На экране она мотала головой из стороны в сторону, хрупкая шейка напряглась, когда она звала его. Ее кожа мерцала, как перламутр, там, где он пролил свое семя. И боже, когда она кончила, наслаждение было так явно чуждо ей…
Из-за страстного желания ею овладеть, член запульсировал. Маркус не думал о мести, когда извергал свое семя на ее прекрасные обнаженные груди. Он потерялся в ней. Вкус ее сладости все еще одурманивал его чувства. Не в силах отвести взгляд от ее полуприкрытых глаз, затуманенных похотью, хотя она только что кончила. Она хотела большего и трахнуться с ним, а он хотел остаться там на всю ночь и дать ей это.
Он еле заставил себя выйти из комнаты после того, как размазал семя по всей ее груди, пометив ее как свою, словно варвар.
Маркус заставил себя допить напиток, смакуя горький привкус. Даже сейчас думая о том, что она полностью в его власти, отделенная от него лишь стеной, он испытывал трепет. Вся эта невинность у него на кончиках пальцев. Он бы с удовольствием развратил ее, привязал к своей кровати, даже если бы она не являлась его врагом.
Эти минутные сомнения исчезнут. Король должен быть безжалостным, чтобы сохранить власть. Он уже давно смирился с тем, что является неизбежным злом.
У него была она. Он оставит ее себе. Со временем ее красота поблекнет, а невинность исказится.
Он мечтал об этом дне много лет и не позволит ничему испортить его, даже глупой сентиментальности в последнюю минуту. Месть была опьяняющим напитком, вином из гранатов. Сладкая с горьковатым привкусом. Он напьется так крепко, как только сможет.
А потом он выльет остаток в горло Коры, пока она не захлебнется.
Глава 11
— Маркус, — в миллионный раз крикнула Кора. — Маркус!
Она опустила голову на матрас в отчаянии и унижении. Маркус просто оставил ее здесь, привязанной к кровати. Кора не знала, сколько времени прошло. Она ненадолго заснула и, проснувшись, наблюдала за утренним солнцем, пробивающимся сквозь жалюзи на окне. И она, наверное, кричала целый час подряд, безрезультатно. Неужели он просто оставил ее здесь?
— Глупая, — прошипела она, ее горло болело и пересохло, когда билась головой о матрас. Другие ее физические потребности тоже нельзя долго игнорировать.
Как она попала в такую передрягу? Хотя вряд ли могла заявить о своем незнании. Мама предупреждала ее о том, как опасен мир.
«Она слишком преувеличивает, — всегда говорила себе Кора. — Она параноик».
Или, возможно, она точно знала, о чем говорит.
«Ты в опасности только потому, что она солгала о себе. О том, кем был папа».
Кора посмотрела на причудливую текстуру на потолке, ее взгляд выискивал узоры. Искать смысл там, где его не было. История ее жизни.
Если бы только мама все ей рассказала, вместо того чтобы запрещать ей выходить за пределы фермы, они могли бы работать вместе. Но нет, Деми Вестиан всегда знала лучше других, и да поможет Бог любому, кто ей начнет перечить.
И поэтому Кора вошла прямо в логово льва, даже не подозревая об этом.
— Дура. — На этот раз она обращалась к матери. Почему та не могла довериться своей дочери?
Кора посмотрела на руку, на которой потихоньку снимала кольцо. Трудно снять кольцо одной рукой.
Трудно, но не невозможно.
Она сойдет с ума, если ей придется носить знак его собственности еще хоть секунду. Кора всю жизнь боролась за свободу и не собиралась сдаваться.
Закусив губу, ей наконец удалось сдвинуть кольцо с самого крупного сустава и переложить в ладонь. Кора ослабила веревку на этой руке, напрягаясь всем телом, а затем отбросила его как можно дальше в дальний угол комнаты. И улыбнулась, когда кольцо затерялось среди зелени в углу.
— Нехорошо поступила, жена.
Кора повернула голову к двери, в горле у нее пересохло. Еще сильнее, чем прежде. Она умирала от жажды.
Она дернула за веревки. — Освободи меня.
