- Отлить, - коротко ответил я.
- Мог бы и предупредить, - проворчала она.
Но уже прошло то время, когда я считал нормальным давать ей подробный отчёт о своих действиях и планах. Нет, ну иногда, по инерции, да. Но не сейчас. Да и настроение было очень уж благостным, чтобы чего-то там встревать. Так что я промолчал. А пацаны насели на шашлык, лопая с мясом ещё и лаваш, нарезанные ломтики свежих огурцов и помидоров, и попивая сок. Мне даже стало немного завидно – всё у них ярко, вкусно, памятно. И хорошо, что так. Костик заметил мой взгляд и улыбнулся, впиваясь крепкими зубами в кусок шашлыка. И тут снаружи раздался голос Игоря:
- Хозяева, можно к вам?
- О, а ты здесь откуда? – удивилась Светка, при этом глянув на меня. Странным взглядом.
- Я тут с друзьями, - сказал Игорь, заходя в кухню. А с ним в не такую уж и большую пляжную хозяйственную палатку вломились ещё два человека – Григорий и колоритная девушка, вся в татухах, пол-лица в пирсинге, майка и шорты ядовито-зелёного цвета. За цвет волос сказать было невозможно. Главное – они были. Пряди радовали оттенками белого, зелёного, зелёного и чёрного. Короче, ужас родителей. Её вид обезоружил Светку на целых десять минут, в течение которых мы познакомились, оприходовали половину бутылки вина, притащенной гостями, и приговорили половину остатков мяса. Так часов до одиннадцати и просидели в кухне за болтовнёй. Света была искренне рада компании, но потом ушла в нашу огромную семейную палатку, забрав мальчишек. Предупредив, что там и останется. Валерку так просто не уложишь.
Третья бутылка вина сменилась штофом виски, припасённом мной именно для моря. Мы вчетвером расселись по стульям, и пошёл вялый разговор ни о чём. Хороший разговор. В котором я мог позволить себе говорить. Я задумчиво посмотрел в сторону палатки, где уже все притихли. Сидевший рядом Игорь коснулся пальцами моей руки, привлекая внимание и, наклонившись, прошептал в ухо:
- Не говори никому, хорошо?
Его взгляд словно невольно скакнул в сторону Григория и его жены Риты. Я же легко усмехнулся и опрокинул в себя дозу вискаря из пластикового стаканчика. Вскоре они ушли, и я остался в кухне один. Погасил фонарь под крышей и вышел наружу. Лёгкий прохладный бриз приятно освежал горящую кожу. Да, вот она, жизнь, где-то рядом. Народ чего-то поёт, шумит, требует, общается, настаивает и любит. А я тут, глухим истуканом при жене и детях. Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте – попытка побега, за которую следует сквозной вынос мозга. В свете звёзд даже безлунное небо поражало красотой. Россыпь огоньков, то редкая, то переходящая в плотную вуаль искр – вот что я увидел, задрав голову. Затем глянул на пляж между мной и шепчущим прибоем. Идеально… Для раздумий. Я наклонился, зацепил за уголок циновку, на которой днём валялась Светка, загорая между обедом и ужином, и двинул к воде. Метрах в двух от шелестящих волн остановился, сел на замершую циновку и глотнул виски прямо из горла. Закрутив крышку на бутылке, воткнул тару в песок, а сам откинулся на руки назад, уставившись в небо. Мерный шелест волн гармонично совпал с мерцанием звёзд. На душе стало хорошо, спокойно и знакомо-равнодушно. Вот он, Игорь, парень, которому в октябре стукнет уже тридцать один год, живёт себе и не тужит. Ладит с парнями, приняв себя когда-то безоговорочно и прямо. А я? Что мне помешало? Почему всё вот так? Странно, страшно и порой кошмарно? Почему у меня не хватает сил или смелости жить своей жизнью? Почему я упорно стремлюсь проживать чужие стремления, мечты, планы, ожидания? Неужели так и будет идти до конца? Ведь уже за сорок один возраст перешагнул. Я усмехнулся сам себе, нашарил бутылку, свинтил ей голову и хлебнул янтарной отравы, наждаком продравшей горло. Поздновато, батенька, спохватился. Это молодому можно менять жизнь по пять раз в год. А ты о чём думаешь? Бросить жену, сыновей, привычный уклад? Куда ты денешься один? Кому ты будешь нужен? И что о тебе подумают? Кто подумает? Этот вопрос заставил меня удивиться. А действительно? Думать некому. Вот уже год, как мама покинула этот мир. Как жила отдельно, упорно не признавая невестку, так и ушла спокойно, тихо.
