Бедняга. Наверняка он винит себя в том, что не был рядом, не уберёг любимую.
Хотелось унять его боль, сказать правду. Ничего, скоро принцесса явится народу. Его боль пройдёт. Потерпи немного, Айнан, только потерпи.
Я скользнула глазами по высшей знати — все они прекрасно играли свои роли. Восковые бесстрастные лица, приглушенный шёпот, потухший взор и фальшивые слёзы.
С точно такой же приклееной маской верховный жрец поднялся на помост.
— Благословение вам, дети Солнца, — едва жрец поприветствовал народ, шёпот и голоса притихли; храм наполнился гулкой тишиной, — Вы пришли сюда, чтобы открыть Богу свои раненые кровоточащие сердца. И он видит вашу скорбь, слышит ваши стенания.
От волнения моё дыхание участилось.
— Да-а-а, — протянул эльф, — Невосполнимая потеря для всего великого Тхаэля. Мы все — дети Божьи. Наш Отец, наше Солнце слышит нас, жалеет нас, плачет вместе с нами.
Ну же! Давай! Проговорись!
Я вытянулась как струна, нервно стиснула зубы.
— Но что есть отец? — святоша окинул взглядом присутствующих, — Отец тот, кто любит своё дитя, слышит его, учит, наставляет и… наказывает.
По залу пробежал недоуменный шёпот.
Я же не заметила, как в тревожном ожидании искусала губы до крови.
Ну же!
— Отец тот, кто может преподать жестокий урок, — жрец продолжал свои увещевания, — Урок, который непременно принесёт боль его детям, но укоренится в сознании эльфов на века. Урок жестокий, но действенный.
Я почувствовала тёплую руку на своей талии — Иоран приобнял меня. Видел мою нервозность, желал успокоить.
— Её Высочество, принцесса Вейдайри была поистине великой женщиной, — остроухий праведник возвёл руки к небу, — Но, как и все мы имела свои грехи.
О, Всевышний, да я же просто лопну от нетерпения!
— Но разве можно ставить себя на одну ступень с Богом? Разве может эльф решать судьбу Божественного Дара? Разве может дроу, будь он даже королевской крови, приказывать Солнцу?
Тёмные эльфы все как один замотали головой. Чёртовы фанатики.
— Верно! — одобрил святоша, — Не может. Все эти дни я говорил с Солнцем, слушал его и Бог сказал мне…
Мои виски разрывались от боли. Кровь пульсировала, била, хлестала через край.
Давай, подпиши себе приговор!
— Великое Солнце, — объявил жрец, — Разгневано Её Высочеством, принцессой Вейдайри. Разгневано за то, что она приравняла себя к Богу. И наш Отец избрал для нее наказание. Самое жестокое, самое страшное и самое действенное. Ведь только тогда вы, дети Солнца, запомните, как бывает опасна гордыня.
О, да, наконец-то! Я ликовала!
Жрец проглотил приманку. Слова его лживы. Их слышал весь Тхаэль.
Я подняла голову — с балкона в окружении охраны на нас смотрела королева. Статная, красивая, царственная женщина. С лицом бесстрастным. Вейдайри говорила, королева-мать была очень религиозна. Надеюсь, оплошность верховного жреца открыла ей глаза.
Храм нужно уничтожить. Жрецов вздернуть. Всю эту религиозную ересь — упразднить. Таков мой вердикт.
Я поймала взгляд Триссны. Целительница улыбнулась одними глазами. Мы обе ликовали. Наш план сработал.
Когда высокопарная речь была завершена, прошли все заунывные песнопения, тёмные эльфы неспешно покидали храм.
— Ты просила говорить обо всём необычном, — шепнул Иоран мне на ухо, — Тот мужчина, бывший любовник принцессы, смотри. Это необычно?
Эльф указал в сторону коридоров, что вели к жреческим кельям, и я увидела как во всеобщей суматохе Айнан юркнул в тёмный лабиринт.
— Ты прав, — Я потянула моего дроу за руку следом за фаворитом, — Проследим-ка за ним.
Стараясь не шуметь, тихо ступая по каменным плитам, мы дошли до маленькой комнатушки. За дверью кельи послышались голоса — Айнан беседовал с верховным жрецом.
К моей досаде они говорили очень тихо. Слов было не разобрать.
— Фаворит просит позволения стать добровольной жертвой, — еле слышно шепнул мне Иоран, — Безмерно страдает без своей возлюбленной.
Точно! У эльфов же острый слух!
