Марк снял для нас почти семейное гнездышко, развелся с нелюбимой женой, а теперь вот везет меня знакомиться с семьей. Мы встретим Новый год в загородном доме, который построил еще его прадед. Я никогда не праздновала этот истинно семейный праздник так тепло и лампово. Я знаю, что не заслужила хорошего к себе отношения, но просто уверена, что его бабушка, сестра и папа ─ милейшие люди, которые и взглядом не попрекнут меня, разлучницу.
Марк глушит мотор у калитки в высоких воротах и, прежде чем вылезти из теплого салона тянется ко мне, прикладывается теплыми успокоительными губами к моим, холодным и дрожащим. Этот поцелуй вдыхает в меня уверенность, спокойствие и нечто такое, чему я даже определения придумать не могу. Мне бы хотелось собрать все его седативные поцелуи и законсервировать в банке, чтоб они навсегда остались со мной. Но они всегда растворяются в воздухе, и мне опять становится холодно.
─ Все будет хорошо. Просто наслаждайся покоем. Они полюбят тебя, хотя бы потому, что я люблю.
Я киваю и делаю шаг из теплой капсулы в колкий мороз. Тут же проваливаюсь в глубокий, трескучий снег. Надо было надеть сапоги, но я в кроссовках ─ привыкла так ходить зимой в почти бесснежной Москве. Марк, мой рыцарь, всегда готов спасти меня от всего — вот и сейчас он подхватывает меня на руки, вызволив из снежного капкана, и несет к большому срубовому дому, который украшен гирляндам и уютно мерцает, разливая на душе теплоту.
На крыльце он аккуратно ставит меня на ноги, и я ежусь оттого, что ноги совсем мокрые от снега, который набился в кроссовки. Марк распахивает чуть поскрипывающую дверь, и мы оказываемся в просторной прихожей, где висит верхняя одежда ─ снег на ногах превратился в воду, и носки противно хлюпают. Я делаю глубокий вдох, и мы входим в гостиную.
У окна спиной к нам стоит девушка. Оборачивается, привлеченная грохотом закрывшейся двери и, радостно взвизгнув, несется к нам ─ преодолевает небольшую комнату в несколько прыжков.
Проигнорировав Марка, хватает меня за руки и звонко чмокает в обе щеки. У нее ярко-зеленые глаза, почти такие же, как у брата, а волосы цвета «клубничный блонд». А эта подкупающая теплота во взгляде, похоже, визитная карточка их семьи.
─ Маш, это Лариса, моя младшая сестра, ─ улыбается Марк, растирая мне плечи.
Чувствую себе четырехлеткой, которую привели в новую детсадовскую группу.
─ Привет! Я так мечтала с тобой познакомиться. Марк не врал, когда говорил, что ты очень красивая, ─ щебечет она, все не выпуская моих замерзших пальцев из своих теплых рук.
Его сестра общается со мной как с лучшей подружкой, ведь меня привел сам Марк. Он так меня расхвалил, что они считают меня чуть ли не ангелом. Но что все они скажут, когда узнают о моем темном прошлом?
Раздаются тяжелые шаги и в комнату, шелестя нитяными занавесками, входит мужчина за пятьдесят. Такой же статный и высокий как Марк. Сразу видно, что дети пошли в него. Увидев меня, он тоже начинает улыбаться. С каждой новой улыбкой, которую я, по сути, краду, на душе становится все сквернее. Я всего этого не заслуживаю, не принадлежу к этой прекрасной семье, и меня вообще не должно быть в этом теплом гостеприимном доме.
─ Здравствуй, Мария! ─ Его густой бас наполняет комнату, а рука приветливо тянется ко мне.
Выдыхаю. Липкая паника, которая все это время мерзким зверьком висела на спине, отступает.
Я пожимаю протянутую руку и с улыбкой приветствую обоих:
─ Мне очень приятно с вами познакомиться, Лариса и Анатолий Сергеевич!
В воздухе витает запах жаренных на сковороде пирожков. Так пахнет мое детство — точнее, та его часть, где я еще не понимала, что происходит, родители были вроде как счастливы, а бабушке не запрещалось меня баловать.
─ Пойдем! ─ Тянет меня вглубь дома Лариса.
Бросаю испуганный взгляд на Марка. Он кивает мне, вновь улыбается, но за нами не идет. Лариса утаскивает меня прочь, а мужчины остаются позади. Я знаю, что Марк давно не виделся с семьей ─ соскучился по собственному месту силы и хочет пообщаться с отцом.
