— Не слушай ее, Нарек, — снова вставляет мама, — вбила себе в голову эти мысли о карьере. Переедет в Ереван, выйдет замуж и думать об этом забудет. Я вообще не понимаю зачем было учиться? Вот у Ани нет среднего образования и ничего. Счастлива ведь!
Ани даже головы не поднимает ни подтверждая, ни опровергая утверждения своей свекрови. Отправляет в рот вилку с мясом и запивает вином.
— Что значит зачем? — вступается за меня отец. — Образование всегда нужно. Мало ли что в жизни произойдет. Необходимо быть готовыми ко всему. И абсолютно нет ничего плохого в том, чтобы наша дочь имела диплом о законченном высшем образовании.
Я благодарно улыбаюсь отцу. Он всегда понимал мои желания и принимал их.
— Вы правы, — отвечает Нарек, — это прекрасно, когда женщина образована и разбирается в разных сферах жизни. Для любого мужчины было бы честью иметь такую жену.
Слова звучат как гром среди ясного неба. Настойчиво, с открытым намеком. Нарек смотрит сначала на меня, потом на отца. Я же застываю, прекращая дышать. Он только что буквально озвучил свое желание перед моей семьей. Остается только дать согласие… Рука, дрогнув, роняет шпажку, и та с приглушенным стуком падает на тарелку.
Меня начинает бить озноб, пока я во все глаза смотрю на отца. Я не хочу еще выходить замуж. Не хочу даже думать о том, что у меня есть жених.
Отец направляет на меня долгий взгляд. Я мысленно умоляю его не торопиться. Время словно замирает. Секунда, две, три… И он, наконец, как и всегда правильно угадывает мои терзания.
Похлопав Нарека по плечу, поднимает свою рюмку.
— Да. Однажды Мариам осчастливит какого-нибудь мужчину. Возможно даже тебя. А пока ей рано думать о замужестве. Не хотелось бы, чтобы мысли об отношениях мешали учебе.
Мама недовольно поджимает губы, а Нареку приходится смирившись поднять в ответ свою рюмку. Я же чувствую, как только что сковывающее грудную клетку кольцо рвется, и я могу заполнить легкие таким необходимым кислородом.
Взгляд, наполненный любовью, единственное, чем могу отблагодарить сейчас отца. Он, подмигнув мне, опустошает свою рюмку и меняет тему разговора.
— Почему ты не дал согласия Нареку? — после того, как гость уходит, мама возмущенно всплескивает руками, — прекрасный молодой человек. Таких еще поискать надо, а он сам в двери стучится уже второй год.
— Ничего, постучится еще пару лет, если действительно хочет жениться.
— За пару лет ему может кто другой подвернуться, и что потом?
— А потом и нам другой подвернется. Не создавай проблемы из ничего, Лусине! Успеет еще Мариам семейной жизни наглотаться. Пусть свободой подышит.
В который раз я благодарна Богу за такого отца. Обычно всегда наоборот. Мать защищает своих детей, а в нашей семье иначе. Если бы не папа, я бы, наверное, уже давно была замужем и как минимум с двумя детьми.
Вечером набираю Олю, и уже в какой раз ответом мне служит тишина в трубке. В последние дни ее не узнать. Вчера в университете и парой слов не успели обменяться. На экзамен она пришла позже, а ушла раньше. Звонки игнорирует. Возможно, поругалась с Лешей и не хочет вываливать на меня свои проблемы, но так не пойдет. Завтра вечером обязательно съезжу к ней. Если подруге нужна поддержка, постараюсь ее этим обеспечить. Отпрошусь с ночевкой, чтобы не спешить. Вдруг произошло что-то серьезное.
Глава 23
Мариам
На следующий день дозвониться до Оли мне удается только к обеду. Подруга утверждает, что все нормально, просто приболела, но внутренний голос мне подсказывает, что на самом деле не все так радужно.
Не знаю что это — шестое чувство или какой-то знак свыше, но отпросившись у отца на ночевку к подруге, я бросаю в сумку свои пижамные шорты с топом и, заехав в супермаркет за бутылкой вина, отправляюсь к ней. Приезжать без приглашения для нас нормально. Близкие друзья на то и близкие, чтобы чувствовать друг друга и прийти на помощь даже тогда, когда нуждающийся об этой самой помощи не просит.
