Не в силах контролировать эмоции, отталкиваю его. Словно он в этом виноват.
Но виновата я!!
Иван не отпускает, скользя губами по моим мокрым глазам, щекам.
— Яся…
— Зачем они так сделали?! — задыхаюсь от слез. — Я же сказала — приеду.
— Забрали её! — рявкает он, сжимая меня до боли. — Всë!
Мы сползаем по стене на пол. Я рыдаю у него на груди.
— Я тебе щенка куплю, хочешь? — гладит меня, пытаясь успокоить.
— Не хочу я никакого щенка. Я эту люблю-ю-ю… Зачем мне другая?! — заикаюсь я.
— Ну, всë… всë… Всë!
Сжимает мои волосы, задирая лицо. Смотрит в глаза остекленевшим взглядом. Веки смыкаются, ведёт ласково щекой по моей. Касаемся носами. Целует меня в бровь. И снова прижимает к груди, утешая. Всхлипывая, слушаю его тревожное сердце. Наши пальцы сплетаются… Вылетаю в болезненную прострацию. Тупо, не моргая смотрю вперёд на стену.
— Не хочу никого видеть, — шепчу вяло.
Он поднимается, берёт меня на руки, уносит к себе. Укладывает на кровать. Закрывает одеялом.
— Спи…
Переодевается, уходит.
Плаваю в его успокаивающем запахе, словно он всë ещё обнимает меня. Обессиленно отключаюсь.
Глава 22 — Рулетка
— Бессо Давидович, я не могу, правда. Я труп… Застряли вчера, полночи её толкали… Ага… — объясняю. — Мышцы до отказа. Надо восстановиться. Алёне Максимовна позвоню обязательно. По весу вниз пошёл, — отчитываюсь я. — Спасибо! До завтра.
Надо возвращаться.
Не хочу туда ехать… Как-то неприятно ворочается внутри. И в тот же момент — тянет… Мне нужно к Ясе. Хорошо бы до того, как она проснётся. У меня для неë лекарство.
Звонит Алексей Михайлович.
— Да.
— Иван, вернись, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.
— Вы меня не обидели.
— Пойми меня. Ты самостоятельный взрослый парень. Ярославна — инфантильная и тепличная девочка. У вас не одинаковое "дано"! Она не может о себе позаботиться. И защитить себя не может.
— Да я не спорю.
Но он словно не мне, а себе доказывает, почему сказал так, как сказал. Я честно говоря и не заметил бы, если бы Яська не акцентировала.
— Да мне правда всë равно, Алексей Михайлович. Мне особой любви никто в рамках нашего договора не обещал. И я конечно приеду, слово я своë держу. Так что можете не… Не надо, в общем, этого всего. Всë нормально.
— Иван… Я с тобой не в рамках нашего договора сейчас говорю. Как отец.
— Нормальный вы отец. Ярославна вас любит. Через пару часов буду.
— Да подожди ты! Что ж ты такой ёрш! — злится.
Ну, окей.
— Мне, правда, очень хочется, провести с тобой время как-то… более… Наладить отношения… Сделать это не формальным. Но сейчас действительно очень тяжёлый период! Когда это закончится, я всë компенсирую. Обещаю.
— Да что Вы хотите от меня, я не понимаю! — начинаю нервничать я.
— Да я сам не понимаю… — вздох. — Ладно. Просто играй в моей команде, пожалуйста. В долг.
Мне немного его жаль, заëбанный он какой-то по жизни.
— Я пытаюсь…
Надо ехать, да. Но перед этим одно дело минут на двадцать. Забегаю в кофейню на набережной возле спортивной площадки. Оглядываю столики.
Вот она, кажется. Авка у неё такая, что лица не видно. Только копна рыжих волос.
— Лера?
Оборачивается. У меня на секунду раздваивается восприятие.
Эту Леру я знаю! Но не как подписчицу. Подружка Ясина.
— Да! — улыбается.
— Неожиданно! Обычно я исключаю из "рулетки" всех знакомок, — улыбаясь, присаживаюсь я. — Чтобы было честно.
— Я честно сделала ставку и честно выиграла. Меня обещали угощать кофе и радовать компанией.
— Легко! Какой кофе ты любишь?
— А ты?..
— Я вообще, больше по гуаране, после бессонных ночей. Там кофеина раз в двадцать больше. Но за компанию выпью тоже кофе.
Мы пьем кофе, болтаем.
Она включает ролики с канала на телефоне. В основном те, на которых я.
— "Ой, что за лев этот тигр!"… — игриво.
