— Кто-то должен вступиться за Даррена и Мисти. И кто-то должен заплатить за то, что с ними сделали, — парировал Фрэнк.
— Согласен. Абсолютно. С чем я не согласен, так это с тем, что со всем этим нам должен помогать Майя, — возразил Чейз.
Фрэнк вытащил тяжелые пушки.
— Это слова не того полицейского, каким я тебя знаю.
Но Чейзу было все равно.
— Я не полицейский. Я человек, который выполняет обязанности полицейского. И я человек, который купил этому парню спальный мешок, когда он спал в обносках, научил его играть в видеоигры и нес его дрожащую от холода сестру через лес после того, как брат ее спас. И меня устраивает быть этим человеком, а не копом.
— Вы будете прекрасным отцом, — вмешалась в этот момент доктор Каррутерс, и Чейз посмотрел на нее.
— Надеюсь на это, потому что мой отец — мудак.
Ее губы дернулись, и она ответила:
— Возможно, но вы откуда-то научились не походить на своего отца, хотя, — продолжила она советовать, — я бы прекратила сквернословить.
Господи, он уже слышал это раньше.
Он не ответил. Он посмотрел на Кэпа.
— Мы закончили?
Кэп кивнул, затем перевел взгляд на Фрэнка.
— Джеремайю не трогать, сынок.
— Кэп! — резко выпалил Фрэнк.
— Взбрыкнешь, не подчинишься приказу, попытаешься добраться до мальчика или его родных, попробуешь пройти через Чейза, тебе придется сначала пройти через меня. Мальчик пережил достаточно. Мы найдем того мудака другим способом. Что касается нашего разговора в этом кабинете, то бессвязная болтовня Энид Эглунд о том, что видел Джеремайя — это бред. Чтобы ни слова не вышло за стены этого кабинета.
Фрэнк распрямил плечи и спокойно, но сердито ответил, смысл его слов был туманен, но все же ясен:
— Это не закон.
— Это грязно, Фрэнк, — ответил Кэп так же спокойно, но не сердито. — И есть сострадание. Дело ни в Мисти Китон, ни в Даррене Ньюкомбе, ни в том, кто их убил, ни в решимости участка найти этого человека. Просто Департамент решил проявить сострадание к свидетелю. Переспи с этой мыслью и увидишь все ясно.
Перед уходом Фрэнк посмотрел на Кэпа, потом на доктора Каррутерс, потом на Чейза.
— Тебя ждет лазанья, сынок, — напомнил Чейзу Кэп и посмотрел на доктора Каррутерс. — Вас тоже.
— Точно, — прошептала она, ухмыляясь.
Они направились к двери, но Кэп остановил Чейза, позвав по имени.
Чейз оглянулся.
— Все, что случилось с этими детьми, — трагично. Ты и твоя женщина поступили правильно. Я вижу, ты крепко с ними связан. И то, что я знаю о Фэй Гуднайт и ее семье, то и они тоже. В нашей работе мы видим много плохого. Ты можешь к этому привыкнуть. Можешь стать жестче. Можешь устать от этого. Но сегодня, сынок, сегодня ты получишь кое-что, чего не получают многие копы. Ты станешь свидетелем того, что бабушки и дедушки этих детей считают чудом. Когда они заберут Джеремайю и Ребекку обратно в Вайоминг, ты сохранишь воспоминание об этом вместе со знанием того, что помог этому чуду свершиться.
— Да, — пробормотал Чейз.
— Помоги понять ей это. Поддержи свою женщину, — посоветовал Кэп.
Чейз посмотрел в глаза капитану, думая: «Бл*ть, работать с этим человеком охеренно лучше, чем под руководством Арни».
Затем он кивнул.
Затем последовал за доктором Каррутерс, чтобы встретиться с семьей Майи и Бекки.
* * * * *
Чейз открыл дверцу своего грузовика, чтобы отправиться к Фэй, но остановился, услышав, как его окликают.
Он посмотрел направо и увидел Марка, одного из стажеров, который двигался к нему с побледневшим лицом и обеспокоенными глазами.
Чейз сразу понял, в чем дело. Марк проводил поиски, и Марк слышал о Майе и Бекке.
Поэтому, прежде чем Марк остановился и открыл рот, чтобы что-то сказать, Чейз тихо приказал:
— Не надо.
Марк закрыл рот, затем снова открыл его, приглушенно выдавив:
— Я установил неправильные параметры.
