— Я не бью мужчин.
Это чертовски глупо. Мужчина сильнее физически, так зачем переходить в плоскость физики? Это все равно что идти с пустыми руками на вооруженного человека.
— Да, я помню, — Кирилл усмехается, но улыбка не задерживается на его губах. — Я правда соскучился по тебе, и мне стыдно за тот проклятый разговор, с которого всё началось.
— Я уже забыла.
— Не надо, не закрывайся, — он поднимается со стола и делает шаг ко мне. — Иначе мы трахнемся, и всё дерьмо вернется назад, ты вспомнишь, как устала от меня, а я начну крутить в голове, какой же холодной стервой ты бываешь. Нам надо поговорить сейчас, когда нас отпустило.
— Хорошо, говори.
Так легко его не остановить, ни строгим взглядом, ни холодными интонациями.
— Я не имел права настаивать, тем более так грубо. Ты говорила мне, что не хочешь детей, когда мы начали встречаться, ты предупреждала и я согласился. Но жизнь течет, мы меняемся…
— Теперь ты будешь настаивать мягко?
Я не справляюсь со своим тоном и заслуживаю нежного взгляда, в котором сквозит отцовская забота. Мне тошно от этого, и я вдруг отчетливо чувствую, как резко начинает закручиваться чертова спираль, я на мгновение проваливаюсь в чистое бешенство. Меня буквально накрывает прибоем… К счастью, я накопила силы за дни рядом с Итаном и заставляю себя выдохнуть, приказываю себе и останавливаю скольжение.
Я не хочу больше вниз, нет, мне нужно ухватиться покрепче и удержаться наплаву.
— Я задеваю тебя за живое, — произносит Кирилл тихо, — но дай мне договорить, я прошу тебя. Нам не нужно торопиться с этим, я наговорил жестоких глупостей в прошлый раз, черт, я так зол на себя… Тебе ведь только тридцать, у нас есть время.
Жестоких глупостей…
У меня перехватывает дыхание от того, как невинно он описал тот ужасный гнусный вечер. Всего лишь глупости, всего лишь наговорил. И больше ничего? Он был так пьян, что не помнит?
— Я не загоняю тебя в угол, — Кирилл не подходит ближе, остановившись в арке, соединяющей гостиную и столовую, — и я понимаю твои страхи.
— Думаешь?
— Ты боишься, что завтра тебя качнет в другую сторону.
— К другому мужчине, ты имеешь в виду?
— Да, я это имею в виду. А ребенок — это вечный торг при разводе, и не в твою пользу, когда муж богат и влиятелен.
— Мне не нужны обещания, что ты никогда не опустишься до шантажа.
— Я их не даю, я не знаю, что со мной будет, если ты решишь уйти. Я не хочу врать, и я прекрасно помню, как ты расходилась с прошлым мужем, в какой ярости он был.
— Они всегда в ярости.
— Но это не главное. Ты боишься, что будешь ужасной матерью, которой плевать что там и как, когда у нее новое увлечение. Есть женщины для детей, а есть для мужчин, эта глупость засела в твоей голове?
— В моей голове много глупостей.
— Черт, Оль, хватит, — он все же ломается от моих пререканий. — Ты будешь самой лучшей матерью, я знаю точно, в тебе столько любви, столько жизни…
— Я устала от этого разговора.
Кирилл уступает мне, я замечаю, как он ловит фразу на губах и лишь бесшумно выдыхает. Его взгляд тускнеет, и мне кажется, что он готов вновь обратиться в немую тень на несколько дней. Он и так сказал слишком много.
Так много, что мне еще десятки раз крутить его слова в голове. Искать как забыться…
Итан встречает меня у дверей номера, держась за массивную ручку. Мне не нравится, что он стоит в коридоре, а потом тянется ко мне, чтобы обнять. Он иногда забывается, будто не знает, что все проблемы начинаются с маленьких едва заметных шажков в сторону. Как-нибудь он потянется ко мне за поцелуем на парковке и нас заметит случайный знакомый.
— Прости, что опоздала.
— Работа? — Итан распахивает дверь передо мной и входит следом.
— Мы уже были здесь, — я коротко оглядываюсь, узнавая детали интерьера, а вот стойка ресепшена почему-то ускользнула от моего внимания.
