Глава 21
Дамир
Меня раздирает от злости, бешенства, чувства предательства и беспросветного страха. Кто посмел? Для чего? А, главное, где моя семья? Первый, кто приходит в голову, это Шахим. Именно ему больше всего нужен такой расклад. Именно он мог разыграть такую карту. Именно он всеми силами старался удержать меня подальше от дома.
— Если это ты, я убью тебя, Шахим! — ору в трубку, как только слышу его голос. Может надо быть хитрее, показать наличие самообладания, но его нет и в помине. Какое самообладание, когда я не знаю, что с моими детьми и малышкой. — Я вырежу твоё сердце и заставлю тебя его сожрать!
— Эй, эй, брат. Не понимаю, в чём меня обвиняешь, — перебивает араб, сползая на визг в конце каждого слова. Всей своей тональностью показывает возмущение. — Объясни сначала, что случилось.
— На дом напали. Всех убили, а Нику с детьми похитили. Лучше тебе признаться, Шахим, и вернуть мою семью, — шиплю в динамик, скручивая в труху деревянные перила.
— Вылетаю. Пришли за мной машины в аэропорт.
Шахим сбрасывает вызов, оставляя меня в ещё большем непонимание. Если не он, то кто? У Кротова кишка тонка, да и слишком он зависит от моего настроения, замутив последнее дело, а Берденко, хоть и просрал мне свой завод, хорошо поднялся на ювелирке, благодаря моей протекции. Старых недругов я подчистил ещё пару лет назад, а новые пока не выросли.
Перерываем весь дом, выискивая следы. От внутренней съёмки толка нет — всё подчищено и уничтожено за последние сутки. По дорожным камерам отслеживаем шесть машин без номеров, вылетевших со стороны посёлка. Наглость поражает. Они на них так и покидают город, даже не сняв маски. Переносим внимание в область, где боевики меняют два раза транспорт, всё так же оставляя закрытыми лица. Теряем в промзоне из-за отсутствия камерного покрытия. Съёмки со спутника не пробивают ту зону, а для сканирования каждой машины, проезжающей на этом участке, требуется время, которого у меня нет.
Шахим прилетает ночью и сразу вливается в поиски Ники и детей. Его спецы свежим взглядом просматривают собранный материал, разбивая на кадры и анализирую каждый фрагмент. А утром на мой телефон приходит требование о выкупе детей. На присланной фотографии заплаканная Кира с опухшими глазками и испуганный Глеб, пытающийся храбриться, смотрящий из-под бровей.
Двадцать миллионов зелени, и я срываюсь обзванивать нужных людей для вывода требуемой суммы. Мне дали четыре дня, и для сбора такого объёма слишком мало времени. Трясу Шахима, умоляя помочь, напоминая о крепко связывающем прошлом и настоящем. Готов даже взять его дочь второй женой, и ещё одну третьей, лишь бы получить от него помощь.
— Горе сделало тебя глупым, как инфузорную туфельку, — сбрасывает мои руки. — Не родился тот больной ублюдок, который рискнул бы похитить твою семью ради выкупа. Это месть, брат, и тебе надо напрячь мозги и вспомнить, кому ты хоть чуть-чуть насолил, а не бегать в поиске денег и поддаваться истерии.
— Похитители написали, что начнут отрезать пальчики и высылать мне по почте, — вцепляюсь в волосы и пытаюсь перебить внутреннюю боль внешней, а внутри просто скручивает всё от безысходности и беспомощности. Даже когда искал Нику, не было так страшно и плохо.
— Тебе никто не вернёт детей. Они просто отвлекают тебя от поисков, перенаправляют в бесполезное русло. Послушай, Мир, убивать их не будут, иначе оставили бы их трупы тебе на просмотр. Надо перебрать все варианты и понять, что с ними хотят сделать. Дети маленькие, поэтому использование их ограничено. Ресурсы у нас большие, сможем отработать и проверить каждое из них.
Я сосредотачиваюсь, собираюсь с мыслями и продумываю варианты, и чем больше их продумываю, тем сильнее встают дыбом волосы и щемит в груди. Вариантов, действительно, немного — детский дом, усыновление, чёрный банк органов и ёбаные педофилы.