Погодите-ка. Что? Жертвой? Айнан совсем сошёл с ума⁈
— Они договорились, — доложил мне тихий шершавый голос, — Уходим или наше присутствие будет замечено.
У выхода из коридоров я вдруг остановила Иорана.
— Нет, я так не могу! — шепнула я, — Дождёмся Айнана в общем зале. Все уже разошлись, лишних ушей не будет. Я должна попытаться вправить ему мозги!
— Зачем? — хмыкнул дроу, — Хочет, пусть погибает. Готов уступить ему своё место.
— Жрец тебя просто так не отпустит, кровожадный ты мой, — огрызнулась я, — Спрячься вон там, за колоннами. Я всё же попробую поговорить с ним. Не прощу себе, если не попытаюсь.
Едва эльф, бывший фаворит Вейдайри, безмолвной тенью выплыл из темноты, я резко обратилась к нему:
— Кайро Айнан!
Погруженный в мрачные раздумья мужчина вздрогнул от неожиданности.
— Постойте! — воскликнула я, — Я знаю, что вы задумали. Не надо! Не губите себя! Вы молоды, вы найдёте силы. Вы справитесь с болью!
— Не утешайте меня, карра Агнес, — эльф поднял на меня тяжёлый взгляд, — Не надо. Я виноват. Быть может, став жертвой, я смогу получить прощение.
— Нет вашей вины! — от волнения я начала тараторить, — Не уберегли, не были рядом, но вы не знали!
— Карра Агнес, — бывший фаворит досадливо прикрыл веки, — Мне всё равно умирать, а вам никто не поверит.
Сердце пропустило удар. Следующей фразой Айнан добил меня:
— Это я обработал ядом её простыни.
Глава 27
Глава 27
Слова Айнана отдавались эхом, непрерывно звенели в моей голове, стучали по вискам ритмичной пульсацией. Почему бывшего фаворита не допросили вместе со всеми, кто пал под подозрение? Потому что Айнан из влиятельного дома? Нужен серьёзный повод для его ареста?
Ещё больше меня поражало его состояние. Он винил себя, изводился, страдал. Пожирал себя изнутри, драл когтями голые нервы, даже избрал себе наказание. Но всё равно сделал то, что сделал.
Почему?
Это не просто импульсивный поступок, ревность, застилающая глаза. Это часть чьего-то замысла.
Порошок манцинеллы, предательство дриад, громкие заявления жреца и отвергнутый фаворит — всё это звенья одной цепи.
Шаги Айнана стихли среди дальних одиноких келий, и, пребывая в раздумьях, я не заметила, как Иоран вышел из своего укрытия.
Мой дроу всё слышал. Каждое слово. И видел, практически осязал лихорадочный бег моих мыслей.
— Агнес, — эльф произнёс моё имя сочувственно, почти обречённо, — Ты во что-то ввязалась, луна моя?
Я смотрела на него, тонула в медовых глазах и молчала.
Моё состояние не могло укрыться от Иорана. Уж очень мой возлюбленный оказался прозорлив.
— Ты желаешь докопаться до истины верно? — такое объяснение моему поведению дал себе эльф, — Отомстить убийцам твоей принцессы? Твоей спасительницы?
Я повела плечом. Он всё понял почти верно.
Почти.
— До ритуала осталось недолго. Всего две недели, — Иоран опустил голову и волосы, свесившись, закрыли его лицо, — Я хотел провести их с тобой. Каждый день и каждую ночь. Но от меня будет гораздо больше пользы, если я останусь здесь, в храме. Все ниточки ведут сюда к Пирамиде Солнца, не так ли?
Да, действительно так. Поэтому я ревностно посещала проповеди, слушала выступления жреца со всем вниманием.
— Я могу добыть для тебя истину, — дроу завёл мне за ухо выбившуюся прядь волос, — Ты хочешь? Хочешь, я буду шпионить для тебя? Стану твоими глазами и ушами, моя Агнес.
Нет, я совсем не хотела отпускать его. Желала каждый день просыпаться в объятиях моего эльфа, слышать его голос, впитывать его запах, запоминать каждую мелочь. Потому что не была уверена, что смогу помочь. Потому что любила этого мужчину и могла его потерять.
До сих пор я не знала, как спасти моего эльфа от жуткой участи. У нас не было плана, не было решения. Мы наслаждались друг другом и прощались одновременно, пили друг друга до дна, пока могли. Объективно у нас не было будущего. Подобно мотылькам мы стремительно летели к огню, чтобы опалить крылья и разбиться насмерть.
