Они шли по пустынным темным коридорам спящего замка, и Гермионе казалось, что они снова беззаботные подростки, ищущие по ночам приключений. Драко держал ее за руку, и она подумала, что, если бы кто-то пару лет назад сказал ей, что они будут вот так бродить по Хогвартсу с Малфоем, она тут же прокляла бы этого безумца.
На одной из движущихся лестниц, ведущих вниз, на седьмой этаж, где располагалась гостиная «львиного» факультета, они встретили миссис Норрис, злобно сверкнувшую на них глазами. Но время, когда это напугало бы их, прошло, поэтому они просто оставили ее за спиной яростно мяукать им вслед. Однако вместе с кошкой всегда приходила беда похуже.
– Ученики в коридорах! – истерически возопил выскочивший из-за угла запыхавшийся Филч, в праведном гневе потрясая шваброй. – После отбоя! Ученики!
Гермиона хотела отдернуть руку, но Драко лишь сжал сильнее, не позволяя высвободиться. Остановившись, они смотрели на беснующегося завхоза, ожидая что будет дальше. После всего, что оба пережили, застукавший их в коридоре полубезумный старик был последним, чего стоило опасаться.
– Что случилось, мистер Филч? – вдруг раздался голос МакГонагалл, и в коридоре словно из ниоткуда появилась директор.
– Ученики в коридорах! После отбоя! – яростно сверкая глазами, доложил Филч, едва ли не подпрыгивая от возмущения. Минерва оглядела Гермиону и Драко, на секунду остановив взгляд на ее маленькой ладошке в его руке.
– Благодарю, мистер Филч, я разберусь с ними лично, – заверила директор завхоза, – Мистер Малфой, мисс Грейнджер, следуйте за мной.
Филч злобно зыркнул им вслед и удалился с чувством выполненного долга, прихватив наконец заткнувшуюся миссис Норрис. Когда он и его кошка скрылись из вида, шедшая впереди МакГонагалл обернулась:
– Драко, Гермиона, я понимаю, что вы уже не дети, но правила, к сожалению, едины для всех, и я не могу сделать для вас исключение.
– Да, профессор, мы понимаем, – невозмутимо отозвался Малфой. – Я провожал мисс Грейнджер до гостиной и как раз собирался вниз, в подземелья.
Минерва бросила на него быстрый взгляд через плечо, глубоко вздохнула, и остановилась перед портретом Полной Дамы.
– Напоминаю вам, что находиться вне гостиных своего факультета после отбоя запрещено, – сухо сказала директор, как вдруг тон её смягчился и сменился на заговорщицкий: – В конце концов для этого есть Выручай-комната.
– Мы как раз оттуда, профессор, – сказала Гермиона, и МакГонагалл, закатив глаза, развернулась и пошла прочь, хотя Грейнджер готова была поклясться, что директор улыбается.
Драко тоже тихонько рассмеялся, и от этого смеха на душе у Гермионы потеплело.
– Как ты себя чувствуешь? – внезапно посерьезнел он, привлекая ее к себе и внимательно рассматривая.
– Всё хорошо, – заверила его она, чувствуя, что ей и впрямь стало легче. Наверно, давно нужно было кому-то высказаться.
– Я хочу, чтобы ты при серьезных отклонениях от нормы твоего самочувствия или настроения сразу сообщала мне. Мы с тобой еще почти ничего не обсудили и ни о чем не договорились, поэтому это не приказ, а просто дружеская просьба. Но я прошу тебя отнестись к ней со всей серьезностью. Ты поняла меня, Грейнджер? – строго спросил Драко, и она нервно сглотнула.
– Да.
– Отлично. Завтра сочельник, у тебя, наверно, есть планы?
– Да, Гарри звал меня отметить Рождество в Годриковой впадине… А ты где будешь завтра?
– Думаю, дома, в Лондоне. Там хотя бы есть интернет, – усмехнулся Малфой. – Что ж тогда мы поговорим позже, после праздника.
Его рука ласково погладила ее по щеке и спустилась вниз по шее к кулону.
– У меня еще одна просьба, Грейнджер. Разговор пойдет о вещах гораздо интимнее, чем мы обсуждали сегодня, и в следующий раз я буду куда более требователен к ответам. Ты должна настроиться. Справишься?
– Да, сэр, – улыбнулась Гермиона, пряча под показным энтузиазмом смущение. – Нет, правда, я справлюсь.
