— Не торопись. Я буду снаружи, в машине, — пробормотал Трэвис Джорджи, достаточно громко, чтобы все в комнате услышали, прижимаясь носами друг к другу. — Ах, малышка. Ты просто подожди, пока я отвезу тебя домой сегодня вечером.
После ухода Трэвиса целую минуту никто ничего не говорил, но несколько женщин обмахивались веерами и, по крайней мере, половина освежила свои бокалы вином, наполнив их до краев.
— Хорошо, — сказала Рози, прочищая горло. — Нам определенно нужно поговорить о сексе сейчас.
— Поддерживаю. — Бетани вздохнула, наконец подняла маркер и положила его на серебряный поднос доски позитива. — Мы все думаем об этом.
— Но не всем из нас позволено иметь это. — Слова слетели с губ Рози прежде, чем они полностью сформировались в ее голове. Жар поднялся по ее шее и щекам, когда все головы повернулись в ее сторону, и у нее не было выбора, кроме как уточнить.
— Мы с Домиником проходим терапию для пар, и нам дали домашнее задание. И правила. Одно из них — отсутствие секса.
— Это лучшая встреча, — кто-то прошептал на краю комнаты.
— Итак, позвольте мне прояснить это, — сказала одна из старших участников, выступая вперед. — Вы так активны в спальне, что нужно правило против секса. И думаешь вам все еще нужна терапия?
Рози заправила локон за ухо.
— Это… сложно.
— Я могу сказать.
Джорджи протянула Рози свою "маргариту", и Рози выпила половину, прежде чем вернуть ее.
— Он написал мне письмо, — сказала она, улыбаясь, когда Бетани взяла маркер и размашисто написала “любовное письмо” на доске. — Он напомнил мне о старом воспоминании. О нас. И я… я не знаю, это каким-то образом заставило меня вспомнить себя. Я чувствую себя собой сегодня, даже если все не идеально.
— И чего хочет Рози? — Бетани обвела комнату взмахом руки. — Это то, на чем был основан этот клуб, верно? Добиваться того, чего мы хотим?
— Я хочу договориться о встрече с риэлтором, — выдохнула она. — Чтобы посмотреть ресторан на Коув-стрит.
— Старая закусочная?
Рози кивнула.
Прошло мгновение.
— Что ж, давай позвоним, — сказала Джорджи, садясь вперед, ее лицо все еще раскраснелось от поцелуя Трэвиса.
— Нет лучшего времени для прыжка, чем когда ты окружена всей этой поддержкой. Кто-нибудь, возьмите телефон Рози. Она держит его заряженным возле кофеварки. — Джорджи подпрыгнула, толкнув Рози бедром. — Ресторан! Ресторан!
Все присоединились к скандированию, но они успокоились, когда Рози набрала номер, который она хранила в своем телефоне в течение месяца. Ее сердце неслось со скоростью миллион миль в час. И где-то на третьем гудке у нее возникло неприятное чувство, что чего-то не хватает. Нет, не что-то. Кого-то. Она была в комнате, полной людей, которых она обожала, но был только один человек, которого ей нужно было держать за руку. И поэтому, хотя она хотела быть в восторге, когда договаривалась о просмотре, и все приветствовали ее, чувство неправильности продолжало ее грызть.
Кто-то подошел и положил на нее руку рука, отрывая Рози от ее мыслей.
— Это печенье потрясающее, Рози!
— Оно называется альфахорес и спасибо.
Отчаянно желая отвлечься от дурного предчувствия, терзающего ее изнутри, Рози вскочила на ноги и выбежала из гостиной.
— Я просто, эм… приготовлю свежую порцию.
Глава одиннадцатая
Когда Доминик пришел на их второй прием к терапевту, Рози уже была в кабинете, ее кожа отливала фиолетовым светом лавовой лампы. Сегодня был особенно грязный день на работе, поэтому он случайно заехал домой, чтобы принять душ и переодеться, но, к сожалению, из-за этого решения он опоздал на три минуты. Он изучал ее лицо, когда вошел в кабинет, и был удивлен, когда она, казалось, почувствовала облегчение от его появления. Неужели она действительно думала, что он сбежит?
