пока я, подвывая из-за непролитых слез, рассказывала им про Секирд и Хитру. Сами они наши маневры пропустили, поскольку именно в тот момент их нашли три бандита из компании Муравьеда. Неудачливые головорезы даже не успели понять, что связались с эльфом, но момент был упущен, улица пуста, куда мы делись, друзья не знали. Если бы не Бернард, меня бы нашли слишком поздно.
— Вот что. Ты раньше времени не колотись. Секирд справится, а Хитра все ж не пятилетнее дитя. Лисой она маленькая, и тот, что на козлах, и не узнал, что лазутчика везет. Если в город поехали, то Хитра соскочит и прикинется прохожим. Если за город, уйдет лисой, добежит назад по следу и встретится с Секирд. На, выпей.
Я отвлеклась на его слова, и только когда сделала два больших глотка и увидела ехидную улыбку дварфо, поняла, что меня снова уложили спать.
Девушки вернулись к полудню. Меня разбудили. От кнута остался розовый след, плечо слегка тянуло, но я могла двигать и тем, и другим. В такие моменты я как никогда понимала, что нам очень повезло с Лавронсо.
Хитра разрывалась надвое. Она пыталась укрыться от нашего гнева за плечом Секирд, но ее жгли изнутри добытые сведения.
— Рассказывай, — кивнула я ей. — Об остальном потом поговорим.
Хитра доложила: пролетка въехала в особняк за городом, который обнесен стеной с воротами. За ворота Хитра въезжать не стала, соскочила, когда подъехали, и укрылась в траве. Побегав вокруг особняка она нашла подкоп под заборы — наверное, местные лисы сделали, там лисами пахнет — и тогда уже, никем не замеченная, подкралась к окнам со стороны сада. Внутри она ничего не рассмотрела, на первом этаже все зашторено, и шторы такие тяжелые, красивые, бархатные, пурпур с бордовым. Оттуда слышатся женские голоса, смех, даже музыка. Поняв, что она больше ничего не узнает, Хитра выбралась наружу и побежала по следу назад, встретилась с Секирд, и они вместе вернулись в “Орлиное гнездо”.
Хитра показала на карте, где примерно расположено это место. Секирд подтвердила, что оттуда Хитра и бежала.
Особняк с бархатными портьерами стоял хоть и в городских предместьях, но все же девушкам пришлось проделать немалый путь пешком, особенно Секирд, пока не удалось нанять кэбрио. С ее двумя кровями она была намного выносливее человека, но даже для нее это было достаточно, чтоб не возражать идее поспать. Хитра и вовсе валилась с ног.
— Интересно, — задумчиво проговорила я, когда девушки ушли к себе в комнату. — Что связывает Ловкача с дорогим веселым домом?
— Может быть, еще одна родственница там работает?
— В дорогом? А впрочем, всякое бывает, ты прав. Если музыка звучала уже с утра, это заведение работает сутки напролет. Думаю, стоит их навестить. Но в этот раз наших подруг мы оставим в гостинице. Секирд не выглядит клиентом дорогого веселого дома, а Хитре скажем, чтоб и не думала вокруг хвостом мелькать, иначе… хм…
— Иначе