– Молодец. Спокойной ночи, Грейнджер.
– Спокойной ночи, Малфой.
========== 6. ==========
Сочельник выдался напряженным для Гермионы с самого утра, ей даже не удалось забежать в библиотеку и немного поработать. После завтрака она навестила МакГонагалл и поздравила с наступающим Рождеством, но так просто покинуть директорский кабинет не удалось – пришлось остаться на чай с нежнейшими печеньями и пирогом, из-за чего совершенно незаметно пролетели пара часов неспешной беседы. Предупредив Минерву, что собирается покинуть замок на Рождество, Гермиона поспешила к себе заворачивать давно заготовленные подарки, а потом долго рылась в вещах в поисках подходящего платья, совершенно позабыв, в каком из чемоданов с магически расширенным пространством она его привезла.
Наконец, уже почти сдавшись и собираясь пойти в футболке и джинсах, она выудила его, непонятно как там оказавшееся, из своей сумочки. До скромного простое, облегающее фигуру, но не сковывающее движений черное платье было украшено в самом низу полоской кружева, придающей ему изюминку. Натягивая ажурные чулки с поясом, Гермиона вдруг вспомнила, что этому предмету ее гардероба сделал комплимент Малфой, назвав красивыми те, что были на ней в день злополучной встречи с Джеймсом. Ей стало любопытно, понравились бы ему и эти, но развить эту странную мысль она не успела, так как пора уже было выбегать к воротам Хогвартса, чтобы трансгрессировать.
Годрикова Впадина встретила её легким морозцем, пощипывающим щеки, и заснеженными улицами, украшенными гирляндами и фонарями. Откуда-то доносилась тихая песня Фрэнка Синатры, совершенно возмутительным образом мгновенно застревающая в голове, поэтому к дому Гарри Гермиона подошла, мурлыкая себе под нос «Let it snow, let it snow, let it snow».
Восстановить разрушенный Волан-де-Мортом особняк Поттеров стало для Гарри идеей фикс, и даже послевоенная суета не смогла помешать ему подойти к делу детально и основательно: несколько месяцев он и взявшаяся ему помогать Джинни собирали по всем друзьям Джеймса и Лили, когда-либо бывавшим у них в гостях, воспоминания о внутренней отделке дома и обстановке. Затем Гарри нашел лучших магоархитекторов и, вооружив их Омутом памяти, долго и скрупулезно восстанавливал вместе с ними свое семейное гнездо, а затем еще несколько месяцев искал по всем магазинам мебель, идентичную той, что была у его родителей. В том, что его замысел был успешно реализован, Гарри убедился, когда зашедший его навестить Хагрид прослезился и долго вспоминал, что происходило и было сказано в каждой из комнат, когда Джеймс и Лили были живы.
На первый взгляд за невысоким деревянным забором, огораживающим дом, было безлюдно и тихо, но, стоило Гермионе миновать полосу защитных и маглоотталкивающих заклинаний, как воздух взорвался заливистым смехом и криками и наполнился снежной взвесью от летающих вокруг, словно бладжеры, снежков. Гарри, Джинни и Луна сражались против Рона, Лаванды, и Невилла. Мгновенно оценив обстановку, Гермиона поняла, что команда Рона проигрывает, вынужденная отступать перед снежной волной, поднятой на них Джинни. Невилл пытался держать щит, защищая по центру одновременно себя и своих коллег по команде, Рон прикрывал с флангов, а вот визжащая то ли от восторга, то ли от ужаса Лаванда вносила смятение отнюдь не в ряды противника, а в свои собственные.
– Зайка, соберись, разверни щит сверху, – увещевал ее Рон, отплевываясь от забивающего рот и глаза снега, водопадом сыплющегося на них оттуда, где прикрывать их должна была Лаванда.
– Я не могу-у-у-у-у-у! Он меня засыпа-а-а-а-а-а-а-ет!!!
Едва не оглохнув от писклявого верещания, Гермиона решила помочь, хотя проще было, конечно, их добить.
– Протего Максима! Импедимента! – подскочив к Невиллу, она в два движения палочки закрыла дыру в щите и замедлила летящий на них снежный поток. – Пиертотум Локомотор!
Насыпанные вокруг них сугробы взвились бешеным водоворотом, в центре которого возникли человекоподобные фигуры. Маленькие белые торнадо словно обезумели, вращаясь все быстрее, пока из них не вышли снежные гомункулусы, стеной заслонив собой волшебников.