Я знаю Олю довольно давно, чтобы понять, что с девочкой что-то происходит с того самого вечера в кафе. Возможно, виной тому встреча с Давидом. Не хотелось бы, чтобы случилось то, чего я боялась, и её чувства к нему возродились по новой. Но если так произошло, то я понимаю ее затворничество теперь. Боится, что буду осуждать, глупая.
Лифт звякает на шестом этаже, и я выхожу на знакомую площадку. Вдавливаю палец в звонок, слыша, как по ту сторону двери раздается веселая трель.
Оля открывает спустя несколько секунд. По внешнему виду вроде здорова. Глаза блестят и удивленно распахиваются при виде меня.
— Мари?
Оля нервно оборачивается назад на доносящийся изнутри квартиры шум. Похоже, подруга не одна. Хмурюсь на опрометчивое решение прийти без предупреждения.
— Привет, Оль, — говорю, входя на порог, — я подумала, тебе нужна компания, ну или на крайний случай личный доктор, которым собиралась выступить, но, похоже, Леша уже все сделал за меня. Прости. Я совсем не подумала, что могу приехать не вовремя. Я тогда пойду. Вот, может вам пригодится, — с улыбкой протягиваю подруге пакет с бутылкой и быстро целую в щеку.
Разворачиваюсь, хватаясь за ручку, когда слышу сзади:
— Оль, кто это был?
Знакомый с детства голос звучит как пролетевшая мимо пуля, заставляя замереть от неожиданности. Мне даже на мгновение кажется, что я ошиблась, ведь что ему здесь делать?
Спешно оборачиваюсь, и увиденное ослепляет. Оглушает. Парализует. По коридору в нашу сторону направляется Давид. Заметив меня, резко останавливается, а я не могу поверить в то, что вижу. На брате из одежды только джинсы. Даже носков нет.
Перед глазами начинает ощутимо плыть, и приходится схватиться за ручку из-за того, что ноги слабеют.
Я перевожу взгляд на Олю. Подруга медленно подносит ко рту дрожащую руку и виновато прикрывает его, во все глаза наблюдая за моей реакцией и сама того не понимая отвечает на не озвученный мной вопрос.
— Мари… — шепчет, но вместо шепота я слышу только глухой шелест. Как будто в уши стекла накрошили.
Нет… Нет… этого не может быть! Снова перевожу глаза на брата. Его волосы влажные, словно после дождя или душа.
Как же так? Можно было бы придумать любое оправдание, но их внешний вид говорит сам за себя.
— Мариам!
Давид быстрым шагом сокращает между нами расстояние и хватает меня за плечи. Прямо как в детстве, когда пытался убедить в чем-то или внушить, что он рядом и защитит от всего плохого. Тогда я боялась чудовищ под кроватью и темноты. А брат вот так же сжимал мои плечи и утверждал, что он всегда оградит от опасности, что ему можно верить и ничего не бояться. Вот только сейчас это движение вызывает отторжение. Я быстро отшатываюсь назад, ударяясь головой о дверь, но вырываясь из незнакомых рук.
— Вы? Ты…? Как ты мог?
Выдыхаю, чувствую, как изнутри сотрясает непонимание. Смотрю в глаза родного человека, видя загорающуюся в них злость и едва заметное чувство вины.
— Мариам, успокойся!
— Ты! Ты предатель! — горло окольцовывает удушающий спазм, и я инстинктивно хватаюсь за шею, не готовая к подобному шоку.
Если бы мне когда-нибудь сказали, что мой брат пойдет на измену, я бы не побоялась выступить в его защиту перед кем бы то ни было, потому что и мысли не могла допустить подобной.
Это ведь Давид. Он как никто знает ценность семейных отношений. Чтит верность, любовь. Господи, он ведь любит Ани!
— Мариам! Посмотри на меня!
Я смотрю. Смотрю и вижу чужого человека, абсолютно мне незнакомого.
— А как же Ани? — лицо девушки вдруг всплывает в подсознании, стоит представить, что с ней будет, когда она узнает.
Это ведь так больно, когда любимый человек предает. Давид для нее всё. Нужно видеть, какими глазами она смотрит на мужа. В них столько обожания, покорности, любви.
