– Оппуньо! – направив палочку в сторону команды Поттера, воскликнула Гермиона, и созданные ею воины слаженно двинулись в атаку.
– Гермиона! – прокричал Гарри, призывая огонь, чтобы растопить наступающих на них молчаливых снежных людей. – С ними Гермиона! Инсендио! Жгите их!
– Протего Максима! Фианто Дури! – мгновенно среагировал Невилл, прикрывая воинов щитом. – Привет, Гермиона! Вовремя ты! Джинни нас почти в ледяную горку раскатала!
– Да вы бы и без меня прекрасно справились, – слегка покривила душой она. – Энгоргио!
Уцелевшие от огня гомункулусы мгновенно подросли, став вдвое выше человеческого роста, и тут же обрушились на команду соперников, похоронив тех под огромным сугробом, в который они обратились, распавшись.
– Мы победили! – воскликнула Лаванда, радостно захлопав в ладоши и бросившись на шею Рону. – Мы лучшие!
– Да уж, – проворчал Уизли, приобнимая ее одной рукой. – Привет, Гермиона.
– Привет, – смутилась она и предпочла отойти от счастливой парочки, чтобы помочь Невиллу откопать Гарри, Джинни и Луну.
Когда взаимные приветствия, радостный смех и восторженный обмен впечатлениями от битвы поутихли, хозяин дома пригласил всех внутрь привести себя в порядок и выпить горячего грога. Помогая Джинни накрывать на стол, Гермиона подумала, что в прошлый раз особняк Поттеров напоминал ей рекламный буклет: всё было новым и красивым, но необжитым. Теперь же повсюду лежали метлы для квиддича, валялись кроссовки, книги, висели картины и колдографии, на окнах появились занавески. Запах свежей побелки и клея выветрился, уступив место божественным ароматам с кухни, в ванной прочно обосновалась целая батарея различных флакончиков, а на двери в спальню – плакат сборной Великобритании по квиддичу. Джинни Уизли принесла в дом уют, и в нем наконец-то появилась душа. Совсем скоро юной, подающей надежды загонщице «Холихедских гарпий» предстояло сменить фамилию на Поттер и окончательно обосноваться в Годриковой Впадине уже на правах хозяйки.
– Так вы выбрали дату свадьбы? – спросила Гермиона, легкими движениями палочки расставляя по столу стаканы и приборы.
– Пока мы определились только с месяцем, – ответила Джинни, развешивая над камином разноцветные носки с нашитыми именами каждого из гостей, доверху набитые шоколадными лягушками. – Невилл! Тащи тарелки!!! В июле у «Гарпий» закончится чемпионат, а Гарри как раз завершит свое обучение и станет полноценным аврором. В конце месяца сыграем свадьбу, заодно и отметим эти события.
– Звучит как отличный план! – одобрила Гермиона, заканчивая с приборами и теперь левитируя с кухни огромное блюдо с запеченной индейкой.
– О да, – вклинилась Луна, развешивая на стоящей в углу нарядной елке гирлянды и зачем-то заплетая их в косички. – В июле как раз цветет гномий жмых.
Гермиона с Джинни непонимающе переглянулись.
– Гномий жмых! – повторила девушка, словно это должно было что-то прояснить.
– Мы ничего не слышали о таком растении, Луна, – мягко ответила Гермиона.
– Это не растение, – сказал вошедший Невилл, тащивший целую гору тарелок разных форм и размеров. – Вот, Джинни. Гарри не знал, какие нужны, и сказал, что ты выберешь.
– Давай сюда, – обреченно вздохнула та.
– Так вот, гномий жмых – это не растение, – продолжил Невилл, с видимым облегчением избавившись от своей ноши, – а водоросль. Начинает свое цветение в июле, обладает устойчивым ароматом гномьих испражнений. Полезных свойств не имеет, но считается, что приносит счастье влюбленным, если они отыщут его цветы и принесут домой.
– Обязательно сходите с Гарри на озеро его поискать, – воодушевленно посоветовала Луна и танцующей походкой удалилась в сторону кухни. Невилл проводил ее влюбленным взглядом.
– Джинни! – позвал ее Гарри с кухни, чем-то гремя. – А где салфетки? Не могу найти!
– У нас в комнате! – проорала в ответ Джинни, сортируя тарелки и отправляя ненужные обратно по воздуху. – Остались в пакете из-под покупок! Сходи за ними!
С кухни раздался грохот, громкое «ой!» и звон разбивающейся посуды.
– Не могу! – обреченно ответил Гарри, и Джинни громко вздохнула.
– Невилл, помоги ему, пожалуйста, – попросила она. – Гермиона, а ты не сходишь за салфетками? Они в пакете у нас на кровати. И куда подевался Рон, Мерлин его заколдуй!
