- Надолго приехал? - Сдергиваю шапку и потираю друг о друга замёрзшие руки.
- На пару недель. - Заводит он машину и сдаёт назад.
- Ууууу… - тяну я. - И чем займёшься?
- Тебя буду по ресторанам катать.
- А, ну, отличный план. Я хочу попробовать устрицы!
- Не стоит. - Выруливает он с парковки.
- Почему?
- Просто поверь папе Славе. У нас тут нет нормальных устриц.
- Ах, ну “изивинити”. - Закатываю я глаза. - У нас тут не Бали конечно. И не Москва.
- А ты подумала над моим предложением?
Моя улыбка вянет. Вздыхаю и смотрю на снежный буран за окном.
Я подумала над его предложением.
- У папы был микроинфаркт, - напоминаю ему. - Какая Москва?
Положив одну руку на руль, он шумно выдыхает, глядя на дорогу.
- Четыре часа на поезде, Жень. И жильё я тебе оплачу на первые пару месяцев.
- Слав, не начинай, - глядя на свои руку, прошу его. - Не поеду я никуда.
- Ты тут до пенсии сидеть будешь?
- Я не брошу родителей. - Хмуро складываю на груди руки.
- Кто тебя заставляет их бросать?
- Разговор окончен.
- Ладно, не злись, - сдается он, но я уверена - это не надолго. - Там в бардачке подарок.
Подарки я люблю.
Особенно от Славика.
Воодушевившись, распахиваю бардачёк и хватаю белую прямоугольную коробку.
- Ааааааа! - Топаю я ногами по коврику. - Аааааааа! Уррррааааа!
Славик смеётся, прочищая пальцем ухо, а я извлекаю из коробки жёлтый Айфон с тремя камерами.
- Спасибо! - Обнимаю его плечи и целую колючую щёку, которую он гордо подставляет. - Тяжеленький… цвет клааааааасный…
Ему на работе Айфоны раздают бесплатно. Чем-чем, а гаджетами я укомплектована, как настоящая мажорка. У меня и макбук есть, подарок на прошлое восьмое марта.
Настроение моё улучшается. Вместе с усталостью приходит кое-какой душевный покой, и я просто позволяю себе валять дурака, слушая байки друга, потому что баек у него хоть отбавляй.
Вот у кого жизнь бьет ключом.
Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело…
Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение.
Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть тёплым терпким вином воспоминания о первом опыте. Накормленную от пуза, он возвращает меня домой в районе двух ночи и достаёт из машины, потому что я серьёзно налакалась винишка, и жизнь стала казаться мне сказкой, особенно учитывая то, что завтра выходной.
В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру.
Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди.
- Чё, у тебя уже вертолёты пошли? - Похлопывает меня по заднице Слава. - Сама дойдёшь?
Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто.
- Эммм… - вру я, переводя на него распахнутые глаза. - Что-то мне не хорошо…
От волнения, начинаю суетиться, доставая с заднего сиденья свой рюкзак и подарки.
- Давай, провожу. - Пытается забрать у меня рюкзак Славик.
- Нет! - выкрикиваю в лёгкой панике. Он выгибает брови. - То есть… я сама…
- Ну тогда целуй, и я погнал.
Киваю, послушно оставляя на его щеке лёгкий чмок, косясь на окно, в котором сейчас пусто.
- Завтра позвоню, может на каток сгоняем...
- Может… - бормочу, махнув рукой.
Взбегаю по подъездной лестнице, стуча каблуками по бетонным ступеням, и открываю ключом дверь. В квартире темно, только из-под двери моей комнаты пробивается желтый свет. Не разуваясь, толкаю дверь и застываю на пороге, пригвожденная к месту ледяными зелёными глазами.
Глава 22
Ещё после своего первого в жизни алкогольного коктейля я поняла, что спиртное меняет сознание людей. Уж моё точно меняет. Мысли, взявшись за руки, утекают из головы стройным хороводом, как женщины в русско-народных сарафанах из ансамбля “Берёзка”. Лёгкие и плавные.