— Пашем, чтобы вы улыбались, — подмигиваю ей я.
Прокручиваю незаметно в приложении сумму, которую собрал запуск рулетки. Ого… Кто-то прямо безжалостно вливал бабло. Хм.
— Иван, можно вопрос в лоб?
— Давай, — пожимаю плечами.
— Продолжение вечера… тоже продаётся? — стреляет взглядом. — Просто интересно… как устроена рулетка.
— Что значит "тоже"? Это розыгрыш на фиксированных ставках, а не аукцион, Лера. Суммы символические. Никто ничего не покупает. Победитель получает кофе со мной, за мой счет. Всë! Рулетка устроена ровно так, как описана, — съезжаю я.
Не то, чтобы я святой и ни разу не трахал подписчиц… Но только если реально западал. И уж точно не за бабки!
— А если я хочу кофе с утра? В постель, — облизывает губы. — В качестве исключения? Ну… Для лучшей подружки сестры. Продлим кофе-паузу?
— Нет, я не могу, извини, — улыбаясь, опускаю взгляд, качая головой.
— Совсем-совсем? — дразнит меня.
Блять, соглашайся, Яшин. Тебе нужно как-то отсоединяться от Царевны. И её от себя оттолкнуть. Это самый верный способ. Стопроцентный.
Трахни эту Леру.
Её пальцы скользят по моей кисти. А я вспоминаю наш тантрический секс с Царевной. Чувства на кончиках пальцев! И мне кажется, что меня грубо насилуют сейчас. Вытягиваю кисть из чужих пальцев.
Не… мо… гу…
Царевна не просто левая девочка, которую надо быстро и эффективно бортануть. Она родная. Ей будет хреново. Я так не могу. И вообще — не хочу!
Отшучиваюсь, вежливо отказывая Лере. Покупаю ей ещё один кофе. Прощаюсь, сваливаю.
Глава 23 — Трус
Перед тем как зайти в свою комнату, заглядываю в Ясину. Эдика уже нет. Я ни разу не был здесь. И никогда сюда не попаду больше.
Бледно-розовые шторы, покрывало. Белый ворсистый ковёр. Темная мебель…
Мне так плохо, что едва дышу.
И хочется набрать пацанов, чтобы приехали и вместе со мной разнесли того, кто так раздолбил мне грудную клетку. Но убивать некого… И звонить им смысла никакого. Чем они мне помогут?
Мне хочется что-нибудь стащить на память. Но я не позволяю себе это. "На память" подразумевает, что у меня есть шанс сбежать, исчезнуть, исключиться и щадяще сдыхать в удалении. А у меня его нет. Мне нужно быть здесь. И мы же, сука, родные. И, так или иначе, мы будем пересекаться и потом, верно?
Выхожу.
В моей комнате тихо. Но Яся просыпается сразу же, как я захожу.
Сейчас я буду последней сволочью. Я сожру всë, что смогу. А потом…
— Привет… я тебе обезболивающее принес.
Присаживаюсь к ней.
— Вот, — включаю ей видео, отдаю в руки. — Это та собака, видишь? Я нашёл. Еë действительно отдали на усыпление. Но её забрал кинолог из питомника. Этот парень — новый хозяин. Я попросил, чтобы он для тебя прислал видео… С ней точно всë хорошо.
Жадно вглядываюсь в лицо Царевны, оно расцветает! Глаза светятся, губы растягиваются в счастливой улыбке. Перематывает видео, где парень тискает собаку, кидает ей мяч, кормит с рук витаминками, смотрит ещё раз.
Улыбается, ловя мой взгляд.
Я не улыбаюсь, просто впитываю эмоцию. Вот она точно "на память". Таких в мою сторону больше не будет.
В порыве бросается мне на шею, замирая так.
— Спасибо!!
И вот сейчас пусть весь мир со своими правилами отвернется.
Пять секунд, обещаю я себе.
Поднимая еë лицо за подбородок, прижимаюсь к её губам, уплывая в чувственную эйфорию. Они мягкие, податливые… Я "фотографирую" мгновение всеми органами чувств. Это кружение, близость и негу. И не позволяя ей ответить, отстраняюсь.
Мне так страшно ломать её восторженную эмоцию. Но что делать?!
Встаю с кровати. Отворачиваюсь к балконной двери. Засовываю руки в карманы.
— Яся… — просаживается мой голос. — Нас с тобой немного не туда занесло. Это всë мракобесие и ошибка. Между нами ничего быть не может. Ты же понимаешь?