При этих мыслях я ощутил горечь, замешанную на пресном пепле. Тоска колючим клубком шевельнулась в груди. Мама, как я по ней скучаю. Надеюсь, Светке хватит ума не говорить ни слова о ней. Пока хватает. Как будет дальше, посмотрим. Но у неё и тут двойные стандарты. Мою маму в своё время не приняла. А в последнее время всё чаще заговаривает о том, что надо бы её маму, овдовевшую пару лет назад, к нам забрать. При этой мысли я ощутил глухую злость. Моя, значит, мама плоха для неё оказалась, а я должен её мать принять. Нет уж. Только если купит себе отдельную квартиру, не ближе пары кварталов от нас. Тогда ещё ладно.
Размеренные шаги по песку заставили меня выпрямиться и оглянуться. Ко мне подошёл Игорь и нагло уселся рядом на циновку. Так же нагло сцапал из моей руки пузырь бухла, присосался к нему, несколько раз глотнул, отдал бутылку обратно и сказал:
- Как же всё достало. Гриша такой трус. Сейчас чуть не воет там. Типа его видели с парнем, теперь все узнают…
- Пусть не ноет, не разболтаю, - спокойно ответил я.
- Это я уже понял, - сказал Игорь, посмотрел на меня и спросил: - А почему? Почему ты так спокойно всё воспринял?
- Тебе правду сказать? – оживился я. – Или придумать что-нибудь этакое?
- Давай правду, - выдохнул парень.
- Я би, - спокойно выдал ему свой секрет. – По молодости спал с мужиками.
Не буду же я ему говорить, что спал с мужчинами всего два раза? И оба раза всё было очень нехорошо. Игорь даже отодвинулся, словно хотел увидеть меня целиком, после чего сказал:
- Хм… А всё может быть. Ты выглядишь очень…
- По-гейски? – спросил я.
- Нет, словно богемный человек, - поправил меня Игорь. – Именно таким, кто может всё.
- Ну, вот видишь, - пожал плечами я. – А ты чего с женатиком связался?
- Да как-то так, понравился он мне, - невнятно ответил Игорь.
- Ты ведь умный парень, - я хохотнул. – Так что сам смотри.
- Да ну его, вечно ноет и всего боится, - Игорь спокойно крутанулся на циновке и беспечно улёгся так, что его голова бухнулась мне на бедро. Я с удивлением уставился в его блестящие в ночи глаза. Взгляд парня был внимателен и туманен. Пришлось ещё раз присосаться к вискарю, чтобы суметь прочитать его мысли. И я сказал:
- Я тоже женат, знаешь ли. И староват для тебя. Так что…
- Стоп, - прервал он. – Я сам буду решать, кто для меня староват, а кто нет. А про то, что ты женат…
Его губы растянулись в улыбке:
- Думаешь, я слепой? Это же видно всем, что вы с женой не пара. Уже не пара. Может быть, раньше всё было, и любовь, и страсть, и планы. Но сейчас от всего этого остался только пшик.
Я скрежетнул зубами. Всё-таки это больно, когда вот так с размаху по любимой ране. Игорь уловил мою реакцию и стал серьёзным:
- Прости, Владимир, я не хотел. А ты её ещё любишь, да?
- Наверное, - ответил я. – Наверное.
- А вот она к тебе испытывает что угодно, но только не любовь, - сказал парень, ёрзая по циновке. В итоге его голова переместилась поближе к моему животу. Это начинало нервировать. Наши взгляды вновь встретились. И я наклонился поближе, чтобы увидеть блеск звёзд в его зрачках. Его руки тут же обхватили мою шею. Игорь потянулся вверх, и наши губы встретились. Сначала холодно, словно деревянные. Но уже через мгновение он выдохнул что-то нечленораздельное и лизнул меня в губы! От удивления я приоткрыл рот. И этот нахал воспользовался моментом. Его язык нагло коснулся моего. Наш поцелуй плавно набрал температуру. И это было здорово. Мы целовались долго, самозабвенно, как гурманы пробуют новое блюдо. Над нами сверкали россыпи звёздных огней. Рядом размеренно дышало море, то выдыхая свои волны на берег, то забирая их обратно. А где-то рядом, но бесконечно далеко от меня, спали мои сыновья и женщина, что родила мне этих бесенят. Кажется, это уже не имело никакого значения. Потому что я начал падать вверх, в бездну внутренней свободы.
