Дерьмо.
От разочарования сжимаю кулаки, но удар в стену не поможет. Анджелина отступает, отбрив меня. Как она и должна.
Мне нет места в ее будущем. Неправильно с моей стороны пытаться влезть в него. Но будь я проклят, если позволю ей отказаться от своей мечты. Увянуть и умереть под влиянием ожиданий предписанного совершенства.
Анджелина снимает шлепанцы и идет на кухню.
Я следую за ней, не в силах оставаться в стороне от ее дел. Она достает салат и помидоры и нарезает их в миску.
Наверное, она хочет есть именно это, но мой волк рычит от вида овощей. Она считает, что весит слишком много, чтобы быть балериной. Морит себя голодом, чтобы вписаться в какую-то форму, которую я хочу разрушить нахрен немедленно.
— Ты хочешь это съесть? — спрашиваю ворчливее, чем хотел.
Она поворачивается и кладет руки на бедра, выставляя одну ногу вперед.
— Я не могу каждый вечер есть с тобой уличные тако и пиво, волчонок. — Она шлепает себя по бедрам. — Не хотелось бы получить «письмо толстяка» от преподавателей.
Из груди вырывается рычание. Я подкрадываюсь ближе.
— Думаешь, тебе нужно похудеть?
В моем тоне звучит опасность, но она ее не распознает. А если и распознает, то игнорирует, потому что закрывается от меня.
— На пять или десять килограммов меньше было бы идеально.
Я прижимаю ее к прилавку.
— Нет, детка, ты идеальна.
Слишком идеальна для меня. Не в моей лиге. Я стиснул зубы. К черту преподавателей танцев. Лучше бы мне никогда не встречаться с ними, потому что неизвестно, что мой волк сделает с людьми, которые заставили мою девочку плакать.
Я бы хотел, чтобы она навсегда осталась моей девушкой, чтобы мог защитить ее от всего мира. Может, после того как мы расстанемся, я присмотрю за ней. Пусть мой волк проверит ее. Ведь это ни хрена не жалко.
Но нет, девушке не нужна защита. Ей просто нужно выбраться из-под груза чужих ожиданий. Начать жить для себя.
— К черту идеал. Думаешь, тебе нужно похудеть?
Она задерживает дыхание. Ни один из нас не двигается. Я прижимаюсь к ее телу, но едва касаюсь.
— Нет. — В ее голосе звучит облегчение. — Если бы хотела, давно бы похудела. Я не хочу выглядеть как зубочистка.
— Это моя девочка.
Я прижимаю губы к ее лбу и целую.
— Я сделаю салат — или пойду куплю нам гребаный стейк, если хочешь.
Она смеется, и поток воздуха ударяет мне в шею.
— Я хочу, чтобы ты составила список всего, что тебе нужно для шоу. Не для меня. Для тебя. Это поможет тебе четко понять, что именно тебе нужно.
— О, ну…
Я отхожу от нее.
— Сейчас, Анджелина. Набросай в общих чертах на бумаге. Очень важно осуществлять свои мечты. Сделай один маленький шаг прямо сейчас.
— Отлично, — говорит она в той дерзкой манере, которая делает меня тверже камня.
Помнит ли мое обещание, что я сделаю в следующий раз, когда она это скажет? Но, черт возьми, я не должен, не тогда, когда…
Она бросает виноватый взгляд, как будто проверяет, заметил ли я.
Возбуждение охватывает меня. Член пульсирует, упираясь в джинсы.
Анджелина смеется и проносится мимо меня.
Глупышка, такая глупенькая девочка.
Знает ли она, что происходит, когда ты подбиваешь волка на погоню? Я ловлю ее и перекидываю через плечо за пару секунд.
Ее хихиканье говорит мне, что она хочет этого, и, черт побери, если это не ослабит мой самоконтроль. Я шлепаю ее по вздернутой заднице и вбегаю в спальню. Опускаю ее на ноги и поворачиваю лицом к кровати. Но пока не готов начать шлепать. Я начинаю потирать шов шорт об ее щель.
Она извивается, прижимаясь ко мне, и дышит прерывисто.
Я замедляю свои движения.
— Знаешь, что сейчас произойдет?
— Ты собираешься отшлепать меня? — У нее перехватывает дыхание.
— Именно так, детка. — Я расстегиваю ее шортики и спускаю их на пол. Ее майка легко снимается. — Избавляйся от лифчика и трусиков.
