— Отлично, отлично, — смеется Итан, хотя кривится от жжения, которое вынуждает его часто дышать, — я боялся, что ты импотент по всем фронтам.
Кирилл делает очередной шаг вперед, и я помогаю ему сократить дистанцию, обходя Итана и пытаясь найти место между ними.
— Ты не знаешь меня, — произносит Кирилл, не отрывая взгляда от друга.
— Ну уж лучше тебя! «Я хочу сдержаться», — Итан изображает Кирилла, замедляя темп речи и заостряя высокомерные нотки, которыми и сам балуется, но не замечает. — Тогда бы оставил оружие в машине. Ведь так? К чему клоунада?! И зачем мы ее растягиваем, давай еще! У тебя полная обойма? Давай, не стесняйся, за каждый раз, когда она врала тебе…
— Я…
— Хотя стоп, стоп, я передумал! Я же труп тогда.
И Итан вновь смеется, опуская голову и утыкаясь подбородком в грудь. Его пальцы, сжимающие плечо, успели окраситься в красный, как и одежда. Тонкие бороздки прочерчены по коже и рубашке, которую вряд ли спасет химчистка.
— Откуда ты взял этот адрес? — Кирилл останавливается, оставив пару шагов дистанции.
— Ах, так у нас допрос с пристрастием… Мне не жалко, Ольга нашла этот дом, сказала, что хочет здесь и дала мне адрес. Подробности нужны? — Итан переводит взгляд на раненое плечо и сквозь зубы процеживает ругательство, после чего вновь поднимает лицо к Кириллу. — У меня столько отличных подробностей и каждая вторая у тебя под носом. Ты был чертовски прав, что не хотел копаться в этом. Тебя уже трясет.
Невероятно. Они разговаривают! Они, черт возьми, продолжают обмениваться репликами после того, как один стрелял, а второй стоит и зажимает ладонью место ранения.
— Ты ранен, — повторяю я шепотом, чтобы напомнить о главном сейчас.
— С этим мы разберемся, — отвечает мне Итан. — Сейчас только Кирилла отпустит, у него видно сеанс запоздалых догадок начался.
— Мой фургон, — отзывается Кирилл.
— Конечно, твой фургон. Он нам даже надоел.
— Где еще?
— Нет, моя очередь. Ты ответь мне, что ты делал с ней? Что надо сделать с женщиной, чтобы она… она…
— Договаривай.
Итан прячется за ухмылкой, а потом шумно выдыхает, заставляя себя успокоиться.
— Я любил ее, — добавляет он без кривляний, — я до сих пор, вот вся правда. Сам не понимаю, когда время заберет ее, когда это уже кончится! Я устал, как и ты. Это выматывает, нужно как-то отпустить…Зачем ты нашел дом? Черт, Кир…
Итан выцветает на глазах, его голос постепенно гаснет, словно кто-то невидимой рукой убавляет громкость до нуля. Он умолкает, а я думаю, что боль должно быть совсем спутала его мысли, потому что он заговаривается и звучит как потерянный измученный человек.
— Ты дрожишь, — голос Кирилла полустертым отголоском доходит до меня, и я запоздало понимаю, что он обращается ко мне. — Саша?
— Не стоило на ее глазах, — отзывается Итан и следом поворачивается ко мне. — Поможешь с раной? В машине есть аптечка.
— А скорая?
— Там царапина. Нет, правда, чиркнуло только. Он просто пар выпустил, — он возвращает насмешливую интонацию, от которой мне тошно, потому что ничего смешного я по-прежнему не нахожу, даже если Кирилл промахнулся специально. — Я согласен на самую кривую повязку.
Я машинально киваю и первой поворачиваю назад, чтобы вернуться к машинам. Я не могу сейчас размышлять трезво и даже не пытаюсь, просто делаю… Шаги Итана вскоре раздаются за спиной, но он не нагоняет меня, а идет позади. И он молчит, будто переводит дух.
Задняя дверь ленд ровера открыта нараспашку.
— Сядь с той стороны, — говорю Итану, когда подхожу к машине Кирилла.
Я забираюсь в салон и достаю с полки черную коробку с красным крестом, откинув в сторону ряд мягких подушек. Отщелкиваю заевший замок, который явно как запечатали на заводе, так никто и не прикасался к нему.
— Я хочу извиниться, — Итан садится рядом и подвигается вплотную.
