— Ты же мне не рассказываешь, почему не дала Королеву.
— Максим, — снова хмурюсь и тут же прячусь за него, когда подходим к амбалу у входа. Максим почти с него ростом, но слава богу не такой огромный.
— Привет, Бес, — улыбается этот лысый и протягивает лапу. — К Макару зайди после боя. Твоя киска?
— Моя, — немногословно говорит и кивает Максим и почти тащит меня мимо подмигнувшего мужика в темное со спертым запахом пота и денег помещение. И мне здесь не нравится. И не нравится, что здесь приходится бывать Максиму. Даже Максиму уже, кажется, не нравится идея привести меня сюда, потому что лицо его напоминает напряженную, белую маску.
В самом клубе нет белых цветов.
Красные оттенки, настоящая черная кожа, свисающие ткани, лакированные двери потайных комнат. Все создает яркое впечатление борделя, грязи и меня пронзает дрожь страха и неприятная тошнота.
Все время, пока мы здесь были, не отходила от Максима, но пришло время боя и мне пришлось не просто отпустить, но и смотреть как его красивое лицо и тело разбивают буквально в кровь.
Я во все глаза наблюдаю, как огромный мужик раз за разом нападет на Максима, а тот не успевает порой прикрыться, получая удары, сравнимые с ударом кувалды. А люди вокруг рьяно болеют, подбадривают того, у кого больше шансов на победу.
И если сначала это был мужик, то по итогу поддерживать выкриками стали Максима. Я никогда не грызла ногти, но сегодня искусала себе все, почти в мясо и кровь. Я сижу в самом углу зала, чтобы глумливый и возбужденный народ меня не заметил, и никто не решил вдруг изнасиловать. Это слова Максима, но его внушительный тон и подвыпившие лица собравшихся не оставили мне повода для сомнений. Здесь может произойти все, что угодно.
Я еще натянула его куртку с капюшоном, почти скрывая волосы и лицо. И когда объявила брейк, я вдруг заметила вдалеке знакомое лицо. Даже два.
Страх ледяной коркой покрыл кожу, и я вжалась в кресло теснее, сразу думая о том, в какую сторону бежать и что говорить, если вдруг Андронов с Королевым-старшим меня здесь увидят.
Пока я наблюдаю следующий раунд избивания Максима, рядом плюхается чье-то огромное тело.
Прислушиваюсь сквозь крики к телефонному разговору над головой и замираю от отвращения.
— Ты мне не заливай. Они целками к тебе отправились, — говорил мужской голос на чистом английском, который я учу с девяти лет. — Если твои парни выебали их по дороге, то ко мне нет претензий, так что гони бабло. Не заливай, мне в этой сраной стране пиздоболов хватает. С тебя пятьдесят штук или твоя дочка целочка. Ей сколько?
Пауза, в которую я смотрю, как Максим начинает побеждать и снова басовитый голос.
— Ну ничего, — глумится он в ответ на чьи-то слова на той стороне провода. — Я готов подождать пару лет, чтобы вишенку сорвать, а пока у меня есть на примете одна ягодка….
Последние слова вызвали шум в голове, потому что говорил этот мужик, прожигая меня взглядом.
Максим победил.
Коронный удар, и все ликуют. Включая этого странного мужика, от которого я медленно, как от хищника, начала отодвигаться. У него даже запах был животный, неприятный. Почти как от Максима, только острее. Аплодировать я не стала, у меня была другая задача. Выйти из поля зрения темного волосатого мужчины в черной шелковой рубашке, который свистел и скандировал вместе со всеми: «Бес! Бес! Бес!»
И я бы убежала — оставалось несколько шагов до выхода, как вдруг меня просто поднимают на руки и выносят из шумного зала.
— Максим! — кричу истошно. — Максим!
Отбиваюсь от тяжелых рук, которые нагло мнут мою задницу, выкручиваюсь, чувствуя, как на спину давит ладонь, а голос говорит уже на русском:
— Не дергайся, цыпа, все будет быстро.
Он шагает быстро, неся меня кричащую, что есть сил, по длинному коридору.
На истошный крик даже не реагирует никто. Ни официанты, ни девушки в красном мини. Неужели все настолько привычные к подобным сценам, что даже не оборачиваются посмотреть.