Маркус подошел и прислонился к кровати. Он обхватил ее за лодыжку и скользнул вверх, оставляя за собой покалывающий след. Кора боролась с реакцией своего тела, но оно, очевидно, не испытывало ничего лучшего. Ее тело ослабло, а сердце екнуло, реагируя как всегда на Маркуса.
— Неужели мы по-настоящему свободны? — задумчиво произнес Маркус, поглаживая ее бедро. Она ненавидела вольности, которые он позволял себе с ее телом. Ненавидела и любила.
— Свобода… — он посмотрел в сторону окна. — Это иллюзия. С момента своего рождения мы служим цели. — Он снова повернулся к ней, взгляд его был холоден. — Мы играем определенную роль. Господь определяют нашу жизнь, а мы всего лишь пешки.
Кора боролась с желанием закатить глаза. На всю эту чушь. — Ты в это не веришь.
Маркус приблизил руку к ее пульсирующему лону, и она дернула ногой так далеко, как только могла — почти на целый дюйм. Она не знала, что злит ее сильнее: то, что он прикасается к ней, или ее собственная реакция. Нет, это определённо не просто гнев. Она была в ярости. Кора не помнила, когда в своей жизни испытывала такую ярость. Маркус полагал, что она кроткая и податливая, что будет бояться его и сделает все, что он скажет. Ну что ж, его ждал сюрприз.
— Ты думаешь, что ты Бог, — выпалила она. — Богатый, могущественный, красивый…
— Красивый? — он приподнял бровь.
Она не обратила на него внимания или старалась изо всех сил, пока его пальцы ласкали ее лоно, а ее тело горело. Кора подавила стон и сосредоточилась на том, чтобы ее голос звучал ровно. — Ты думаешь, что все остальные — простые смертные, с которыми можно играть.
— Хммм, — он задумчиво выводил пальцами таинственные символы на внутренней стороне ее бедра.
Она стиснула зубы. — Хватит меня трогать.
Маркус, казалось, развеселился. — Почему? Потому что ты это ненавидишь? Или потому, что тебе слишком хорошо? — Он склонился к ней, стал прикасаться еще смелее. — Ты принадлежишь мне. И ты это знаешь. Твое тело знает это.
Она ненавидела его. Ненавидела. Она не принадлежала никому, кроме самой себя.
Она плюнула ему в лицо. Маркус отпрянул, настроение его испортилось. Только ее хриплое дыхание слышалось в комнате.
Она тут же пожалела об этом. Это было глупо. Она позволила гневу сделать ее безрассудной. Она должна приберечь свои силы и дождаться подходящего шанса на побег. Но он предложил ей рай и привел ее в ад. И чувствовать гнев, казалось, намного лучше, чем позволять боли проникнуть в душу.
Он достал из кармана пиджака носовой платок и вытер лицо.
— Осторожнее, жена. Я убивал людей за меньшие проступки.
Вот оно. Она закрыла свой разум от предупреждений и обманывала себя. Она защищала Маркуса, утверждая, что он хороший человек, что бы ни написали газеты. Как бы Мейв ни пыталась ее предостеречь. Но теперь он сказал ей правду. Ему нечего больше скрывать.
Теперь она в это поверила.
Маркус был убийцей. Она вышла замуж за монстра.
Но когда она произнесла это вслух, он только улыбнулся.
— Ты, наконец-то, начинаешь все понимать.
— Значит, это правда. Все, что о тебе говорят. — Она должна испытывать гораздо больше страха в этот момент. Но была настолько сбита с толку, все это казалось таким нереальным, что страх не пробивался.
Маркус пожал плечами. — Можно подумать, что они могут придумать более изобретательный титул, чем «Повелитель Преисподней». Но будь уверена, мы с Тенями — это силы, сдерживающие хаос на улицах Нового Олимпа.
— Больше похоже, что ты на этом наживаешься, — яростно пробормотала Кора. Она знала, что должна молчать, знала. Но для него стоять здесь и притворяться святым, что он делал все не ради денег, а просто…
Маркус наклонил голову, и она увидела, как его челюсть напряглась, но он ничего не сказал.
— Долго ты собираешься держать меня в таком состоянии? — Когда он не ответил, она потянула за шарфы. На ее запястьях некоторое время останутся красные следы. — Ты не можешь держать меня связанной вечно.
— Не могу?
