— Помогите мне, — съехала Уэнсдей по стенке в коридоре и села на пол, поджав колени и громко рыдая.
— Я лишь могу сказать, что это его доктор. Лечащий врач. Он решил изменить лечение. Большего я не могу тебе сообщить. И насчет зеркала. Мальчик не выйдет оттуда, пока ты будешь держать его здесь, — опустила она глаза. — Мне жаль, девочка.
— Я не могу так… Я уже так не могу, — съежилась она с болью в груди и почти лежала на холодном полу.
— Надо успокоиться и жить дальше. Некоторые не могут и мечтать о прощании, а тебе дозволено общаться с ним. Ваша связь настолько сильна, что вы смогли попрощаться. Цени хотя бы это, — коснулась она её плеча. — И не думай о тех вещах, о которых сейчас думаешь… Можешь побыть здесь немного.
Спустя десять минут Уэнсдей кое-как вышла на улицу, облокачиваясь на столбы и стены домов, потому что еле перебирала ноги, а затем увидела, как за ней едет знакомый Астон.
— Уэнс… Я решил вернуться. Давай я… — Ксавье увидел её глаза и сразу же вышел из машины. — Господи… Ты вся дрожишь.
— Ксавье, — рухнула она ему на плечи и продолжила горько рыдать в невыносимом крике души. Ей было так больно и страшно, что она не могла говорить. Все её мысли были о том, что Тайлера насильно забрали у неё, и что она этого даже не почувствовала.
— Я здесь. Я с тобой. Отвезу тебя домой, — накрыл он её своей толстовкой, прижимая за хрупкие плечи, которые непреодолимо трясло.
Ксавье помог ей сесть в машину. И она вообще вряд ли бы дошла до дома самостоятельно. Ведь её колени ходили ходуном, а челюсть стучала от непроизвольной дрожи. Внутри всё так болело, что она не могла найти себе места. Хотелось кричать и умереть, только бы вернуться к нему в объятия.
— Уэнсдей… Тебе нужно успокоиться. Если ты приедешь к родителям в таком состоянии, они точно не уедут, как ты хотела, — сказал Ксавье, уговаривая её и пытаясь помочь.
— Ты прав, ты прав, — смотрела она в окно, но тело не реагировало на попытки расслабиться.
— Давай мы немного… Сейчас. У меня есть идея, — свернул он машину на отшиб в сторону озера.
Через пятнадцать минут они стояли на пустом берегу и смотрели на звезды, пока у неё внутри всё горело.
— Уэнс… Надо будет покричать, — сказал он, стеснительно посмотрев на нее.
— Покричать… — задумалась она, осмотревшись.
— Здесь никого нет. Давай начну я. Иначе ты просто не справишься с этим напряжением.
Внезапно Ксавье громко раскричался прямо в сторону воды, так, что гладь разносила его крики вдоль озера, и Уэнсдей тоже смогла сделать это, вопреки своим установкам. Она ощущала себя такой слабой и уязвимой без Тайлера. Такой потерянной.
Наконец, сорвав горло до неприятной боли, она опустилась на пятую точку прямо на холодный песок и начала рисовать на нем сухой веткой знаки бесконечности.
— Что-то произошло? Давай я позвоню Мортише и скажу, что мы немного задержимся? — предложил он, присаживаясь рядом.
— Не надо… Я всё выплакала. Спасибо тебе, — сказала Уэнсдей, снимая с себя его толстовку и встав с земли. — Поехали…
— Хорошо, — пошел он за ней, опустив взгляд. Весь дальнейший путь они молчали. Каждому было неприятно обсуждать то, что наболело.
Уже у дома она предложила ему зайти с ней, чтобы поговорить с матерью, и он согласился помочь.
Мортиша, как всегда, приготовила вкусный ужин. Донован уже ждал внутри, общаясь с Гомесом. А Уэнсдей и Ксавье сидели рядом, загадочно переглядываясь.
— Миссис Аддамс, всё очень вкусно, — промолвил Ксавье, заставив её улыбнуться.
— Спасибо, дорогой. Я старалась, — коснулась она Гомеса бледной рукой. — Но не обошлось и без помощи твоего отца, Уэнсдей.
— Я за вас рада. Когда вы уезжаете? — с напором давила она, пытаясь поскорее избавиться от нежеланных гостей.
— Завтра утром, дорогая, — сообщила Мортиша. — Выглядит так, словно ты нас выгоняешь. Что подумает твой друг?