— Не надо, Марк, — повторил Чейз.
— Я не знал, что ему одиннадцать. Я не подумал попробовать поискать вне…
— Это не твоя работа, — перебил его Чейз. — Твоя задача — работать и учиться. Моя работа заключается в том, чтобы помогать тебе учиться. Я тоже не знал, что ему одиннадцать. И тоже не предложил изменить параметры поиска. Я просто ждал. Ждал, что ты сделаешь то, чего ты не знал. Этот промах на мне, Марк, а не на тебе.
— Я стажируюсь, чтобы…
— Забудь, — снова прервал его Чейз.
— Если бы мы знали, могли бы…
— Забудь, — приказал Чейз.
Глаза Марка расширились, но горестным голосом он спросил:
— Забыть, зная, что я неделями прятал этих детей от их родных, а девочку держала в плену сумасшедшая, и все потому, что я не сделал чего-то такого простого, как поиск с более широким возрастным диапазоном?
— Да, — ответил Чейз, и Марк моргнул, а Чейз продолжил: — Слушай, парень, хочешь сделать карьеру в правоохранительных органах или где угодно, ты будешь лажать. Твоё начальство будет лажать и сваливать все это дерьмо на твои плечи, но ты продолжишь делать свою работу и чувствовать себя дерьмово. Хочешь быть копом, иногда решения, которые приходится принимать на лету или в ходе длительного расследования, не будут правильными. Потому что ты человек. Ты должен давать себе поблажку, иначе, чем бы ты ни решил заниматься в этой жизни, потянет тебя вниз. Одну вещь ты можешь усвоить сейчас: когда кто-то дает тебе задание и не объясняет его полностью, то дерьмовый результат отражается на них. Я дал тебе задание и наугад предположил возрастной диапазон. Ты сделал то, что тебе сказали. Мы оба должны жить с этим. Но не бери на себя эту вину. Избавься от нее. Вынеси из этого урок. И двигайся дальше. Это лучшее, что ты можешь сделать, и я собираюсь сделать то же самое.
Марк изучал его, а затем тихо спросил:
— Ты не злишься?
— Злился вчера. Теперь, видя твое лицо, видя, что тебе не плевать, я все еще злюсь. Но на себя. В моей жизни происходило много дерьма, и я не уделял ничему должного внимания. Я облажался и заставил тебя чувствовать то, что ты чувствуешь сейчас, и это я удерживал этих детей от их родных. Но сегодня вечером они увидятся снова, и скоро вернутся дома и поправятся. Все закончилось. Мы извлекаем из этого уроки и идем дальше.
Вот оно. Фэй стояла у него за спиной, даже когда ее там не было. Фэй научила его, что он не может нести бремя всего мира. Научила его давать себе поблажку. Научила его, чтобы он мог передать это знание порядочному парню, который хотел делать в жизни добрые дела, но не взваливал бы весь мир на свои плечи, как это делал Чейз в течение тридцати пяти лет.
Марк выдержал его взгляд. Затем кивнул и сказал:
— В следующий раз я изменю поиск.
Чейз чертовски надеялся, что следующего раза не будет.
Но он этого не сказал. Он кивнул.
Марк тоже кивнул и пошел прочь, а Чейз смотрел ему вслед.
Затем он дал себе время, заставил себя отпустить ситуацию, вздохнул, залез в грузовик и направился к Фэй.
* * * * *
Чейз моргнул, понимая, что что-то не так.
Рассвет еще не наступил, было темно, и он не только чувствовал, но и ощущал, что остался один в своей постели.
Он лежал неподвижно и молчал, прислушиваясь, не в ванной ли Фэй.
Ничего не услышав, откинул одеяло, подошел к комоду, достал пижамные штаны и натянул их. Он шел по темному, тихому дому, ничего не находя, ничего не видя, пока не заметил, что входная дверь распахнута, а штормовая закрыта.
Бесшумно ступая босыми ногами по деревянным полам, он прошел в фойе, выглянул за дверь и увидел Фэй в ночной рубашке, его толстовке и теплых носках, сидящую в кресле-качалке, как обычно сидел в ней он: закинув вытянутые ноги на перила крыльца.
Ее глаза были нацелены на равнину.
Стоял май, но в долине было еще холодно. Ноги у нее, должно быть, замерзли.
Чейз вернулся в спальню, натянул толстовку и носки, заглянул по пути в гостиную за пледами, а затем прошел по коридору к входной двери.
