Он поднимается с табурета и идёт к двери, а я не могу вымолвит ни слова. По нервам стучат его слова, и картинки моего будущего мелькают перед глазами.
— Да, совсем забыл, — останавливается и поворачивается ко мне. — Постарайся, чтобы никто не увидел твоего лица. Сейчас оно не блещет красотой, но, когда сойдут гематомы, думаю, сексуальное рабство стороной не обойдёт. Аравийцы любят хорошеньких, русских женщин, а Аль-Саффар любит их с изощрённой жестокостью.
Он уходит, оставляя меня в паническом состоянии, сносящем все разумные доводы, а через минуту в комнате появляется здоровый мужик, скручивает одной рукой и вкалывает иглу в плечо. Сердце истерично бьётся, стремится пойти на разрыв и, как будто лопается, выбрасывая в темноту.
Глава 19
Он
— Отойди от неё! — врезается в сознание голос Илхома. — Надо поговорить, брат. Сходи, сбрось свой пыл с девочками, а я пока побеседую с нашей гостьей.
— Но… — возражаю.
— Я всё сказал, брат! Ты в моём доме! Не забывай!
Илхом в своём праве на своей территории, но кто даёт ему право мешать мне и лишать особого удовольствия? Когда ещё на моём члене будет вертеться высокородная особа, принадлежащая королю теневого мира Захратову? Сколько кайфа доставляет её испуганный взгляд и связанная беспомощность. Только от этого в штанах распухло как никогда.
— Я сделаю всё, что ты хочешь, буду послушной шлюхой, — говорят её губы, и я знаю, что она действительно будет послушной и сделает всё, что я хочу.
Вероника и так шлюха, просто прикрывается своим положением замужней бабы. Знаю я предпочтения и запросы Захратова, видел и участвовал не раз. Сомневаюсь, что со своей шлюшкой он сдержан, наверняка извращённо трахает её.
Выкладываю всё, что накипело с годами. Пусть знает. Всё равно не доживёт до встречи с муженьком, так хоть будет в курсе за что расплачивается жизнью. Это по её законам дети и жёны не отвечают за грехи мужчин, а по жестоким законам веры Захратова, вся семья расплачивается за косяки главы рода. Их вырезают всех до одного, при этом нередко девочки и жёны подвергаются насилию на глазах главы, чтобы тот ярче прочувствовал неотвратимость наказания.
А наказать эту тварь есть за что. Он задолбал своей вездесущестью и способностью появляться в ненужном месте и в ненужное время. Вот кто просил его нестись за автомобилем, который должен был взлететь на воздух через полчаса после выезда? Кто позволил ему мешать справедливому возмездию? Взлетела бы его баба вместе с дочерью на воздух, может сын остался бы на некоторое время в безопасности.
Даже с балконом случилась неудача. За каким любопытная подружка полезла под него? Видите ли, захотелось ей накормить яблоками волосатого урода, решила опередить маленького ублюдка. Пришлось обратиться к запасному плану и направить Дамира по ложному следу.
С Кочергой оказалось сделать это легко. Ещё два года назад мне стал известен его секрет, когда хоронили Марата, а он жевал сопли, как влюблённая баба. Сначала не поверил, ведь Кочерга захаживал к шлюхам стабильно и с удовольствием участвовал в банных оргиях, натягивая дырки с озверением, но, найденные в его схроне фотографии, раскрыли этого педика в другом свете. Каким блаженством светилось его лицо, когда Марат пялил того в зад.
Дальше дело техники. Припрятать ящик со взрывчаткой, который он самолично проверял и оставил на нём отпечатки пальцев, отправить в нужное время в гараж, подбросить неопровержимых улик. Копать Захратов не перестал, но пыл немного поубавил. Это дало время для сбора группы и подготовки нападения.
Бойцы Илхома оказались на высоте. Чётко выверенные действия, оправданная жестокость, качественное уничтожение следов. Дети в одну сторону, мать в другую, а остальные пусть горят в аду. И вот, когда принцесса бьётся подо мной, когда мой член готов разорвать её сухую плоть, когда яйца сжимаются от предвкушения разодрать к херам высокородную задницу, на пороге появляется Илхом!