Мы оказываемся на маленькой, но очень уютной кухне. Словно я села в машину времени и опять оказалась в Советском союзе. С потолка над столешницей свисают связки сушеных грибов, и лук, который по старинке хранится в старых капроновых чулках. У плиты хлопочет бабуля-«божий одуванчик», так не похожая на мою бабушку, всегда подтянутую и прямую как палка. Отец всегда говорил, что бабушка была с ним очень строга, да я и сама это видела, но к внукам относится гораздо мягче, так что меня неизменно прикрывали от отцовского гнева и баловали. Похоже, меня портило все ─ и излишняя ласка и вседозволенность, и казарменная строгость.
Бабушка Марка снимает со скворчащей сковороды очередную порцию румяных пирожков и тоже бросается ко мне как к родной:
─ Здравствуй, Машенька! Какая ты славная! Только худенькая. Садись, сейчас я тебе чаю налью!
В сердце вонзается очередная иголка. Как же я хочу быть другой! Как же хочу отсечь все то, что было до встречи с Марком. Он изменил меня в сегодняшнем моменте. Но неспособен изменить меня из прошлой жизни.
Заботливые руки обхватывают мои плечи и усаживают за массивный деревянный стол. Передо мной появляется огромное блюдо с пирожками, над которыми поднимается ароматный дымок, хрустальные вазочки с вареньем и огромная кружка чая, на которой написано «Марк». Его любимая кружка. Улыбаюсь и обхватываю горячие бочка ладонями.
─ Где вы познакомились? ─ спрашивает Лариса, забравшись на стул с ногами, и смотря на меня русалочьими глазами.
─ В поезде, ─ отвечаю как есть, сделав несколько глотков чая, который огнем проносится по пищеводу.
─ Попутчики! ─ восклицает она. ─ Как романтично!
Ловлю себя на мысли, что это первый раз, когда парень знакомит меня со своей семьей. Я всегда была против. Теперь же я так растрогана, что мне сложно говорить из-за кома, который перекрывает горло. А еще я беру большие паузы между репликами, потом что боюсь сморозить лишнего. Этим милым людям совсем не нужно знать, что я официальная сумасшедшая, которая год провела в полете над кукушкиным гнездом.
─ Да, романтично, ─ киваю я и утыкаюсь взглядом в чашку.
─ Так вы сейчас живете вместе?
─ Да, уже пару месяцев, ─ сухо поясняю я, боясь, что этот формальный разговор вот-вот оборвется, и меня начнут упрекать, что я отбила идеального Марка у его милой жены.
─ Ты была моделью в Москве? ─ предполагает Лариса, даже не думая углубляться в дебри личной жизни брата.
─ Нет! ─ мотаю головой.
Пока мама не решила, что ей будет куда лучше с африканцем, она таскала меня на модельные кастинги, только и всего. Я была никем. Пустышкой, которая только и делала, что рушила чужие жизни. Я думала, что мир лежит на моей ладошке, но разве я заслужила всю его красоту? Мне так много всего дали ─ привлекательную внешность, мозги, возможности, но я все это спустила в унитаз.
─ А могла бы! Ты очень красивая! ─ восхищенно проговаривает Лариса. Я краснею от искренности этого комплимента.
─ Спасибо, ты тоже, ─ отвечаю сконфуженно.
Она действительно очень миленькая ─ напоминает Маркушу и потому нравится мне еще больше.
─ Ты куришь? ─ заговорщицки шепчет она, пододвинувшись ко мне.
Киваю. На самом деле я не увлекаюсь курением, но могу составить компанию, просто набирая в рот дым и выпуская из скругленных губ его колечки.
Лариса вскакивает на ноги и опять хватает меня за руку. Мы как подружки навек, хоть и знакомы полчаса.
Накидываем куртки и выходим на уютную веранду с подвешенными на цепочках качелями. На качелях лежит книга, которая заставляет меня облиться холодным стрессовым потом. «Коллекционер». То же издание, что было когда-то у меня. Я узнаю эту обложку из тысячи. Эта книга стала пистолетом с взведенным курком. Я бы всего этого избежала, если бы она не попалась мне на глаза? Глупости. Мой порочный разум все равно бы пришел к тем же выводом. Просто книга стала катализатором ─ все случилось гораздо быстрее, чем могло.
