Я не помню, сколько так провалялась на полу гостиной (ибо подняться тогда на второй этаж в собственную спальню у меня уже не хватило ни сил, ни желаний), то безустанно рыдая, то ненадолго зависая в бездумной прострации и тупо глядя в потолок едва ли осмысленным взглядом. Думать вообще не хотелось. Мне хватало с лихвой и того, что мне пришлось до этого пережить, и что до сих пор резало и кромсало меня, будто невидимыми ножами, не собираясь останавливаться или прерывать свою смертельную пытку хотя бы на недолгую спасительную паузу.
Поэтому я так и не поняла, почему не сдохла, хотя по ощущениям была на грани. А может и сдохла, просто… откуда мне знать, что на самом деле происходит в такие моменты. Может всё так как раз и бывает. Когда твоя агония затягивается до бесконечности, превращаясь в реальный ад, по которому ты должна теперь проползти на окровавленном брюхе до очередного круга или врат. По крайней мере, ты убеждаешься снова и снова, что всё это по-настоящему. Тебе это не приснилось и ждать чуда бессмысленно. Рейнальд Стаффорд тебе не перезвонит и не скажет самодовольным голосом, что на деле тебя разыграл, и что он уже связался с больницей, где лежит моя мать, оплатив все нынешние и будущие счета, и даже заставил владельцев сайта по нелегальным торгам живым товаром сделать откат по моей заявке.
Нет. Всё это не произошло. Ни через час, ни через два, и ни на утро следующего дня тоже. Тем более, что заснуть у меня так и не вышло. Максимум, на что меня хватило, это кое-как подняться с пола где-то уже в час ночи и кое-как доковылять до ванной, придерживаясь обеими руками за встречную мебель и стенки коридоров. После чего просидела под очень горячим душем где-то ещё больше часа, так и не сумев в итоге согреться. Меня трясло от озноба и лёгкого переохлаждения (следствия лежания на непрогретом полу) ещё очень долго. Не помогли ни тёплые носки, ни толстый флисовый халат, который я по обыкновению надевала лишь зимой в самые холодные вечера. Зато плакала уже не подолгу и, скорее, рефлекторыми короткими приступами, пусть сил на слёзы (как и самих слёз) уже и не было. Голова раскалывалась будто изнутри от тупой боли, лицо опухло и теперь постоянно хотелось пить.
Мне бы по-хорошему в таком состоянии лечь в постель, под одеяло и попытаться заснуть… Только, увы, в доме, кроме меня одной, больше никого не было, и никто не мог меня заставить сделать это. А единственное «место», которое, как я была уверена, могло помочь мне от всего забыться, находилось в виртуальной реальности глобальной сети. Куда я, в конечном счёте, само собой, и полезла, в первую очередь проверяя электронную почту.
«Мисс Райли, просим внимательно ознакомится с данным письмом и дать на него в самое ближайшее время ответ, для согласования ваших дальнейших действий.»
Очередное послание от торговцев «антиквариата», как показывало время получения, ждало меня уже почти восемь часов. И я нисколько не удивилась, когда его увидела, а потом попыталась прочесть его содержимое.
Это было слишком предсказуемо, подобно самой реальности, которая, не взирая на все мои проблемы, никуда исчезать не собиралась. Рано или поздно, я бы всё равно вернулась в её пределы и сделала то, что и должна была сделать. Просто сейчас… Мне было слишком сложно воспринимать происходящее, как и включать для этого свой трезвый рассудок. И правильнее всё же было отправиться в постель, а не изводить себя самобичеванием, чем я сейчас и занималась. Но, к сожалению, некому было меня остановить, как и вернуть на путь истинный. Я уже в это ввязалась по самое немогу и не видела ни единого проблеска, хоть с каким-то предполагаемым выходом из всего этого безумия. И, можно сказать, Стаффорд тоже приложил к этому руку, совершив тот самый последний толчок в мою спину, которого мне так не хватало для окончательного срыва в бездну.
Так что, да. Я прочла это грёбаное письмо (хоть и несколько раз, не сразу вникнув в его содержимое), а потом ответила. Так, как меня просили ответить.
