Lina Mur - Fifty And One Step Bac

следует быть терпимей к мистеру Холду, если он вам

нужен. Всё, я сейчас забинтую вам снова руки, и

советую не писать сегодня. Просто слушайте

лекторов, а потом возьмёте конспекты, — говорит она, и я открываю глаза, переваривая её слова.

— Так разве я не терпима?

— Нет, вы требуете от него слишком многого и

моментально. Так не бывает, поймите, он другой, он

садист, мисс Пейн. Он любит то, что сейчас

испытываете вы. Боль, много боли и кровь. Только вот

сегодня все иначе, я не могу объяснить это, но я вижу.

А я тут работаю уже долгое время. Советую вам

поехать в университет, потому что вам надо занять

свою голову чем-то другим. А ему...ему надо подумать, дайте ему эту возможность, а дальше примите его, хотя вам будет сложно. Да уже это вышло за рамки

понимания, моего, по крайней мере. Сюда никогда

никто не приезжал, не имел свободного доступа и не

спал с ним в одном постели. Вы знаете, где место

рабыни? — Лесли берет меня за ладони и ловит мой

взгляд.

— Райли что-то говорил, вроде коврик...или я путаю, — хмурюсь я.

— Верно, место рабыни на коврике рядом с ногами

Хозяина. Мистер Холд не из тех Доминантов, которые

живут двумя жизнями. У него она одна: одинокая и

жестокая. А с вами он примеряет другую роль, и это

сложно для таких, как он. Обычно садисты не имеют

постоянных партнёров, потому что наша

выносливость, нижних, не безгранична. Нам нужен

отдых, передышка, так сказать. А они с каждым днём

хотят ещё и ещё, и сделать больнее, истерзать тело, чтобы заживало дольше. Поэтому кто-то из них сходит

с ума, начиная уже убивать, становясь маньяками, чтобы войти в состояние домспейса. Это такое

наркотическое опьянение, под которым ты не

помнишь, что делаешь и как делаешь. А для верхнего

это табу, это невозможно, ведь они должны следить за

нашей безопасностью. Мистер Холд был в таком

состоянии два раза, и больше не позволяет его себе.

Он боится даже самого себя, а вас подавно. Ведь вы

другая, так покажите ему, что он для вас любой

прекрасен. Подождите немного, примите для себя

решение, как вам жить дальше, и следуйте этому. Но, боюсь вас расстроить, но у вас нет будущего, мисс

Пейн. С такими как он долго не живут, от них убегают, — она грустно улыбается, а я с болью понимаю

насколько она права.

— Никакого будущего, но как? Как тогда мне понять и

принять его, если ничего не будет дальше. Ведь я

знаю, что не хочу никого другого, кроме него. И я даже

не представляю...не смогу без него. Я тоже стала

зависимой от него, — тихо отвечаю я.

— Поэтому в наших контрактах прописано: никаких

чувств. А как только они появляются, мы расходимся с

верхним. Для них это край возможностей, мы лишь

расходный материал, — она отпускает мои руки, и

выбрасывает использованные бинты в урну под

раковиной.

— Но как вы можете так жить? Вам это нравится быть

человеком без воли и возможностей? — удивляюсь я.

— Да, мы ощущаем от этого то чувство, которое ищем.

Боль для нас это лучшее в жизни, мы не умеем

получать удовольствие без такого рода отношений.

Потому что мы другие, мисс Пейн. У нас иное

мышление, иные желания, иные оргазмы и иная

судьба. Мы с вами разные, и никогда наши миры не

пересекутся, потому что, такие как вы, не понимаете

нас и осуждаете.

— Нет, я не осуждаю, вы вправе выбирать своё, просто для меня это неприемлемо. Я не умею

молчать, не смогу жить так, как вы, — заверяю я её.

— Вот об этом я и говорю, мисс Пейн. То, что для вас

неприемлемо, для нас самое верное средство и смысл

жизни. А сейчас пойдёмте завтракать, — она

указывает на дверь, но я мотаю головой.

— Я не хочу, можно я лучше уйду, но почему-то боюсь, что больше не вернусь сюда и хочу сказать вам, Лесли, спасибо за все, — улыбаюсь я.

— Мне будет очень жаль, если вы не вернётесь, но

вам следует принять это. Тогда я провожу вас до

лифта, — предлагает она, входя обратно в

гардеробную и через несколько мгновений выходя

оттуда с серой жилеткой и рюкзаком.

Мы в тишине доходим до лифта, где Лесли помогает

мне надеть одежду и вешает на плечо рюкзак.

— Скажите, он не простит? Не даст мне объясниться с

ним? — неожиданно даже для самой себя спрашиваю

я.

— Не знаю, мисс Пейн. Если вы для него стали

большим, а не забавой, вроде Шторма, то он даст вам

шанс. Но не переживайте, вы ещё очень молоды, чтобы разрушать свою жизнь. Поверьте, лучше, если

он больше никогда не появится рядом с вами. Вы

сломаетесь, не будете принадлежать ни к одному из

миров, и это погубит вас. Я увидела много, только я

желаю вам счастья, но оно не рядом с ним.

— Вы не хотите, чтобы мы были вместе?

— Дело не в этом, я знаю, что такого не будет. Сказки, которые снимают, остаются только сказками. Но жизнь

она иная, вы не сможете дать ему то, чем он дышит. А

он не сможет сделать вас счастливой. Вы только

потеряете время друг с другом, и это приведёт к

катастрофе. Я не хочу, чтобы вы страдали, как вчера.

Ведь причиной стал именно мистер Холд, и боюсь, что

это лишь малость того, что вам придётся увидеть и

узнать. Поэтому я бы ни за что не возвращалась к

нему, если бы была вами. Вы не из нашего мира, и

никогда не станете одной из нас. Вчера я в этом

убедилась. Вас не примут среди нас, а мистер Холд

имеет большой вес среди нас и станет посмешищем.

Хотите ли вы этого?

— Нет, — шепчу я.

— Вот и ответ, мисс Пейн, а теперь поезжайте. И

забудьте о нём, если вы не будете появляться тут, то и

он забудет о вас. Это ради вашей же безопасности, поверьте мне, я желаю вам только счастья. Идите, мисс Пейн, и пусть с вами пребудет всевышний.

Её слова приносят ещё больше горечи внутри, когда

лифт открывается передо мной, и я должна шагнуть.

Но все моё естество против этого, я не могу уйти, не

хочу позволять ему бросить меня вот так странно и

неправильно.

Я оборачиваюсь к домработнице, и она мягко

улыбается мне, подталкивая к этому шагу. Мой взгляд

скользит, скорее всего, в последний раз по картинам и

вдали гостиной, по воспоминаниям, которые я

оставляю тут.

Глубоко вздохнув, я шагаю в лифт и нажимаю на

кнопку, кивая Лесли, и она отвечает мне тем же.