Именно поэтому я стою на пороге собственной комнаты, позволяя Максу Немцеву вести себя так, будто это не он вломился ко мне, а я к нему. Будто у него есть какие-то птичьи права смотреть на меня с таким наездом! Усевшись на мой диван и свесив покрытые черепами руки и унизанные кольцами пальцы с широко расставленных колен.
По моему животу проносится сквозняк. От идиотской, просто идиотской радости.
Боже, ну и дурь.
Но сердце уже разгоняется. Он такой недовольный и… красивый. Явился!
Глаза Макса, цепкие и злющие, исследуют цветы и коробку от Айфона в моих руках, задерживаются на парадно-выходных сапогах с каблуками, перемещаются на моё лицо, сверкнув опасной зеленью.
Мы в дерьмовом настроении, ну надо же!
Сваливаю цветы и свой подарок на тумбочку. Вместе с сумкой и шапкой.
У меня тоже настроение на дне. Потому что меня достало после каждой нашей встречи жечь в своей башке мосты. Потому что я ответственная, а он… он нет...
Он распиздяй. Это же очевидно!
Разворачиваюсь и смотрю на него так же.
Исподлобья, молча и с наездом.
- Что это за пингвин? - жёстко спрашивает Макс, высверливая на моём лбу дыру.
- А что, морду ему будешь бить? - Быстро закрываю дверь в комнату, бросив на него высокомерный взгляд. - Или у тебя только по пятницам концерты?
Расстёгиваю пуховик, бросив его до кучи на тумбочку. На полу у стены вижу большие зимние кроссовки с фирменной эмблемой неизвестного мне бренда.
Кто научил его шастать по дому в обуви?!
Качнувшись, снимаю собственные сапоги и отправляю их к стене, следуя его варварской традиции.
- Зачем мне его бить? - усмехается Макс. - Ты же сейчас со мной, а не с ним.
Резко выпрямляюсь, пораженная этой непроходимой наглостью!
Он смотрит на меня совершенно невозмутимо, но напряжение, сковавшее черты его лица, заставляет сощурится.
- Я не с тобой! - Рублю ладонью воздух. - Ты сказал, что я тебе на фиг не нужна.
- Когда я такое сказал? - С подозрением сводит он на переносице брови.
- А ты не помнишь? - выгибаю я свои.
- Я не мог такого сказать, - злится Макс, выпрямляясь и расправляя широкие плечи.
- Почему же? - Упираю я руки в бока. - Что у трезвого на уме, то у…
- Женя, - обрывает он меня, вставая. - Не пизди!
Его глаза мечутся по моему лицу.
Приняв аналогичную моей позу и слегка расставив ноги, он чеканит уверенно:
- Я не мог такого сказать. Даже под героином.
Сердце подпрыгивает к горлу.
Затаившись, смотрю на него, подняв подбородок. Потому что я босая, а Макс выше Славика на полголовы, хоть и уже в плечах и бёдрах…
И он активно психует, уверенный в своей правоте.
Мои губы нагло улыбаются. Его глаза сужаются.
На его глупой переносице - глубокая горизонтальная царапина, на брови тоже. Это должно стать напоминанием о том, что он дерётся с людьми в клубах просто так, или не просто так. Откуда мне знать? Я вообще о нём ничего не знаю. Полные губы Макса, слава богу, не тронуты и поджаты. Глубокий ворот белой футболки демонстрирует крупные ключицы и вензеля узоров под ними.
- Может… ты и не это сказал… - рассеянно говорю ему, глядя на участки голой максовской кожи.
Он молчит, а я косым взглядом замечаю, что старая рухлядь кровати… разобрана и аккуратно пристроена к стене. Там только каркас, а спинок с ножками нет. Старый полосатый матрас сложен вдвое, а на нём… лежит здоровенный оранжевый рюкзак.
Перевожу глаза на Макса, спрашивая:
- Где твоя машина?
Я не видела её у дома. Я бы её не пропустила, даже если бы он припарковался на шоссе. Потому что в последнее время повсюду вижу черные Гелики, хотя раньше вообще не обращала на них внимание.
