Lina Mur - Fifty And One Step Bac

— У тебя дома лучше, — кривлюсь я, а он смеётся, обнимая меня за талию.

— Ещё бы, они как будто ждали именно тебя. А сейчас

я отвезу тебя в аэропорт, — произносит он, и я киваю.

А что мне ещё сделать? Сказать ему, что не уеду?

Вцепиться в него, и как маленькая хныкать, только бы

не отпускал? Нет, конечно. Тогда он решит, что я, совершенно повёрнутая на нём психопатка. Да, так и

есть. Но зачем ему знать об этом?

Мы едем до аэропорта в тишине, каждый думая о

своём. Я знаю лишь свои бегающие мысли, а вот Ника

не могу прочесть. Даже его лицо спокойно.

— Мишель, я напишу тебе, — на прощание говорит

Ник, когда нас у входа в аэропорт встретил мой

сопровождающий.

— Хорошо. Пока, — я знаю, что всё получилось очень

скомкано, словно недосказано и оборвано не на той

ноте, что должна была быть.

Но он уже отъезжает от входа, оставляя меня одну.

Полностью одну, без его тепла, а только с

отвратительными мыслями в голове. И даже меня не

волнует, что эта поездка была вынужденной мерой

для Ника. Мне плевать, ведь он был рядом. Мне

действительно неважно, где мы будем. Я уверена, что

он всегда сможет обнять меня своим взглядом, теперь

уже осознанно и понятно.

Я не знаю, влюблён ли он в меня. Но надеюсь, что его

желание защитить меня, его ревность, его борьба с

самим собой — все же это чувство.

В самолёте меня приветствует уже знакомый экипаж, и

я решаю немного вздремнуть, но сон так и не идёт, прокручивая в голове несколько сценариев разговоров

с отцом и Люком. Больные. Насколько надо быть

придурками, чтобы так вести себя?

Мы приземляемся в аэропорту Торонто, и меня внизу у

трапа встречает Майкл, помогая уложить багаж и без

слов, везёт домой.

Теперь, вспоминая, как мы уезжали отсюда на новой

машине, в которой я сейчас еду; о скорости, с которой

вёл шофер; о Нике, постоянно пребывающего в своих

переживаниях, — всё становится логично на свои

места.

Я прощаюсь с Майклом, инстинктивно оборачиваясь и

присматриваясь к каждой машине, припаркованной у

дома. Но нет ни одной знакомой. Вздохнув, я захожу в

подъезд и поднимаюсь на лифте.

Я открываю дверь в квартиру, как можно тише, чтобы

прошмыгнуть к себе в комнату. На цыпочках иду по

холлу, но мне, как всегда, не везёт.

— Мишель, а вот и ты. Пойдём в гостиную, — оклик

отца заставляет меня недовольно скривиться, но

развернуться, надев улыбку и пройти за ним, оставив

сумку с пальто в коридоре.

— Как Марк? — интересуется он, наливая себе бокал

виски и выпивая его залпом.

— Отлично, развлекались с ним, ездили за город, — спокойно вру я, желая поскорее подняться к себе.

— Это хорошо. Вы влюблены? — отец поворачивается

ко мне, осматривая мою одежду, купленную Ником.

— Конечно, а как иначе? Стала бы я с ним проводить

время? — хмыкаю я.

— Тогда объясни мне вот это, — он подхватывает

папку, лежащую на журнальном столике, и бросает в

меня. Я едва успеваю поймать её, цокая на такое

поведение папы.

— Я жду, — требует он, и я открываю папку, доставая

оттуда листы.

Сердце прекращает биться, когда я понимаю, что, точнее, кто изображён на фотографиях, обличающих

всю мою ложь. Марк...Марк с девушкой у клуба, с

другой в ресторане. Огромное количество снимков

парня с разными девицами: вот он целуется с одной, а

вот другую сажает в машину, третья на нём виснет, четвертую он зажимает у какого-то дома. И на каждом

фото стоит дата этих двух дней. Скольких он оттрахал

за это время? Это же просто немыслимо!

Паника охватывает меня, но нечто иное поднимается в

груди, и мне удаётся оторвать глаза от снимков и

бросить их на столик, наблюдая, как они веером

посыпаются во все стороны.

— Козёл он, вот и всё, — равнодушно жму я плечами, радуясь возможности быть снова для всех одинокой.

— Козёл, значит? — усмехается криво отец, и я киваю, и для пущей убедительности своей обиды цокаю и

качаю головой.

— А теперь объясни мне следующее: где ты была эти

два дня? С кем? И прекрати врать, в последнее время

ты это и делаешь. Я был у Марка вместе с его отцом, где нам предстояло увидеть занимающее зрелище: Марк и его оргия. И тебя там не было. Он, пытался

тебя выгородить, только вот я больше не верю. И в

Сару я тоже не верю. Я был у неё, и она тоже врала

мне про то, что ты вышла в спортзал. И вернулась

оттуда только сейчас? Чушь! Ложь! Я был везде и тебя

нигде не было! С кем ты была? Ты встречаешь с кем-

то и лжёшь мне, подставляя Марка? — он срывается

на крик, а я сглатываю от этих обвинений и новостей, ища в голове варианты на ответ.

Но отчего-то больше не хочется лгать, больше не

хочется быть примерной и хорошей. Я не хочу больше

открещиваться от Ника, теперь же я буду иной.

Я, словно сбрасываю с себя шкуру, которую носила

столько лет, и теперь могу свободней вздохнуть, посмотреть в красное от злости лицо отца и только

улыбнуться.

— Да, я была не с Марком. И это была его идея, а я

лишь поддержала её. А всё вы виноваты. Вы так

хотели видеть нас вместе, что готовы были на всё. А

мы нашли вариант, спастись от вашего тупого

желания. Я встречаюсь с другим мужчиной, — спокойно говорю я.

— Кто он? Мишель, немедленно скажи, кто он?! — орёт отец.

— Нет, — так легко срывается с губ это слово, а лицо

папы вытягивается, а затем ещё больше наливается

кровью, что его губы белеют.

— Нет?! Нет? Если ты сейчас же мне не скажешь...

— И что ты сделаешь? Запрёшь меня, и я не получу

никакого образования? Выдашь замуж или же

подложишь как проститутку под другого? Только вот с

меня хватит. Я встречаюсь с прекрасным человеком, до которого тебе, как и всем нам, очень далеко. И я не

назову его имя, чтобы ты не исковеркал его своим

языком. Я люблю его, и делай, что хочешь, только вот

я больше не намерена слушать твои слова и знать, как

низко ты пал, что следишь за мной, делая эти фото.

Хотя ты всегда таким был, шёл по головам к деньгам.

А сейчас...что от нас всех осталось сейчас? Ничего, потому что каждый из нас представляет именно пустое

место. Я сама выбираю свой путь, и я его выбрала. А

на этом разговор окончен, делай что хочешь, можешь