Он, как обычно, радовал взгляд своей ухоженностью. Сразу видно — в отличие от меня, по ночам он в подушку не плакал. Наверное, хорошо ему вдали от меня, с новой подружкой.
Я приехала на встречу в своём обычном виде, никаких ухищрений не предпринимала, чтобы выглядеть лучше. Не собираюсь доказывать Мельникову, что он ужасно ошибся, променяв жену на любовницу. Он сделал свой выбор.
Но надо сказать, что я обзавелась в «Монолите» преданным поклонником, который неустанно повышал мою самооценку. Менеджер Дима постоянно вертелся рядом и говорил комплименты. Сначала я смущалась, но потом поняла, что его восхищение мне приятно и морально меня поддерживает. Когда тебя променяли на двадцатидвухлетнюю любовницу, очень трудно сохранить веру в собственную привлекательность.
Вот бы ещё от Демидова дождаться комплимента. Было бы приятно. Конечно, огромная наглость мечтать об этом, учитывая, как ловко я распугиваю инвесторов. Очевидно, при виде меня директор скоро будет кривиться, как от зубной боли…
— О чём ты хотела поговорить? У меня мало времени, — поморщился муж и одарил таким взглядом, будто я была надоедливой мухой. Он демонстративно взглянул на часы.
Я тоже на них посмотрела, и это отозвалось тупой болью внутри. Сразу вспомнила, как вместе их выбирали в дорогом отделе. Три месяца копила деньги на подарок ко дню рождения, экономила, выгадывала.
Дура.
Своими поступками Виталий перечеркнул всё хорошее, что было между нами. Год назад, собирая деньги на покупку часов, я была не дурой, а влюблённой женщиной, мечтавшей порадовать своего мужчину крутым подарком. Это не преступление и не идиотизм. Это нормальные отношения в семейной паре, но только в том случае, если это не игра в одни ворота.
Теперь-то я понимаю, что все эти годы меня откровенно использовали, а я ничего не замечала. Возможно, на самом деле была дурой.
Что ж, буду благодарить бога за то, что прозрение наступило в мои двадцать семь, а не на двадцать лет позже.
— Ну? Алиса, говори. Что там у тебя?
— Я беременна, Виталий, — призналась тихо. — У нас всё получилось.
Лицо мужа окаменело, несколько мгновений он не двигался. Потом губы у него дрогнули, он в замешательстве потёр ладонью лоб.
— Вот, значит, как…
— Да. Четвёртая попытка удалась. У нас будет ребёнок.
При этих словах в груди — уже привычно — распустился розовый бутон. Стоило мне в течение дня подумать о моём малыше, и меня уносило потоком безумной радости.
— Думаешь, я поверю, что это мой ребёнок? — скривился Виталий.
— Как?! — задохнулась я от неожиданности.
— Вот так. Много лет мы не предохранялись, но ты не залетала. Три раза делали ЭКО — и тоже ничего. А тут вдруг раз и получилось? Не держи меня за идиота, Алиса! Говорю же, я слышал твой разговор с Татьяной. Вы затеяли авантюру, и ты благополучно провернула это дельце.
— Какое дельце, Виталик? Ты совсем с ума сошёл? О чём ты говоришь?
— О том, что ребёнок не от меня. Не надейся, что сумеешь повесить мне на шею чужого заморыша. Кормить его не буду! Тебе не удастся превратить меня в лоха. Признаю ребёнка, только если увижу тест на отцовство.
— Виталик, ты просто спятил, — ошарашенно выдохнула я. — Мы можем хоть завтра сделать этот тест. Но только за твой счёт, это очень дорого, а у меня нет денег. Ты же меня на улицу выставил с одной сумкой.
— Я тебя не выставлял! Ты сама ушла. Сбежала, только пятки сверкали. А куда? К любовнику, конечно!
Обвинение было настолько чудовищным, что несколько секунд я только хлопала глазами и не могла сказать ни слова. Потом меня охватила ярость:
— Знаешь что?! Не вали с больной головы на здоровую! Это ты любовницу завёл, а я всегда была тебе верна. К сожалению!
— Не фантазируй, нет у меня никакой любовницы, — отмахнулся Виталий. — А вот ты спалилась. Обмануть меня пытаешься, подтасовываешь факты, насчёт криопереноса втираешь. Думаешь, я сейчас уши развешу и поверю в твои сказки? Ясно, что ты не делала никакой подсадки. Просто нашла себе трахальщика на стороне и ноги раздвинула.
