Lina Mur - Fifty And One Step Bac

— Вынудила? — сквозь плач удивляюсь я его словам.

— Нет...ты хотел этого, именно этого. Причинить мне

боль, дать понять, что ты сильный. Только вот он

намного сильнее и намного добрее, чем ты. Никогда

не устану это повторять, никогда не предам его ради

тебя. Потому что ты больше не достоин моей

любви...не достоин прощения.

— Раз так, то пошла вон отсюда, — рычит он и снова

замахивается на меня ремнём, но я успеваю

проскользить по стене, и рядом со мной раздаётся

удар. Я кричу, закрывая лицо руками, и срываюсь с

места.

Меня в спину подталкивает страх, а сердце отдаётся в

ушах, когда я плача пытаюсь бежать к двери, слыша

крик отца, чтобы вернулась. Но я больше не могу, я на

пределе. Мне необходима защита. Его защита. Ника.

Мои вещи так и лежат на тумбе, и я хватаю сумку, затем пуховик, угги и вылетаю за дверь. Едва сумев

дойти до лестницы, я больше не чувствую боли, только яркие краски перед глазами. Бордовые краски, они вокруг меня, и я опускаюсь на ступеньку, пляшущим зрением осматривая изрезанные ступни, и

натягиваю обувь.

Скорее всего, в такие моменты, тело ведёт адреналин, который ставит крест на порезах, украшающих мои

руки. Болевой шок, которому подверглась я, ведёт

меня дальше. Мне все равно, просто все равно, насколько это мучительно, потому что я, хромая и чуть

ли не падая, дохожу до машины. Трясущимися руками

открывая её, я забираюсь внутрь. Я не знаю, что мне

делать, только плачу.

Меня разрывает, настолько сильно, что я не могу

сдержать рыданий в голос, пока пытаюсь завести

ауди. Глаза застилают слезы, бесконечно омывающие

моё лицо. Руль прокручивается в руках, когда я

нажимаю на педаль газа, рвано выезжая на дорогу, и я

едва не попадаю в аварию, не сумев удержать его.

Ладони горят, оставляя яркие следы на светлой коже

вокруг. Но я не чувствую...какое-то светлое пятно по

бокам моего зрения и я жмурюсь, стуча зубами друг от

друга. Тела даже не чувствуется, словно это не я

бросаю криво автомобиль, шатаясь и двигаясь к

массивным воротам.

В голове больше нет мыслей, ничего нет, только образ

убежища, в которое я пытаюсь попасть. Пройдя, как

можно уверенней, мимо охраны и девушек внизу, закутываясь в пуховик и ожидая лифта, моё тело

трясёт в сильнейшем ознобе. Воспоминания...ни

одного, совершенно не помню, как так получилось, что

капля крови остаётся после меня на первом этаже.

Я двигаюсь, как будто нахожусь в какой-то

компьютерной игре, концентрируя зрение на цифрах, в

которые судорожно пытаюсь попасть. Мне удаётся

только с третьего раза и дверцы закрываются, защищая меня.

Я моргаю, потому что воздуха не хватает. Мои руки

проходят по горлу, а ногти царапают грудь, словно это

поможет мне дышать. Почему так ярко? Почему меня

тошнит?

Лифт пикает, и я делаю шаг в тёмное пространство, тут же обессиленно падая на пол, зная, что тут мне

ничего не грозит. Тело расслабляется моментально, больше не заставляя себя бороться за жизнь.

Сквозь туман в голове, я слышу быстрое цоканье

рядом, и мокрый нос утыкается в мой капюшон.

— Шторм, — хриплю я, когда из тела снова

вырываются рыдания. Это облегчение, осознание

того, что я добралась...смогла преодолеть всю боль и

терзания внутри. Я приехала к нему.

Мне необходимо кого-то обнять, необходимо

выплеснуть из себя страх, и я хватаюсь за шею

собаки, вдыхая его запах, через слезы и завывания

жалуясь ему.

— Мисс Пейн? — раздаётся передо мной удивлённый

голос Лесли, и я поворачиваю голову к ней.

— Ник...мне нужен Ник, — шепчу я.

— Господи, у вас кровь. Вы в аварию попали? Мистера

Холда ещё нет. Пойдёмте, давайте, мисс Пейн, — она

подхватывает меня и сжимает талию, поднимая и ведя

за собой. Но идти я уже не могу, чуть ли не волоча

ноги за собой, постоянно спотыкаясь и от нового

падения в кристально чистой ванной, меня спасает

Лесли, осторожно опуская на пол.

— Так, давайте я посмотрю. Скажите, вы попали в

аварию? Что произошло? — допытывается она, стягивая с меня верхнюю одежду, и замирает.

— Упала...это больно...очень больно, — отвечаю я

трясущимися губами.

— Матерь Божья, сидите тут, ничего не делайте, я

вызову нашего врача. Ни движения, мисс Пейн, — уже

из спальни кричит она, оставляя меня одну.

Да я и не могу двинуться. В одну секунду все багряные

краски боли резко включают, и я кричу от неё, с

ужасом смотря на порезы, из которых продолжает течь

кровь. Волна тошноты подкатывает к горлу, когда я

замечаю, насколько глубоки раны, где можно увидеть

мышцы. И меня рвёт, прямо на пол. Я упираюсь

руками в него, изливая из себя горечь отцовской

любви.

— Так, мисс Пейн...

— Мишель, — перебиваю я её, хрипом, вытирая рот

рукой.

— Сейчас, так...боже, я даже не знаю, с чего начать.

Давайте...о чёрт, так много крови. Я вытру тут, а вы

пока посидите здесь, — шепчет она, подхватывая

меня подмышки и оттаскивая к стене.

— Где вы ещё поранились кроме рук и бедра? — спрашивает она, присаживаясь рядом со мной на

корточки.

— Ноги, — выдыхаю я, видя страх в её глазах. Она

быстро кивает и снимает аккуратно с меня угги, пропитавшиеся кровью.

— Если вам будет плохо, то скажите. Я позвонила

врачу, мне дали указание омыть раны и ничего не

трогать. Но сначала я должна убрать тут, чтобы было

чисто. И говорите со мной, должны говорить, Мишель.

Расскажите, как это произошло. Где у вас болит? Чем

вы поранились? — её голос становится с каждой

минутой отдалённей, а моя голова склоняется вбок.

— Мишель! Мисс Пейн! — мне в лицо выплёскивают

ледяную воду, что я вздрагиваю и распахиваю глаза, глотая тяжёлый воздух. От этого соприкосновение

воды к ранам все тело шипит, мне кажется, что даже

шипит от возмущения, продолжая забирать у меня

энергию.

— Нельзя спать. Нельзя. Мистер Холд...он приедет, я

не могу ему дозвониться...отключён. Но приедет, только не закрывайте глаза...боже, сколько крови. Я не

медсестра, я не знаю, что делать. Простите, Мишель, простите, не знаю, — она испуганно всхлипывает, вытирая пол от моей рвоты.

Сейчас я чувствую каждую пульсирующую ранку на