Мне нравится снимать с нее одежду, но мне также нравится заставлять ее обнажаться передо мной. Таким образом буду знать, что не давлю на нее, как бульдозер.
Она смотрит на меня через плечо — рыжеволосая кокетка — и я едва сдерживаюсь, чтобы не повалить ее на кровать, раздвинуть ее пошире и долбиться в эту сладкую киску до хрипоты.
Но нет. Сначала я отшлепаю ее. Это удовольствие буду смаковать до самой смерти.
— Сними трусики, — говорю я твердым голосом. Или, может, мое желание отразилось в моем тоне. В любом случае Анджелина поспешно подчиняется, зацепляет большими пальцами пояс трусиков и спускает их по ногам.
Я стараюсь контролировать свое дыхание. Запах ее возбуждения наполняет комнату, а я уже властно обхватил ее бедра.
— Наклонись, детка.
Она упирается руками в кровать.
— До упора. И детка? Когда я тебя наказываю, отвечай мне уважительно.
Знаю, она понятия не имеет, о чем говорю. Я даже не увлекаюсь БДСМ, разве что волки доминируют. Но умираю от желания услышать слова из ее уст.
— Скажи, да, папочка.
Она ложится грудью на кровать.
— Да, папочка.
Ее голос дрожит, но я на девяносто девять процентов уверен, что это от желания, судя по ее запаху.
Я слегка шлепаю ее. Мне не хочется пугать ее — ни сейчас, ни когда-либо.
Она стонет и виляет попкой.
Я шлепаю ее снова.
— Это за то, что ты держишь меня в напряжении каждую минуту дня. Каждый раз, черт возьми, когда я нахожусь рядом с тобой.
Еще один шлепок, чуть сильнее.
У нее перехватывает дыхание.
Я меняю игру, проникаю пальцами туда, где мечтал их видеть — между ее стройными бедрами. Скольжу по ее щели, с которой капает влага. Свидетельство ее возбуждения почти заставляет меня кончить.
Я шлепаю ее еще несколько раз, быстро и сильно. Моя рука оставляет розовый отпечаток на ее фарфоровой коже.
И тогда я теряюсь. Положив руку ей на поясницу, чтобы удержать ее, шлепаю дальше, жаждая карающий, жгучих ударов, того, как она дергается и стонет от каждого шлепка.
— Раздвинь ноги, красавица.
Голос звучит так, будто у меня камни в горле.
Она повинуется, раздвигает ноги так, как это может сделать только танцовщица.
— Чертово совершенство, — и шлепаю ладонью по ее половым губкам.
Она вскрикивает, но не двигается.
Я наматываю на кулак ее волосы, поворачиваю ее лицо к себе. Мне нужно увидеть, что она не против такого уровня интенсивности.
Анджелина прикусила губу, но ее глаза остекленели от чистого вожделения.
Я целую ее, посасывая пухлую губку. Анджелина целует в ответ, языком проникая в мой рот.
Я сдерживаю ругательство.
— Я еще не закончил шлепать тебя, ангел.
Снова становлюсь позади нее и шлепаю ее еще раз, придавая ее попке розовое сияние.
— Если бы ты была моей, я бы шлепал эту задницу каждую ночь, детка. В любой позе. У меня на коленях. На четвереньках. Склонив над диваном. Привязанной к кровати. — Я шлепаю между ее ног, целясь в клитор. — Да, привязанной к кровати, ноги широко разведены. Я бы оставил эту позу на тогда, когда ты действительно непослушна. Возможно, использовал бы ремень, чтобы заставить тебя кричать.
Я снова несколько раз ее шлепаю.
— П-почему? — она задыхается.
Я мрачно усмехаюсь.
— Потому что эта задница так и просит этого, детка. И в отместку за то, что ты держишь мои чертовы яйца связанными и в своем заднем кармане.
Она смеется, хриплый звук, от которого эрекция болезненно пульсирует. Я расстегиваю джинсы и сдвигаю молнию вниз, чтобы освободить себя. С силой сжимаю член.
— Не волнуйся, детка. Я прослежу, чтобы тебе понравилось. Или сделаю это после, если буду слишком груб.
Я наношу несколько сильных шлепков по ее шикарной заднице.
— У меня такое чувство, что это будет часто.
Она виляет попкой и пытается просунуть руку между ног.
— Э-э-э… — Я ловлю ее запястье. — Никакого облегчения для тебя, детка. Пока нет. Пока ты не будешь тщательно наказана.