— Что вы, мама. Разве вас выгонишь? Это почти как избавиться от бубонной чумы в глухой деревне в летний период, — продолжила она есть с безразличным видом.
— Спасибо, дочь, это очень… Приятно, — улыбнулась Мортиша, глядя на Ксавье, пока он наблюдал за всем этим, выпучив глаза. Отношения Аддамсов всегда казались ему странными, но Тайлер очень быстро к ним привык.
— Донован, как Вам мясо? — уточнила она, глядя на него. — Гомес сам убил этого селезня.
— Эммм… Вкусно… Очень вкусно. Надеюсь, разрешение на оружие не просроченное? — пошутил Донован, заставив Уэнсдей ухмыльнуться.
— Надейтесь, что оно вообще было, — сквозь зубы сказала она, наливая себе еще вина.
— Дорогая, не много ли за сегодня? — спросила Мортиша, глядя на дочь с укором.
— Мало, мама. Очень мало, — ответила она, делая новый глоток.
Ужин закончился хорошо. Ранним утром Аддамсы должны были уехать, договорившись о том, что Донован будет приезжать к Уэнсдей вечерами и проверять, всё ли нормально. Ксавье тоже обещал быть рядом.
К 23:00 Уэнсдей, наконец, зашла в комнату, но, измученная новостями, не знала, как подойти к зеркалу, поэтому начала разговор сама с собой.
— Ты мне не рассказал… Ничего мне не рассказал, — с обидой сказала она, сидя вдалеке на своей кровати. — Я ощущаю себя дурой. Я говорила с Господом впервые в жизни, думая о том, что ты не мучился. Что ты умер быстро и безболезненно… А оказалось…
Едкий дым заполнял её легкие, она впервые в жизни курила, стащив сигареты у Донована. Слезы бежали из глаз бесконечным потоком, и она не могла думать о словах, что случайно сказала Шарлин. Но внезапно она услышала из зеркала его голос.
— Я не рассказал потому что ты не должна была узнать об этом…
====== Глава 7. Секреты ======
Комментарий к Глава 7. Секреты Приятного чтения…Спасибо за допинг в виде отзывов и поддержки) Мне важно)
— Значит, вот как… Не должна была узнать, — встала она с кровати, затушив сигарету о стакан с водой, что стоял на тумбе, и направилась к нему. Он посмотрел на неё виноватым взглядом. На ней не было лица, она выглядела словно призрак от того, что узнала. Боль неведения душила и терзала еë так сильно, что она на секунду перестала верить в его любовь.
— Уэнсдей… Так получилось, — прервал он её с грустными глазами. — Никто не виноват.
— Никто не виноват?! Никто не виноват… У меня нет слов. Ты не сказал мне, что ты умер в мучениях. Ты не сказал, из-за чего. Ты вообще ничего мне не сказал, и я узнаю от постороннего человека!!! — вскрикнула она, кое-как сдерживая слезы. — Тайлер… Ты что, вообще ничего не понимаешь?! Не понимаешь, что где-то ходит твой убийца?! Что он может сделать то же самое с другими!!! Что он просто вырвал тебя у меня, как по-живому, вырезал кусок моего сердца!!!
— Уэнсдей… Успокойся, — сказал он, глядя на нее. — Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Я, блин, всё знаю. Ведьма сказала мне! — отрезала она грубым тоном. — И я, нахрен, засажу его!
— Уэнс! — крикнул он, прикрывая рукой глаза. — Я знал, что так будет. Ты бы не поняла меня.
— Что?! — спросила она, шмыгая носом. — Что ты знал?!
— Ты никого не посадишь. Никто не виноват. Это был эксперимент. Я пошел на него, — сказал он, и она замерла в недоумении.
— Что? — нахмурила она брови, ужаснувшись от его слов. Её сердце стучало так сильно, словно участвовало в Формуле-один.
— Ты никого не посадишь, потому что там есть бумаги с моей подписью. Я согласился, — ответил он с комом в горле.
— Ты… Что ты сделал?! Ты бросил меня… Ты просто меня бросил… — заладила она, как ненормальная. Её всю трясло от услышанного.
— Уэнсдей, нет. Конечно, нет, малыш, — пытался он её успокоить, но в неё в мгновение вселился Дьявол. Она ощутила такое презрение и разочарование, кои ранее не испытывала.
— Не называй меня так, Тайлер, твою мать! — бросила она в зеркало его кольцо, и оно отскочило на пол комнаты. — Что ты наделал?! Ты бы не умер, если бы не пошел на это?! Если бы просто прошел последнюю свою терапию?! Скажи мне!!!