Вдалеке вижу окровавленную физиономию Максима, он бежит в нашу сторону и успевает забежать в темное помещение ровно в тот момент, когда дверь почти закрылась.
Меня просто кидают на что-то мягкое и я стягиваю капюшон, отбрасываю волосы и вскрикиваю от ужаса.
Смотрю, как к горлу мужчины приставлен нож, а к голове Максима пистолет.
— Ты в край охуел, пацан?
— Не плати мне за этот бой денег, только ее не трогай, — говорит Максим и опускает нож, встает ко мне спиной, прикрывая.
— Где ты ее вообще достал? Целка же?
Хочется вскричать, что это его не касается и мое тело не повод для торга, но я молчу. Молчу и жду вердикта, потому что, судя по виду, с этим мужчиной лучше договориться, а не вступать в конфронтацию.
Могу сослаться на отца. Раз он здесь, значит знает хозяина клуба, судя по всему, того самого Макара.
Но молчу, потому что самое мудрое, что я могу сделать, это скрыть факт моего здесь присутствия.
— Моя… — говорит Максим. — Не трогай, а?
— Ладно… — протягивает мужчина, опускает пистолет и подмигивает мне. — Еще один бой отработаешь за нее. Лады?
Максим кивает, а я вскакиваю.
— Давайте я заплачу! У меня есть деньги!
— Рот закрой, — быстро повернув голову, осаждает меня Максим. Ладонь в руке сжимает, дергает на себя. — Еще один бой, без проблем, Макар.
— Ладно, — смеется тот, снова опаляя меня грязным, похотливым взглядом и, наклонившись, втягивает дорожку кокаина. Потом поднимается, стряхивает излишки и играет бровями, пока Максим сжимает мою руку сильнее, словно подготавливая к старту. — У меня хата наверху есть. Могу дать ключи. Надо?
— Не надо, — говорит Максим и бочком тянет меня в сторону. С похожим на мое отвращением смотрит на стеклянный черный стол с рассыпанным порошком.
Глава 28. Максим
— Возьми тачку?
На это предложение я все так же отрицательно качаю головой, уже жалея, что вообще приволок сюда Лану. Даже в моей толстовке, даже без макияжа и без обычной своей прически она привлекала слишком много внимания.
Быстро потащил ее к выходу, только по дороге захватил сумку и переоделся в привычную темную футболку и потрепанные джинсы.
На пути нас встречает Данил, правая рука Макара. Таких обычно называют альбиносы, настолько белыми были у него брови и волосы, но мощная прокаченная фигура скрадывала впечатление болезненности.
Он протягивает мне телефон, и я, не хотя, его беру.
— Ты в курсе, чью деваху ты ведешь трахать? — спрашивает меня в трубке голос Макара, и я напрягаюсь.
Оглядываюсь по сторонам, но вроде мэра не видно. Сегодня я не только хотел показать Лане насколько грязным был этот мир, но еще насколько активно в его загрязнении принимает участие ее родственники — нынешние и будущие.
Интересно, заметила ли она отца.
На вопрос, почему Андронов каждый раз приходит смотреть именно мой бой, у меня ответа не находилось. Сейчас лучше подумать, что говорить Антону, который стабильно забирает свои семьдесят процентов, потому что всему меня научил и, собственно, привел сюда.
— Допустим, — осторожно отвечаю. — А ты как прознал?
— Подсказали. Короче, — резким тоном басит Макар. Нормальный вроде, но отмороженный на всю голову. — Деньги за бой забирай и отведи девку в нормальную хату. Если уж подцепил — держись, она твой шанс не стать таким, как я.
Есть мысль, что Черкашин просто обкурился, раз начал вести философские беседы и помогать нуждающимся. Но и отказываться от подарков судьбы я не привык. Не совсем же дебил?
Забираю у Данила ключи от хаты Макара, которой он, по его словам, не пользуется и конверт с деньгами. С нетерпеливо перетаптывающейся Ланой выхожу в душную ночь.
— Максим, — останавливает она меня, когда в быстром темпе подходим к метро. — Подожди. Дай отдышаться.
Я оборачиваюсь впервые посмотреть на нее, и она ахает пораженная моим видом, тут же лезет в свой рюкзак, но я убираю руку.