Или там не происходило ничего примечательного, стойка и стойка, сколько холлов отелей я повидала, они уже давно слились перед глазами. А вот в номере было чертовски жарко, Итан лучший секс в моей жизни.
— Мы так часто встречаемся, что они обречены повторяться, — я оборачиваюсь и вытягиваю руки перед собой, — иди ко мне.
У Итана нежные губы, они умеют буквально окутывать невесомыми поцелуями, или, наоборот, напирать с животной силой. Я не могу выбрать, что люблю больше, но знаю точно, что меня смешит. Он иногда обкусывает нижнюю губу, сильный взрослый мужчина с детской привычкой, которая, впрочем, подсказывает мне отнюдь не невинные игры. Я тоже люблю кусать его губы, проводить языком и ласкать, грязнее, изощреннее…
— Я купил дом.
— Что? — я останавливаюсь и смотрю на Итана, пытаясь объяснить перемену в его голосе, тот вдруг наливается довольными и хитрыми интонациями.
— Ты не хочешь ехать ни в мою квартиру, ни в загородный дом, а от номеров уже тошнит. Поэтому я купил новый дом.
Он подвигается ближе и со счастливой улыбкой заглядывает мне в лицо.
— Кирилл не будет знать о нем, никто не будет. Он только наш с тобой, хотя нет, он твой.
— Итан…
— Переделай его на свой вкус. Там огромная веранда и балкон, который смотрит на лес, тебе понравится, я специально выбирал. Черт, а поехали сейчас!
И он сразу же подрывается, вдруг поворачивая к двери и увлекая меня за собой.
— Итан, подожди, стоп, — я сжимаю его за локоть, — у нас нет столько времени.
— Ты права, нет, — он тяжело выдыхает. — Но так не может продолжаться.
— Итан, — я вновь глупо повторяю его имя и не нахожу, что добавить.
— Я не могу так. Я не хочу больше слышать о времени. Ты нужна мне вся, целиком, понимаешь?
Это мое проклятье, мужчины всегда хотят от меня больше, чем я готова дать. Итан мой третий любовник, третья измена за жизнь, и он такой же. Мужчина, который слышит только себя. Свои желания.
Глава 15
Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть. А потом поспешно делаю несколько шагов прочь, обратно к калитке, словно пытаюсь убедить саму себя, что мне плевать. Пусть хоть изувечат друг друга. Что мне нужно, так это позвонить подруге… Да, уже утро!
— Не приближайся!
Я просыпаюсь от резкого голоса Кирилла. Я едва узнаю его, в нем столько лютой неконтролируемой злости.
— Черт, наконец-то, — усмехается Итан, — ты все-таки умеешь злиться.
— Я не шучу, Итан.
Я оборачиваюсь и замечаю, что Кирилл достал оружие. Он уверенно сжимает его в руке и целится в Итана, который не поменял позы, он по-прежнему стоит прямо перед ним, широко расставив ноги в стороны. Итан не думает закрыться или отступить, хоть как-то защититься, наоборот, он делает хуже.
Я слышу его улыбку, это странно, но его издевательская усмешка задевает даже меня, я не вижу его лица, но слышу немое оскорбление, которое висит в воздухе. Или же различаю отголоски на лице Кирилла. Хотя вот он как раз вернулся в холод, и его спокойствие пугает меня. Он так собран и сосредоточен, что я признаюсь себе, что мне никогда не понять его, и он закручивает спираль загадки до треска, когда нажимает на курок.
Черт, нет, нет!
***********
Лишь мысли, я не нахожу сил, чтобы сложить их в слова. Я никогда не слышала звук огнестрельного выстрела вот так, чтобы всего в нескольких шагах… Только залпы орудий на парадах, и даже тогда внутри всё обрывалось, инстинктивный страх короткой, но пронзительной вспышкой прорывался наружу и подчинял тело простым рефлексам. А сейчас в много раз хуже, острее и ярче!
Меня удерживает лишь Итан, ему нужна помощь, а не моя истерика.
Я вижу, как он рефлекторно пятится назад, поймав пулю. Он поймал ее, это точно, ведь он вздрогнул и развернул корпус, уведя левое плечо назад. Боль все-таки заставила его отступить, но не заткнуться.