— Не нужно извиняться, лучше оставьте разборки между собой. Мы ведь приехали сюда за другим. Ты помнишь зачем?
Итан коротко кивает.
— Я хочу разобраться в этом деле. Мне просто необходимо понять, что происходит на самом деле, — говорю нервно и отрывисто, потому что во мне до сих пор гуляет схваченная доза адреналина. — Чтобы спокойно спать, чтобы жить дальше.
— Я понимаю.
— Нет, не понимаешь, я саму себя не понимаю. Но часть меня верит Кириллу, на фотографиях очень страшная смерть, черт, Итан, там же…
— Тише, тише, — по его встревоженному голосу я понимаю, что вдруг сорвалась слезы, и его теплая рука уже чертит дорожку по моей спине, он обнимает меня и притягивает к себе, — я понимаю тебя, правда. Я тоже хочу разобраться.
Он чуть отдаляется, чтобы дать мне воздуха, и я чувствую внимательный мужской взгляд, который скользит по моему лицу. Я не знаю, что добавить, и не уверена в своем голосе, который, скорее всего, зазвучит охрипшими потугами, но повисшая тишина становится неуютной. Я отчетливо угадываю новую интонацию в ней.
— И я хочу поцеловать тебя, — Итан не думает останавливаться на догадках. — Я говорю, потому что всё чаще думаю об этом.
Что?
Сейчас?
Я отворачиваюсь к окну, не понимая, как реагировать, и продолжаю молчать.
— Ты не напоминаешь мне ее, не поэтому. Но ты так ведешь себя…
— Странно?
— Да, очень странно, — Итан коротко смеется, угадав мою улыбку. — Но видно это верный путь к моему сердцу.
— Рана тебя совсем не беспокоит? — я все-таки разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.
— Точно, я забыл.
Итан подается корпусом вперед, отодвигаясь от спинки кресла и подставляя мне раненное плечо. После чего нащупывает разорванное место на рукаве и грубо дорывает ткань, оголяя всю руку.
— Царапина, как я и говорил, — выдыхает он. — Можно перекисью залить, и всё заживет.
Я следую его подсказке и ищу пластиковый белый флакон, правда его недавние признания сделали свое дело. Пальцы слушаются меня с трудом, я не узнаю собственные движения, корявые и по-мужски топорные. В конце концов, я задеваю угол и выворачиваю нижнюю подкладку короба к черту, собрав все медикаменты в одну кучу.
— Черт, — зло выдыхаю я.
И пытаюсь вернуть дно на место, но неожиданно замечаю, что оно второе.
— Тут тетрадь, — я вытаскиваю из-под подкладки синюю тетрадь и кладу на аптечку, — похоже на тайник.
Раскрытые страницы открывают строчки размашистого почерка. Десятки исписанных страниц… И даты, я замечаю подчеркнутые заголовки, где значатся цифры. «14 июня», «20 июля», «25 июля».
Глава 16
Дневник жены. 25 июля.
Я вдруг замечаю, что перестала называть его N. Осталась тупая буквальностью…
Итан.
И эта история с домом, черт ее возьми! Глупое бессмысленное ребячество. Я готова спорить, что он купил дом больше и дороже, чем у Кирилла. Вечное соперничество, на которое у меня банально нет сил, я не хочу играть в такие игры. Нет, мы начинали иначе и не ради идиотского цирка!
Я не хочу ехать в новый дом Итана, я чудом нахожу отговорки, хотя уже подобралась к критической точке. Он не идиот, пусть он не понимает почему, но всё сильнее злится. Я чувствую прорезающийся резкий тон в его текстовых сообщениях, и из-за этого мне сложно заставить себя даже просто отвечать ему. Я всё чаще спасаюсь смайлами, хотя прекрасно понимаю, как выгляжу со стороны. Я переношу и отменяю встречи, и вот это выглядит еще хуже, особенно после его слов, что я нужна ему целиком.
Скоро будет неделя с последней встречи с Итаном, а мы никогда не брали передышку больше чем на двое суток. Я собственными руками ломаю нашу связь и путаюсь в причинах. Это из-за проклятого дома? Из-за того, что Итан захотел свою личную территорию и больше прав? Или из-за Кирилла… Я хочу дать мужу второй шанс?
Что было вчера? Итан подъехал к офису, устав от моих односложных ответов, и решил дождаться меня у машины. Когда я спустилась, я не смогла скрыть плохое удивление и следом негодование, а он оказался совершенно не готов к моей перемене.
