Она не только разболтала имя джинна, с помощью которого его мог поработить маг, но и, не задумываясь, выдала бы его укрытие, если бы знала. А эти ифриты… Им не могло понадобится укрытие джинна, и на праздное любопытство это не походило! Какая же она дура!
Даша, подвывая, в отчаянии принялась биться головой об изголовье кровати. Надо как-то предупредить Иббриса. А еще лучше — выбираться отсюда!
Наличие на теле одежды придало Даше уверенности в своих силах, и она начала сосредоточенно ощупывать свои кандалы и доставшийся ей костюм. В карманах, как и следовало ожидать, было пусто. Но… Толстовка была на замке-молнии, а «собачка» у него была с длинным металлическим «хвостиком».
Даша зубами принялась вырывать скобки от молнии, распрямляя их и сплетая в «косичку». Если сделать держатель достаточной длины, а на конец вместо крючка поместить «хвостик» от «собачки»…
В те годы, когда Даша была ребенком, только-только появлялись первые железные двери на подъездах с примитивными замками на пружинках. Чтобы открыть такой замок достаточно было просто длинной проволоки с крючком на конце. Ее просовывали в скважину, подцепляли пружинку и…
С помощью зубов, терпения и такой-то матери, Даша соорудила из сломанного ею замка толстовки подобие отмычки, которыми они играли в детстве с ребятами во дворе. Кто бы мог подумать, что порядочная женщина, секретарь городского суда способна на такие поделки!
Даша затаила дыхание, осторожно вводя импровизированную отмычку в проем замка на левом наручнике. Та-ак… Тихонько… Вот и пружинка… Осталось только подцепить и…
Отмычка хрупнула и «хвостик» остался в недрах замка. Даша заскрипела зубами от разочарования, теперь этот замок и родным ключом не откроешь из-за застрявшей внутри детальки.
Со стороны окна за ставней послышался шорох, как будто кто-то царапался в окно маленькими коготками. А затем тонкий стук.
Черт! Черт! Черт! Проклятые ифриты и окно закрыли наглухо, совсем не для того, чтобы ей было теплее, а чтобы маленькая птичка Сиренн теперь не могла до нее добраться. А она прикована к кровати и не может открыть ставни. Даша принялась трясти наручник с застрявшей в его недрах деталькой. «Хвостик» звенел внутри, но наружу выпадать не спешил. Что-нибудь! Ну хоть что-нибудь есть здесь?
Даша лихорадочно заозиралась по сторонам. В постели ничего больше подходящего не было. Единственный замок на одежде она сломала. На кресле у изножья кровати остался валяться блокнот с вырванным листком и карандаш. В блокноте была проволочная спиралька, но до нее еще надо было как-то дотянуться. Даша свесилась с края кровати и заглянула вниз. И тут же ее внимание привлекло ведро. Обычное металлическое ведро с металлической же ручкой. Видимо, его оставили ей на случай, если понадобится справить нужду. Даша подхватила ведро и втянула его к себе на кровать. Ручка металлическая, прочная, но слишком толстая для того, чтобы делать из нее отмычку. Вот если бы достать блокнот…
Даша отцепила от ведра ручку, аккуратно поставила ведро обратно на пол, стараясь не сильно шуметь им, и принялась ручку выпрямлять. Повернув ее дугой к себе, она что есть силы уперлась в середину обеими ногами. Но во влажных от усилий ладонях ручка скользила и вновь разворачивалась сгибом в противоположную сторону. Тут ей на помощь пришли цепи кандалов. Оказалось, что можно зафиксировать ручку в цепях, а затем браслетами ее выпрямлять. Наконец, у нее в руках оказался прочный металлический крюк!
Но длины его хватало только дотянуться до своей пятки на вытянутой ноге. Не дальше. А кресло с лежащим там блокнотом стояло за пределами кровати. Повертев свое изобретение в руках, Даша подтянула левую ногу поближе — именно она была ближе всего к креслу — вложила кончик металлического прута между большим и указательным пальцем ноги и осторожно потянулась ногой и удерживаемым ею прутом с крюком на конце к креслу.
Да! Кончиком крючка она подцепила злополучный блокнот и потянула его на себя. Только не уронить! Только не уронить! Упавший на пол блокнот ей не достать никакими силами.
Блокнот шлепнулся на кровать у ее босой ноги, и Даша шумно выдохнув, поспешно подгребла его к себе поближе.