Каждый прошедший день придавал ему еще больше решимости исправить то, что было сломано, любыми средствами. Прошлой ночью, когда ее имя высветилось на экране его мобильного телефона, мир вокруг него снова пришел в движение. То же самое произошло и сейчас. Находясь рядом со своей женой, он одновременно улаживал хаос в своей крови и возбуждал в ней похоть. Он чертовски хорошо знал, что они были на терапии, чтобы поговорить, но скажи это своему избытку тестостерона. Он был на грани безумия с тех пор, как заставил Рози кончить по телефону, закрыв глаза и пытаясь вызвать в воображении ее вкус в самые неожиданные моменты. Как во время инспекции фундамента в тот день.
Сосредоточься.
— Я был весь в цементном растворе, — пробормотал он, присаживаясь рядом с ней на пол в крепости подушек, не в силах удержаться от того, чтобы не насладиться ее видом. Боже, она всегда выглядела чертовски фантастически, но после нескольких дней вдали от нее? То, как она изгибалась, вызывало у него головокружение. Его взгляд жадно пробежался по соединению ее бедер, поднялся вверх по животу и прильнул к груди. — Я не хотел приходить грязным.
— Мог бы одурачить меня, — прошептала она, широко раскрыв глаза. — Доминик.
Издав низкий горловой звук, он повернулся к Арми, который наблюдал за ними с беззастенчивым весельем.
— Я вижу, ты серьезно относишься к правилам.
Стиснув зубы, Доминик скрестил руки на груди и откинулся назад рядом с Рози. Возможно, он начал видеть пользу в этих сеансах, особенно после того, как услышал, как Рози понравилось его письмо, но это не означало, что он перестал хотеть просто побыть с ней наедине. Ей нужны были слова. Теперь он понял это и собирался работать над этим. Что еще они могли бы уладить?
Арми хлопнул в ладоши.
— Смех. Нам всем это нужно. — Он обменялся задумчивым взглядом с Рози и Домиником. — Во время нашего первого сеанса, Доминик, ты казался почти испуганным, когда Рози засмеялась, что говорит мне о том, что прошло много времени с тех пор, как ты смеялся рядом с ней. — Арми поднял бровь, глядя на Рози. — Ты бы согласилась с этим?
Рози опустила голову, но кивнула, послав Доминику почти извиняющийся взгляд.
Его внутренности сжались.
— Вы раньше смеялись вместе?
— Все время, — пробормотала Рози. — Он обычно делал эту штуку, когда он вдувал воздух мне в шею и делал что-то вроде…
— Звук пердежа? — Арми подсказал.
У Рози вырвался смешок.
— Да. Или он рассказывал мне истории о своих родителях. Или о людях, с которыми работал, и об их привычках. — Ее взгляд смягчился. — Когда мы учились в старшей школе, он рисовал эскизы наших нелюбимых учителей, тонущих в зыбучих песках или преследуемых козой, и оставлял их в моем шкафчике. Да. Мы все время смеялись.
— А как насчет тебя, Доминик? Рози заставляла тебя рассмеяться?
— Конечно, — сказал он, встретившись с ней взглядом на недостаточно долгое мгновение. — Она может озвучивать Миньонов. Знаешь, маленькие желтые парни из мультфильма ”Гадкий я"? — Его губа дернулась. — Это, наверное, было моим любимым. Она озвучивала меня, когда у меня был дерьмовый день.
Он поймал легкую, напоминающую улыбку Рози, и его сердце пропустило удар. Его рука чесалась протянуть руку, чтобы провести по изгибу ее рта подушечкой большого пальца, но Арми отвлек его, вытащив из-за спины огромный пакет с зефиром и помахав им в воздухе.
— Кто хочет поиграть в Чабби Банни?
Рози протяжно и тихо присвистнула.
— Это принимает неожиданный поворот.
— Послушайте меня. — Арми разорвал пакет и отправил в рот один из очень больших маршмеллоу, разговаривая при этом. — Мы накапливаем обиду на наших близких. Иногда мы даже не осознаем этого. Но они становятся настолько сильными, что мешают нам вспомнить, что нам нравилось в наших партнерах в первую очередь. Возможно, один или оба больше не хотят доставлять своей второй половинке удовольствие, демонстрировать свое веселье, поэтому другой человек перестает пытаться. И смех затихает. — Арми передал Рози пакет, что было хорошим ходом, учитывая, что Доминик сразу же вернул бы его обратно.