Спускаюсь в подвал, выбираю самую забитую шлюху, так похожую своим страхом на Веронику, и отрываюсь по полной. Крики боли не слышу, в голове, как заезженная пластинка, звучит голос Захратовой принцессы: «Я, жена Дамира Захратова! Чтобы ты со мной не сделал, куда бы не спрятал, Мир достанет тебя из-под земли и вырежет твоё гнилое сердце, а затем заставит его сожрать! Он будет долго отрезать от твоего гнусного тела по кусочку за свою жену и детей!» Сука! Это я буду резать его на куски! Это он будет жрать своё сердце, обливаясь кровавыми слезами!
Отбрасываю изуродованное тело, хрипящее на последнем издыхании, вытираю разорванным платьем с себя кровь и выхожу вон, совсем не насытив монстра внутри. Можно было взять ещё одну блядь, наплевав на закон Илхона не портить товар, но накормить своего голодного зверя могу только Вероникой, а её запретил трогать друг.
— Ты что натворил? Куда влез? — набрасывается Илхом, как только захожу в главный зал. — Как мог подставить себя и меня? Думаешь, Захратов простит похищение жены и детей?
— Он не узнает, кто их похитил, — небрежно бросаю, наливая в стакан коньяк. — Я пустил его по ложному следу.
— Совсем дебил! Знаешь, кто за ним стоит?! Они весь мир перевернут, дороют до ада, но семью найдут! Ты уже труп! Ты и мне приговор вынес! У меня жёны, дети! Они почему должны платить за твою дурь?! По какому праву ты принёс в мой дом смерть?!
— Ты рано истеришь, брат, ведёшь себя, как испуганная ослица, — прерываю его поток слов. — Твоё участие известно только мне, а живым я Захратову не дамся. Даже если он вычислит меня, правда умрёт со мной.
— Больше не брат, — поднимается с дивана Илхом. — Долг жизни отдан. Больше я тебе ничего не должен. С женой Захратова разберусь сам, а с детьми придётся решать тебе. Дружеский совет напоследок — выкинь планы мести и пристрой наследников Дамира в заботливые руки. Может, хорошее отношение к детям смягчит гнев зверя и спасёт хотя бы невиновных людей.
— Мы договаривались, что Вероника моя! — взрываюсь, чувствуя наёб со стороны бывшего брата. — Я не уйду без неё!
— Ты уйдёшь сам, или тебя выпроводит моя охрана! — рубит Илхом. — Веронику я забираю себе! Это твоя плата за предательство! Забудь о том, что нас когда-то связывали общие дела! Здесь тебе больше не рады!
Я ухожу, тем более о нападении становится известно Миру, и мне стоит поспешить, чтобы не вызвать подозрение. Снова придётся притворятся, навешивать на лицо страдальческую мину, поддерживать, помогать искать. Наверное, во мне погибает звезда театральной сцены.
Приезжаю на место побоищ. Картина жалкая. Подорванные ворота, висящие почерневшими ошмётками на петлях, гора трупов, пострадавших за рвение и преданность хозяину, Вагон, Пава, прошедшие со мной не одну передрягу, волосатый уродец, получивший, наконец, свою порцию свинца, перекошенная рожа Захратова — лучшее, что я видел за всю жизнь.
Он мечется, словно раненный зверь, ищет жену с детьми, бегает по дому, проверяет подвал, прочёсывает территорию, надеется, что они смогли спрятаться. Не спрятались. Зря роешь землю и тешишь себя надеждами. Илхом придурок, раз дал такой дружеский совет. Если я не получил Веронику, то отыграюсь на её ублюдках. Когда-нибудь они станут звёздами порно-хабов, и я позабочусь, чтобы Дамир об этом узнал. Вот тогда придёт время, и я вырежу его гнилое сердце.
Глава 20
Вероника
Новое пробуждение, ещё болезненнее и муторнее. Кажется, в теле нет ни одной целой косточки, а в голове поселилась пара дятлов, методично тюкающих по височным областям. Разлепляю один глаз, и на меня сразу обрушиваются воспоминания. Извращённый коктейль из слов незнакомца и той мрази — «рабыня», «прячь лицо», «таких мальчиков очень любят», «изощрённая жестокость».
