— Хиро, это все было в прошлом, ты не должен винить себя в этом и съедать изнутри. Ничего уже не исправить.
— Сейчас я это понимаю, но тогда мне было так хреново, что порошок был со мной изо дня в день, я просыпался и сразу занюхивал, и засыпал я тоже с ним. Это все выглядело как один большой сон длинною в вечность, я запутался во времени и не понимал, что происходит вокруг.
— Неужели Хардин или мама ничего не замечали? Эшли? – Бека мотает головой из стороны в сторону, сдвинув брови к переносице.
— Всем было удобно, маме было не до нас, я ее в этом не виню, она приходила в себя. Хардин был занят своей жизнью, как обычно, а Эшли не задавала лишних вопросов. Остальные не были так близки ко мне, чтобы что-то заметить, а капли для глаз спасают от назойливых личностей вроде тебя. – я целую ее в носик. — Шучу.
— Ты знаешь, что я вспомнила?
— Что?
— Та вечеринка, в доме Митча, и твое сногсшибательное появления спустя полгода отсутствия.
— Так, припоминаю.
— Тогда, в комнате…твои глаза были красными. – она поднимает на меня свой взгляд и в них читается испуг.
Не думал, что она запомнит тот момент. Ведь тогда ей точно было на меня плевать, и я ее совершенно не интересовал, как парень, чтобы запоминать такие детали.
— Мы до этого еще дойдём сегодня, терпение.
— Хорошо. – как-то неуверенно произносит она. — Продолжай, я внимательно слушаю.
— И так, переходим к третьему самому ужасному моменту в моей жизни. Зимний бал.
По тому, как Ребекка начала меня поглаживать по руке, прижавшись ближе, я сразу осознал, что она поняла, о чем сейчас пойдёт речь. Уж об этом знает вся школа. Спасибо.
— Немного предыстории. – я обнимаю ее за плечи, придвинув к себе. — За неделю до этого дурацкого мероприятия я был на одной вечеринке у своего знакомого, немного переборщил как с алкоголем, так и с другими веществами. Даже спустя время не могу вспомнить, что я тогда и с чем мешал. Но было мне, мягко говоря, хреново. Я решил пойти домой, прогуляться на свежем морозном воздухе, но на полпути я тупо отключился и проснулся только с утра, когда какая-то старая бабка приняла меня за бездомного и хотела вызвать скорую и полицию, еле как ее отговорил. По приходу домой я понял, что не могу разговаривать, потому что чертовски сильно простыл и из горла выходили только рваные всхрипы, вместо слов. Сначала мама пыталась лечить меня дома, но ничего не помогало, и в итоге меня положили в больницу с воспалением лёгких. У меня была начальная стадия прогрессирующей пневмонии. Ну а то, что было на балу, ты и без меня знаешь, не будем в это углубляться. Эшли изменила мне с Кайлом. Спустя какое-то время, я догадываюсь, почему так произошло. Льюис был слишком сильно зол на меня и хотел поднасрать мне так же, как я поднасрал ему с футболом, а моя девушка просто напилась в стельку.
— Ты ее любил? – вопрос Беки застаёт меня врасплох, особенно с учетом того, что я ей самой таких слов никогда не говорил, в отличии от Эш.
— На тот момент я думал, что да. Я был в этом уверен. – честно отвечаю я, хотя, наверное, было бы проще соврать, но, я уже устал врать ей. Судя по тому, как изменился ее взгляд, и тому, что она больше не смотрит в мои глаза – она расстроена. — Но…я ошибался. Пару месяцев назад я понял, что это была лишь подростковая влюбленность, не более. Поверь мне, Бека. На данный момент мне совершенно плевать на Эшли, и я о ее существовании даже не вспоминаю, пока она мне попросту не попадается на глаза.
— Все…все в порядке. Прости за такую глупую реакцию на это, просто ничего не могу с собой поделать. Я верю тебе. – отвечает она, все еще уперев взор на нашу обувь, носки которых касаются друг друга. — И прости, что вообще спросила про это.
Я коротко целую ее в макушку и продолжаю такой сложный, в первую очередь, для себя, рассказ.