— Да как ты смеешь! — задохнулась я от ужаса. И тут же со всей силы залепила мужу пощёчину.
Врезала от души, вложив в удар всё своё отчаяние и злость. Он меня довёл!
— Ты что творишь, идиотка?! — подпрыгнул Виталик. Он схватился за щёку, принялся её растирать. — Совсем с катушек слетела? Да пошла ты! Больше не появляйся мне на глаза, психопатка долбаная! Все разговоры — через адвоката.
Он подскочил со скамейки и бросился прочь. А я закрыла лицо руками и затряслась от рыданий. Оскорбление было невыносимым…
*****
Вышла из стеклянных дверей торгового центра вся в слезах. Большой паркинг перед зданием был заставлен автомобилями. После рабочего дня люди съезжались сюда, чтобы побродить по магазинам, развлечься. Многие парочки обнимались, улыбались друг другу, предвкушая приятный вечер. Я смотрела на них с болью. Обида и отчаяние накатывали волнами, я то успокаивалась, то снова начинала всхлипывать и ничего не могла с собой поделать.
Завибрировал мобильник и, достав его из сумки, с удивлением увидела входящий вызов от… моего босса.
— Да, Степан Андреевич, слушаю вас. — Голос сорвался, я всхлипнула.
— Алиса, ты там плачешь, что ли? — напрягся шеф. — Что у тебя стряслось?
— С мужем поругалась, — не стала увиливать я и выложила всё, как есть.
— Мм… Понятно…
— А почему звоните, Степан Андреевич? Вам что-то нужно?
— Да, Алиса. Надо срочно исправить несколько пунктов в контракте, добить и подгрузить большую таблицу, и сегодня же всё разослать.
Кто бы сомневался, что работать я буду не только с девяти утра до шести вечера! Ненормированный рабочий день — обычная практика для личного ассистента. Вот и хорошо, по крайней мере, не буду думать о Виталике.
Какой же он всё-таки гад!
— Я понимаю, Алиса, что ты в нервном состоянии… Но… Скажи, ты сможешь сейчас всё сделать?
— Нет, Степан Андреевич. С телефона точно не получится. Мне сначала надо добраться до компьютера.
— Я думал, ты дома.
— Я в торговом центре.
— А в каком?
— В «Айсберге».
— С мужем?
— Нет, я одна.
— Тогда стой у главного входа, не уходи, я сейчас тебя подхвачу.
Хмм… Неожиданно!
Мне вовсе не хотелось предстать перед директором в образе мокрого красного помидора, поэтому я постаралась взять себя в руки. Когда огромный серебристый «крузер» подплыл ко мне, я уже не ревела, но всё ещё до конца не успокоилась. Слёзы так и катились по щекам.
— Эй, ты что?! — испугался директор. — Алиса, ну-ка, прекрати!
Демидов даже выскочил из своей сверкающей махины, увидев, в каком я состоянии. Заботливо открыл передо мной дверь, помог забраться на пассажирское сиденье.
Потом достал коробку бумажных салфеток и поставил мне на колени.
— Муж совсем, что ли, не соображает? — хмуро поинтересовался директор. Автомобиль снова двинулся в путь. — Довёл… тебя… до слёз!
Я почувствовала, что в маленькие паузы между словами шеф мысленно вставлял разные интересные термины в адрес Виталика. Мог бы не сдерживаться, говорил бы прямо, я бы только порадовалась.
— А куда мы едем, Степан Андреевич?
— Ты скажи, куда тебе надо. Туда и поедем.
Я приложила к глазам бумажную салфетку и назвала адрес съёмной квартиры. Впервые ехала в таком огромном и дорогом автомобиле. Он двигался плавно, в салоне приятно пахло кожаной обивкой и одеколоном Демидова, из динамиков лилась приглушённая музыка, на приборной панели мелькали огоньки.
Внезапно на меня накатило странное умиротворение. После встряски, полученной в торговом центре, сейчас резко отпустило. Я расслабилась, и вдруг откуда-то появилась уверенность, что в моей жизни всё будет хорошо. Я рожу малыша, он вырастет и станет чудесным человеком, ни капли не похожим на своего гадкого папашу.
Не знаю, откуда появилось это ощущение?
Непроизвольно прижала ладонь к животу — уже привыкла разговаривать с моим ребёнком. Сейчас мысленно попросила у него прощения за все мои нервы, слёзы.