«Спасибо за сотрудничество, мисс Райли!» — автоматическое оповещение пришло едва не сразу. — «Ждите дальнейших инструкций. Мы постараемся связаться с вами в самое ближайшее время.»
Вот и всё. Или почти всё. Приговор подписан и обжалованию не подлежит. Обратного пути нет. Да и едва ли я сумею в подобном состоянии хоть что-нибудь сделать ещё. У меня больше не осталось никаких сил, чтобы бороться. Это всё равно бессмысленно. Как бороться с целой вселенной или с жизнью — смешно, глупо… нелепо…
***
Может они как-то прознали про моё состояние, или же им действительно требовалось какое-то время, чтобы организовать очередной онлайн-аукцион и набрать для него потенциальных покупателей. Но инструкции с графиком своих дальнейших действий я получила где-то к концу следующей недели. В аккурат на начало предстоящего уик-энда. И даже успела к тому времени более-менее очухаться, хотя едва ли до конца. Наверное, моя жизнь изменилась навсегда и до такой степени, что уже никогда не будет прежней. По крайней мере, я-то точно больше не буду собой. Даже если случится чудо, и мне удастся раздобыть нужную сумму денег. Только вот какой ценой?..
Почти целая неделя. Я не представляю, как её пережила и как вообще дожила до этого дня. Но это всё-таки случилось. И я действительно ехала сейчас в Сан-Франциско в общем вагоне скоростной электрички, глядя всё время на проносящиеся за окном пейзажи, но едва ли замечая (как и запоминая) хоть что-то. Может только чистое предвечернее небо, и неспешно опускающийся к западному горизонту золотой диск солнца. Его пурпурные и алые мазки догонят меня через пару часов в самом городе, на одной из бесчисленных улочек, граничащих с SoMa [2], где, как правило, все первые этажи жилых домов занимали бесчисленные частные магазинчики, кафешки, стоматологические клиники и турагентства. Как раз перед входом одного такого частного заведения я теперь и стояла, сверяясь с полученным мною адресом и готовясь нажать на звонок домофона под нацеленным на меня объективом небольшой видеокамеры.
— Добрый день. Чем мы можем вам помочь? — приятный женский голос, скорей всего, сидящей за стойкой рецепшена «секретарши», не то, чтобы придал мне недостающих сил, но, во всяком случае, хоть немного приглушил изводящее меня за последние дни стрессовое напряжение.
— Я… Я Маргарет Райли! У меня сегодня назначен приём у доктора Бёрча.
— Минуточку, мисс Райли. Я проверю записи.
На деле мне пришлось ждать чуть более двух минут, но я всё же дождалась и даже без задних мыслей о побеге. Как-то поздно думать о таком, когда находишься в полушаге от неизбежного. От решения, которое сама же для себя и выбрала.
— Проходите, мисс Райли. Доктор Бёрч уже вас ждёт.
Как правило, частные гинекологи берут за свои консультации и приёмы не менее бешеную оплату, чем те же дантисты. Но в моём случае всё было проплачено уже заранее и не из моего кармана. Поэтому мне и не было куда отступать или бежать. Я ощущала пристальное за мной наблюдение с той самой, наверное, секунды, как только я отправила запрос на сайт аукционщиков. И теперь это ощущение лишь усилилось.
Так, по крайней мере, я буду всё делать по личной инициативе, пусть меня и проведёт незримая рука бдительного куратора по всему уготованному мне пути. Иначе… Это могут сделать и в более жёстком режиме, не спрашивая ни о моём комфорте, ни о моих личных на то желаниях.
Во всяком случае, я испытывала хоть какое-то мнимое чувство «безопасности», когда находилась в далеко недешёвой частной клинике, устроившись в весьма удобном гинекологическом кресле последнего поколения в очень светлом и красиво обставленном кабинете, и прекрасно понимая, что все эти бонусы мне преподносились не за просто так. И уж точно не за мою возможную попытку куда-нибудь сбежать.
— Анализы мазка и крови будут готовы где-то через час. Вы можете подождать результаты в приёмной. Если всё будет хорошо, то там же вы можете дождаться и приезда машины, которую за вами сразу же пришлют.
