Lina Mur - Fifty And One Step Bac

хоть дюжину мужиков привести ко мне, но я им всем

члены откушу, если приблизятся. И никогда...ни за что

на свете не позволю тебе узнать имя человека, ставшего для меня намного важнее, чем ты и твои

деньги.

Я с такой яростью говорю свою речь, что отец

замирает. Но во мне нет жалости или же уважения к

нему, я моментально вспоминаю всё, что он сказал

Нику, что против него предпринял, и это рождает силы, чтобы бороться и защищать. Вопреки всему, только

ради него. И я сказала правду. За всю свою жизнь я

сказала правду и совершенно не раскаиваюсь за неё.

Я освободилась от оков, в которые нарядил меня отец.

Ник дал мне эту возможность и если надо, то я буду

драться за его безопасность, но больше не позволю

его оскорблять.

— На этом у меня все, папа. Хорошего вечера, а я

буду у себя заниматься, — напоследок говорю я, все

так же тихо стоящему отцу и выхожу из гостиной, беря

в руки сумку и поднимаясь к себе.

Я ставлю на зарядку телефон, совершенно не

понимая, как я смогла справиться с этой бурей. Дверь

моей спальни открывается, и я оборачиваюсь, замечая

входящую ко мне сестру.

— Что надо? — грубо спрашиваю я.

— Да так просто хотела удостовериться, что ты жива, — хмыкает Тейра, плюхаясь ко мне на постель.

— А почему я должна быть не жива? — усмехаюсь я, возвращая своё внимание на постоянно пикающий

телефон, оживший после спячки.

— Отец очень сильно орал, мама его успокаивала. Я

думала, он тебя разорвёт. Жаль, кровищи не было, — продолжает она.

— Это всё? — устало спрашиваю я, складывая руки на

груди.

— Не-а, ещё одна вещь — Марк тут был сегодня

утром, просил отца не трогать тебя и сказал, что

влюблён, — произносит Тейра, а я удивлённо моргаю.

— Это ложь, мы договорились, — я отмахиваюсь от

неё, но она цокает.

— Я тебе точно говорю, он на полном серьёзе это

говорил. И сказал, что если он тебя не тронет, то Марк

сделает всё, чтобы у вас все получилось. Хотя, я

думаю, что его отец ему тоже условия какие-то

поставил, ну нельзя полюбить такую уродину, как ты, да и...

— Пошла на хрен отсюда! — повышаю я голос, уже не

в силах терпеть её слова и зло указываю на дверь.

— Ух, какие мы нервные. Я же только помочь хотела, открыть тебе глаза, чтобы ты поняла: ты старше, а

значит, тебя будут продавать, как это бывает. Ты

должна смириться, а не пытаться усугублять и мою

жизнь. Из-за тебя меня заставляют сидеть дома и

учиться. Только вот меня это запарило. И я спустилась

со своего пьедестала и решила поговорить с тобой.

Поэтому хватит злить отца, ты портишь мою жизнь.

Всегда продают ту из сестёр, у которой прошлое

ужаснее, и она сама не лучше. Отец хочет сбагрить

тебя, и я знаю, что у него есть на примете один

человек. Слышала разговор его и матери, и она тоже

поддерживает отца. Поэтому ты все же станешь

подстилкой. Ты это заслу...

— Блять, я тебя сейчас придушу! Ещё одно слово, сука, ещё хотя бы одно об этом, и я разукрашу твоё

лицо. Я не продаюсь, и тебя быстрее положат под

друзей отца, тем более ты стала шлюхой в

четырнадцать. А теперь пошла отсюда, — от злости я

замахиваюсь на неё подушкой и швыряю в уже

закрытую дверь и выбежавшую сестру.

Тварь! Ненавижу её! Насколько она любит добивать

меня. Всю жизнь так делала, радовалась, когда отец

ругал меня. А все, потому что я всегда была его

любимицей, только вот сейчас всё пошло наперекосяк.

Я увидела, удостоверилась, что мой мир

отвратительное постановочное шоу, с больным

сценаристом и хореографом. Только я не собираюсь

плясать вместе с ними. Никогда.

Я не хочу даже читать сообщения, собравшиеся в

моём телефоне, и, переодевшись, сажусь за стол, чтобы отвлечься от ярости на сестру, отца, мать, на

всех, учёбой.

А завтра...завтра я разорву Люка за то, что он

позволил себе. Я найду серьги, которые он подарил

мне когда-то и валяющиеся где-то, как ненужная

безделушка, и воткну их ему прямо в глазницы! Хоть

он от меня, но получит!

Twenty-first

Нет, моя злость никуда не ушла на Люка, даже ещё

больше забурлила и потекла по венам, когда я наутро

отыскала серьги и подготовила их к этой встрече.

Я не знаю, на что именно была вызвана такая реакция, но внутри меня с невероятной силой образовывался

пар, словно перед извержением вулкана. Ник так и не

писал мне, и за него я тоже волновалась. Мне кажется, что вся моя жизнь уплыла из моих рук, и сейчас кто-то

неведомый правит ей. Ведь как объяснить всё

происходящее: ненависть отца к Нику, недоброжелатели, моё внутреннее тревожное

состояние? Каждый аспект моей жизни полетел под

откос.

Но мне ничего не осталось, кроме как ждать этого

вулкана, крепче сжимая руль в руках и перебирая все

слова, которые я планировала сказать Люку. А их

была настолько много, что я терялась, проговаривая

себе под нос все обвинения, когда шла к университету.

— Миша, — меня окликает Сара, мимо которой я

пролетаю, но я отмахиваюсь от неё, на ходу снимая

пальто и продолжая видеть перед собой только одну

цель — бывшего парня.

Я подхожу к спортзалу, где обычно они проводят

время после утренней тренировки, и резко распахиваю

дверь. Мне кажется, что со стороны меня можно было

принять за сумасшедшую, потому что при виде него

мои ноздри начали активнее раздуваться, и я

чувствовала густой белый дым, вырывающийся из них.

— О, какие люди, — тянет Джексон, заметив меня, подходящую к их компании, первым. Но мне плевать

на его похабный тон, у меня желание подраться, ударить Люка, хоть что-то сделать, выплеснуть

негативную энергию, накопившуюся внутри.

— Какого хрена! — со злостью я толкаю, только что

обернувшегося Люка, и он удивлённо летит на парней, под их дружный хохот.

— Эй, цыпочка...

— Язык проглотил, Маркус. И все свалите отсюда, — сухо бросает Люк, одному из ребят.

Я жду, пока последний из парней не скроется за

дверьми, и оборачиваюсь к Люку, яростно раскрывая

рюкзак.

— Ты совсем охренел, Лукас! Это уже ни в какие

рамки...да даже твои тупые рамки не входит! Какого

хрена ты следишь за мной? — выплёскиваю я на него

внутреннее перенапряжение, копаясь в рюкзаке и