— Когда я вернулся в школу и на меня все пялились, я не понимал, в чем дело. Но, как оказывается, о том, что мой лучший друг изменил мне с моей девушкой, с которой мы, на тот момент, встречались чуть больше двух лет, знал даже не каждый второй, а каждый первый в том гребанном заведении. – я вздыхаю, проматывая те моменты в голове.
Раньше они вызывали во мне ярость, боль, обиду. Сейчас же там пустота. Если за прошлые перечисленные моменты моей жизни мне по-прежнему больно, то этот вызывает лишь отвращение и дыру после себя. Думаю, это связано с тем, что теперь мне просто не нужна Эшли, хотя я, как идиот, думал о ней каждый день в том стационаре. Я даже рассчитывал ее вернуть после того, как вновь стану «нормальным» человеком. Ну не идиот ли?
— Я просто остановил какого-то чувака, который неотрывно смотрел на меня и спросил, в чем дело. Он мне все и рассказал в красках. Сразу после этого пошёл к Эшли, чтобы поговорить, но на все мои вопросы она просто молчала. – делаю несколько коротких вдохов и выдохов. — К сожалению, та ситуация стала последней каплей и мне окончательно сорвало крышу.
Яркими вспышками прокручиваю то, что происходило в моей, если ее такой можно назвать, жизни последующие три месяца. Мне хочется зарыться с головой в песок и не смотреть Беке в глаза. Слишком стыдно произносить вслух то, кем я был тогда. Но, мне все же придется ей рассказать, без каких-либо ужасных деталей и состояний, в которых я находился.
— Через неделю меня восстановили в команду и была игра против Южной Лондонской школы. Кайла я не видел всю неделю, целенаправленно избегая встречи с ним. Но на том матче мы не могли не встретиться. Думаю, не стоит уточнять, что во всех последующих историях я был под кайфом, потому что подсел. – я сглатываю, а мои руки виснут в воздухе, отпуская тело Ребекки. — Я вышел на поле и впервые встретился с ним глазами, он сразу их отвёл в сторону, Кайл явно не ожидал меня там увидеть. Я старался держать себя в руках, не обращать на него внимание, ни говорить ему ни слова и попросту делать вид, что его не существует, но самое дерьмовое то, что в тот день даже порошок не помог, я все понимал, и я был очень злой. Самое ужасное, что я сорвался не на Кайле, а на нашем тренере. Я принял пенальти, но какой-то перец отобрал мой мяч, тренер грубо что-то крикнул мне, ибо на табло оставалось пару минут до конца первого тайма, и нам нужно было сохранять счёт в нашу пользу. Что-то щелкнуло и меня переклинило, перед глазами пелена. В следующую секунду я уже сидел верхом на нем, а мой кулак соприкасался с его лицом снова и снова, пока меня не оттащили. Тогда мне повезло только в одном, что был дождь и половина трибун была полностью свободна, а все зрители находились под навесом, как и тренера команд, но они под нижним, поэтому никто не видел, кроме игроков, что произошло, из солидарности никто не рассказал, либо же, их заставили, не знаю, но скандала не было. Ты первая, кому я это рассказал. В этот день моя футбольная карьера закончилась.
Я делаю шаг назад, начиная скатываться по стене, опуская голову на свои колени. Кажется, что я просрал всю свою жизнь по щелчку пальцев. Тренировался все время с самого детства и ради чего? Чтобы с позором вспоминать во что это вылилось?
— Хиро… – шепчет она лишь мое имя и кладёт ладонь на ногу. Ей нечего сказать, прекрасно понимаю. Я бы на ее месте тоже не подобрал слов тому, какой же я придурок. — Если тебе тяжело, то ты можешь прекратить это. Я больше не буду задавать назойливых вопросов о твоём прошлом. Я…если бы я только знала, насколько тяжело тебе будет это вспоминать и говорить об этом, я бы ни за что не заставляла тебя это делать.
Я потираю своё лицо руками, приходя в себя около минуты.
— Должен же я кому-то выговариваться. Будем считать, что ты мой психолог. – я усмехаюсь, пытаясь разрядить обстановку. — Правда фиговенький, как в каких-нибудь школах, который просто кивает и слушает.
— Эй! – Бека пихает меня локтем в бок, начав тихонько посмеиваться.
— Шучу. – я беру ее руку в свою. — Даже не знаю, что хуже: Бека психолог или Бека медсестра с перекисью. – явный и громкий смешок слетает с моих губ.