Он был открыт на странице с рисунком, и Даша, невольно скользнув по нему взглядом, застыла всматриваясь в карандашные линии. На странице быстрыми острыми штрихами с удивительной правдоподобностью была изображена обнаженная девушка, прикованная к стене наручниками и беспомощно извивающаяся на большой кровати.
Злость на подлых ифритов, прикинувшихся заботливыми и сочувствующими, вновь захлестнула ее. Даша принялась выдирать из блокнота пружинку-спиральку, царапаясь острыми концами и ломая ногти. Эта пружинка была в самый раз нужной толщины. Из нее получилась отличная отмычка.
Уверенно засунув в окошечко замка свой новый инструмент, Даша сначала извлекла бесполезный «хвостик», а затем подцепила пружинку и… Левый наручник со щелчком разомкнулся.
Увлеченная сооружением отмычки, Даша и думать забыла о маленькой птичке Сиренн, стучавшей в окно. Но та тоже не теряла времени даром. Пока Даша ковыряла отмычкой правый наручник, а у нее получалось гораздо хуже, чем с левым, потому что левая рука, хоть и была сейчас свободна, но слушалась гораздо хуже правой, птичке удалось приоткрыть тяжелую ставню.
На пол, звякнув и напугав Дашу до полусмерти, упал тяжелый медный ключ, а следом за ним в щель протиснулась черная птичка и впорхнула прямо на изголовье кровати. В ее клювике был ключ поменьше — от наручников. Но замок уже поддался отмычке и щелкнул, освобождая вторую Дашину руку.
— Спасибо, Сиренн, — пропыхтела Даша, вертя в руках уже бесполезный ключик, который птичка выронила ей прямо на ладонь.
— Сейчас открывай большим ключом решетку и прыгай вниз, — чирикнула птичка и упорхнула обратно к окну. — Не тормози! Джинн ждет тебя.
Даша соскочила с кровати, подбежала к окну и, схватив с пола тяжелый ключ, принялась возиться с замком. Замок на решетках был ржавый, сломанный. То он не поддавался ни так и ни эдак, то прокручивался впустую. Даша торопилась, все время оглядываясь на люк в полу. Ее тюремщики могли войти с минуты на минуту. Оставалось надеяться, что информация, которую им удалось выведать у Даши, задержит их рядом с Наором хоть ненадолго.
Замок щелкнул, и решетка с ужасающим скрипом отворилась наружу.
Даша споро вскарабкалась на узкий подоконник, втиснулась в проем окна и глянула вниз.
Никакого джинна поблизости не было и в помине. Зато далеко-далеко внизу у основания башни, в которой ее заперли, бурлило и пенилось море, разбиваясь об острые скалы.
Птица в клетке
Даша отшатнулась назад в свою тюремную камеру. Бежать сразу расхотелось. Наор не может причинить ей вред. Близнецы, хоть и выведали у нее все, что она могла им рассказать, были совсем не злобными тюремщиками. А вот острые камни у подножия башни были более чем реальны. Оканчивать свою жизнь таким образом Даша совершенно не собиралась. К тому же, у нее есть Яна. Кто позаботиться о дочери, если с ней что-то случиться? Родной отец едва ли знал, как Яна выглядит. А бабушка… бабушка за тринадцать лет не провела с внучкой наедине и трех дней в общей сумме.
— Прыгай-прыгай-прыгай, — птичка нетерпеливо подскакивала на месте и помахивала своими остренькими крылышками. Хорошо ей говорить! У Даши-то крыльев не было.
— Нет! — Даша попятилась в узком проеме, чтобы вернуться в комнату. Ей вдруг подумалось, что Сиренн тоже ифрит, и совсем нет никакой гарантии, что она на Дашиной стороне. В хитрости и двуличности ифритов Даша уже убедилась. Может, Сиренн только того и надо, чтобы Даша погибла. Причем по своей воле. Тогда никто не помешает упрятать джинна обратно в бутылку.
— С-с-сейчас-с-с ж-ж-же прыгай! — змеей зашипела птичка, широко раскрыв клювик и растопырив крылышки. — С-с-сейчас-с-с ж-ж-же!
Даша удивленно посмотрела на нее, и прямо на ее глазах птичка стала видоизменяться: тело вытягивалось все больше, перья уменьшались и плотно прижимались к удлиняющемуся туловищу, превращаясь в чешуйки, клюв превратился в раскрытую пасть, из которой торчало два длинных ядовитых зуба, а распахнутые крылья превратились в кожистый «капюшон», покрытый чешуей.