— Усыновление вряд ли, — отметает эту версию Шахим. — Твоё имя до сих пор произносят шёпотом в России и за пределом. Все знают, что ты бешенный берсерк, и рисковать своей жизнью не будут. Детские дома слишком просто. Достаточно отправить братву прошерстить.
— Остаются мясники и педофилы, — выдыхаю, пытаясь удержать в грудине сердце, которое рвётся наружу.
— Ты давай по подпольным операционным, а я займусь любителями детишек, — сплёвывает Шахим. — У этих уёбков тонкая душевная натура. Твоя грубая сила всё испортит.
Шахим отправляется в рейд по мировому скоплению дерьма, а я пробиваю все известные нелегальные клиники. Третьи сутки рою землю, не позволяя остановиться. Стоит замедлить движение, встать, закрыть глаза, и сразу чувствую страх детей и боль жены. Ощущение, что душа вырывается из тела и стремится к ним, стараясь разорваться на полпути. Твари! Обязательно найду и порву на части, перед этим сняв заживо шкуру и выпотрошив тупым ножом!
Следующие два дня бойцы переворачивают кровавый бизнес, часть вырезая, совсем охуевших сдавая органам, а согласных сотрудничать, вытрясают под чистую. Удивительно, но бо́льшая часть группировок страны оказывает поддержку и посильную помощь. Только благодаря им, весь процесс ускоряется, и вариант с мясниками отметается всего за пару дней. А через неделю от Шахима приходит сообщение:
«Срочно вылетай в Крайову. Бери бойцов»
Глава 22
Дамир
Перелёт кажется мучительно долгим, а неизвестность выматывающей. Большое желание придушить Шахима за его краткость и отказ обсуждать что-либо по телефону. Конспиратор хренов! Надеюсь, через несколько часов воссоединиться с моей семьёй. Ничего не пожалею, утоплю в крови всю Крайову, но верну детей и жену.
Шахим организовывает встречу и везёт на окраину в разбитое захолустье. Странное место для любителя шикарной жизни, что навевает подозрительные мысли. Парни напряжены, не выпускают оружие из рук, переговариваются шёпотом и всё больше знаками, стараясь не выдать нервозность при сопровождении и водителях.
Подъезжаем к полуразрушенному зданию с единственным фонарём над дверью, ведущей в подвал. Незаметно отстёгиваю кобуру, снимаю револьвер с предохранителя. Чтобы не задумал араб, малой кровью его люди не отделаются. Может зря я вычеркнул его из списка подозреваемых? Может поспешил довериться и принять лживую помощь?
— Расслабься Мир, — встречает в каменном мешке, залитом ярким светом, Шахим. — Место не самое комфортное, но зато надёжное и расположено ближе всего к нужному объекту.
— Скажи, что ты их нашёл, — с надеждой бросаюсь к нему. — Пообещай, что мы их сейчас вытащим.
— Не всё так просто, брат, — осаживает он. — Есть подозрения, но нет доказательств.
— В смысле? — свожу брови, сжимая кулаки.
— Один очень нехороший, но очень полезный в моих делах с травкой человек, шепнул по секрету о предстоящем через день закрытом аукционе, — понизив голос рассказывает Шахим. — Аукцион непростой, лотами выступают детишки, и попасть туда можно только по приглашениям, распространяемым в очень узком кругу. Таких аукционов проводится несколько по всему миру, и детей на них привозят с улиц, тех, кто бродяжничает. Нижней планки возраста нет, но обычно младше шести лет товар не выставляют, о здесь… Фаруха заинтересовали два лота девятимесячная девочка и четырёхлетний пацан. Оба чистые, без заболеваний, сопровождающих жизнь на улице, и странное условие — совместный выкуп запрещён.
— Это точно Кирка с Глебом, — щемит в груди от новостей. — Сердцем чувствую. Надо срочно отправляться за ними.
— Опять торопишься, брат. Спешка знаешь, где нужна? — осаживает. — У меня есть приглашение на два лица, приблизительный адрес мероприятия, указывающий район, и примерная дата. Всё остальное будет сообщено сообщением за два часа до начала. Данных, где держат детей нет, и, если мы сейчас сорвёмся и начнём прочёсывать весь город, спугнём организаторов и потеряем единственную зацепку.