Проходя мимо кухни, Гермиона увидела, что Луна и Невилл магией раскрашивают осколки разбитых тарелок в разные цвета, пока Гарри не видит, а тот, не разбираясь, склеивает их заклинаниями прямо так. Представляя реакцию Джинни, когда она увидит новый дизайн своего столового фарфора, Гермиона лишь покачала головой и прошла мимо. А может, ей даже понравится, кто знает эту импульсивную рыжую ведьмочку.
Отыскав салфетки, она уже направилась было обратно, как вдруг из приоткрытой двери соседней комнаты послышалось тихое хихиканье Лаванды. Вот и Рон нашелся. Гермионе было совершенно не интересно знать, чем они там занимаются, и она решительно прошла мимо, но прозвучавшее оттуда её имя заставило задержаться.
– А с Гермионой тебе было так же хорошо, Рончик? А Рончик? Ну Ро-о-о-ончик! – канючила Браун, чем-то шурша.
– Что, зайка? – ангельским голосом отозвался «Рончик», сделав вид, что не слышал провокационного вопроса.
– Признайся, эта заучка не делала тебе и вполовину так приятно, как я! – заявила Лаванда, и следом послышались влажные чмокающие звуки, словно там опрокинулось ведро с флоббер-червями. Гермиону передернуло, и она уже хотела уйти, как вдруг подал голос Рон.
– Я никогда не буду сравнивать ни вас с Гермионой, ни кого-либо еще! – резко ответил он, и снова послышалось шуршание, будто бы надеваемой одежды. – Мне с ней было приятно, с тобой тоже приятно, но по-другому! Не хуже, не лучше, а по-другому! Поняла? И больше я эту тему поднимать не хочу! Гермиона хороший человек и заслуживает уважения!
– Хороший человек? – прошипела Лаванда. – Фригидная страшная заучка! Упустила тебя и так и останется одна! Со своими книжками целоваться!
Резко развернувшись, Гермиона сбежала по лестнице вниз. Лаванда глупенькая пустышка, а ее слова просто болтовня, которая не стоит внимания. Однако, раскладывая на столе салфетки, она поймала себя на мысли, что улыбаться больше не хочется, и даже разъяренная Джинни, заметившая наконец, что стало с ее тарелками, и спасающийся от молний из ее палочки Гарри, которого они били аккурат пониже спины, не смогли ее развеселить.
Ужин прошел оживленно, активно обсуждалась предстоящая свадьба и успехи Гарри и Рона на курсах авроров. Невилл, которого взяли работать в больницу Святого Мунго в отдел разработок целебных зелий и заклинаний, хвастался перспективным проектом нового средства от икоты, полностью на травах, которое не требовало варки. «Вскрыл пакетик с порошком, и просто добавь воды!» – с энтузиазмом завершил он. Луна, оставленная отошедшим от дел Ксенофилиусом за главную в «Придире», поделилась планами грандиозных изменений, которые должен будет претерпеть журнал в будущем. «Теперь только проверенные статьи авторства уважаемых магозоологов и ученых. И пробник лосьона для завивки бровей из мочи корнуэльских пикси в каждом журнале!»
После ужина совместными усилиями был убран стол, и Гарри решил познакомить друзей с магловской музыкой рождественской тематики. Первой прозвучала уже набившая Гермионе оскомину «Let it snow», на удивление всем понравившаяся, так что знакомство решено было продолжить, и вскоре все уже танцевали под зажигательные ритмы короля рок-н-ролла. Однако почти каждую медленную песню Гермиона оставалась одна, забираясь с ногами в кресло, чтобы не мешаться под ногами у счастливых парочек. Несколько раз ее из вежливости звали на танец Гарри и Невилл. Рон же только кинул извиняющийся взгляд, оставив бесплодные попытки оторвать от себя Лаванду, которая не отпустила его танцевать даже с сестрой.
Поэтому, когда танцевальная часть вечера была окончена, Гермиона вздохнула с облегчением. Оказалось, зря. Поначалу Гарри еще пытался на правах хозяина дома как-то поддерживать общую беседу, но после часа тяжелой агонии она все же потихоньку умерла, распавшись на группки по признаку влюбленности. Устав наблюдать, как парочки обнимаются и воркуют на своих креслах и диване, Гермиона накинула пальто и вышла на улицу. Жадно вдыхая морозный воздух и любуясь крупными, сверкающими, словно огоньки на елке, звездами, она с тоской поняла, что ее уход остался незамеченным. А если так, то и дальнейшее присутствие на вечере не имеет смысла. Она там лишняя, никому не нужна как гиппогрифу пятая нога. «Фригидная страшная заучка!» – глумливо захихикал у нее в голове голос Лаванды, и она вздрогнула.
