Lina Mur - Fifty And One Step Bac

опуская глаза на свои руки, сцепленные в замок.

— Что? — переспрашиваю я, садясь на постели и

понимая, что я абсолютно голая под одеялом. Я

прижимаю его к груди, сжимая под руками, и

облокачиваюсь спиной о кровать.

— Ты потеряла сознание...из-за меня потеряла

сознание. Я, видимо, пережал горло...даже не помню

этого. Совсем не помню, я очнулся, когда ты повисла

на мне и испугался, что...что убил тебя. Что ты не

дышишь, ты была такая бледная, такая маленькая

и...это был не кошмар, это была реальность, — его

слова перебиваются картинками, проносящимися в

голове. И я жмурюсь так сильно, что перед закрытыми

глазами появляются яркие вспышки.

Все пережитое ранее накрывает меня сильнейшей

волной, и я сжимаю голову руками, пытаясь принять

реальность, но это так сложно. Так сложно поверить в

неё, лучше было бы это кошмаром.

— Прости меня, крошка...

— Он мёртв? — перебиваю я Ника, открывая глаза и

смотря, как его плечи опускаются, и он шумно

вздыхает.

— Как бы я хотел этого, но нет. Перелом челюсти, носа, сотрясение, но он жив. И будет продолжать жить, только в тюрьме. Я сделаю все возможное, чтобы он

там сгнил, — с ненавистью отвечает он.

— О, господи, — выдыхаю я, упираясь затылком в

подголовник, и кривлюсь от неприятной боли в

затылке. Моя рука тянется туда, и я нащупываю

шишку.

— Я...я не умею оправдываться, не умею извиняться.

Не знаю, как сказать тебе, насколько мне жаль, что я

причинил тебе боль. Но когда Райли сказал мне, что

видел похожую девушку...тебя, то...пока мы нашли по

видеозаписям комнату, пока я дошёл туда. Я больше

ничего не видел, даже не слышал. Все комнаты

звукоизолированы, чтобы не мешать другим. А

потом...я просто не знаю, я хотел убить его, когда

увидел тебя. И я бил, бил сильно и не видел тебя. До

меня донеслось только твоё стоп-слово. И тогда я

понял, что ты напугана, что ты испытала максимум

страха. Я был в шоке, Мишель. Я не ожидал тебя так

увидеть, не ожидал ничего из того, что произошло. Я

хотел признаться...

— Вряд ли ты бы это сделал, — качаю я головой, перебивая его вновь.

— Я не знаю, что я бы сделал. Не знаю, но получилось

так, как получилось. И я предлагаю тебе поговорить.

Нам надо обсудить это, я должен обсудить это с

тобой, — говорит он, поднимаясь со стула и наливая

мне из бутылки воду в стакан.

— Выпей, — он протягивает мне бокал и блистер с

таблетками, натянуто улыбаясь. — Обезболивающее, если у тебя болит голова.

— У тебя есть таблетка от боли в сердце? — спрашиваю я, и он качает головой.

— Нет, такой нет. Но выпей, пожалуйста, выпей, у тебя

голос сел от крика и...и от моих действий, — он

пытается взять мою руку, но я придвигаю ей к себе.

Ник замечает это действие, и я бы все отдала, чтобы

вернуть прошлое и изменить. Но реальность такова, что я не могу дотронуться до него, и позволить ему

прикоснуться к себе.

Я беру бокал чуть повыше его пальцев и делаю

большой глоток, чувствуя, как прохладная вода

расслабляет связки. Я ведь даже не услышала свой

голос, настолько была поглощена воспоминаниями

ужаса.

Ник садится обратно на стул и ждёт, пока я не допью

воду.

— Я хочу знать, как так вышло, что ты там самый

главный, что ты Мастер? — задаю я вопрос, на

который сама боюсь слышать ответ, но я должна

знать.

— Я говорил тебе...упоминал, что у меня были деньги

не только от продажи наркотиков, но и от другого дела.

Началось все, когда я переехал в Торонто. Было

сложно искать людей, которые предпочитают то же

самое, что и я. Но я нашёл клуб, скорее бордель, где

можно было купить девушку для такого вида секса. Я

знал мало, а мне хотелось больше. Многие девушки

рассказывали, что мужчины, предпочитающие БДСМ, не умеют останавливаться, иногда причиняют вред

своим партнёршам, а я только учился. Я слышал это

часто по мере своего путешествия по этому миру, и

меня злило, что неопытные доминанты так уродуют

девушек. Вначале я снял помещение, где решил

давать курсы для начинающих. Сам при этом

практикуя всё больше и больше разновидностей боли, изучая девайсы, закупая их. Дальше все пошло быстро

и я уже стал владельцем небольшого дома, где

встречались люди, знакомились и наслаждались друг

другом. Мы проводили открытые занятия, учили друг

друга. Это стало популярным среди мужчин и женщин, многие хотели участвовать, так я начал зарабатывать

на этом. Дело развивалось в геометрической

прогрессии, и к двадцати трём годам я имел уже

особняк, ставший популярным. Я ездил по миру, собирая людей в такие тематические сообщества, знакомясь с группами и предлагая им сделать то, что я

открыл в Торонто. За год получилось организовать

около двадцати клубов и требовалось ещё. Я получал

письма, как-то и пошло дальше. И теперь...в каждом

крупном городе существует «Дом наслаждения», которым заправляет Мастер. У нас у каждого есть

татуировки, чтобы люди, только входящие в тему, могли знать, что есть другие и есть места, где они

могут быть самими собой. Сейчас это целая сеть, приносящая миллионы от членства там. Это элита

среди тематиков, это наслаждения для богатых. Везде

есть камеры и врачи, учителя и практикующие, курсы и

открытые уроки. И я провожу такие, но уже как два

года крайне редко. Только в особых случаях, — Ник

замолкает, беря бутылочку, и делает глоток из неё.

— Но то, что я видела, это не было уроком, — утвердительно говорю я, и он кивает.

— Не было. Это была мера пресечения любого

скандала, это была необходимость.

— Не верю, ты снова лжёшь, — кривлюсь я.

— Я...

— Я видела, как ты улыбался, после того, как Лесли

отключилась. Я видела, как ты наслаждался её болью.

Я видела это и не верю тебе, — продолжаю я.

— Да, я улыбался. Но не потому, что мне было

хорошо. А потому что понял в тот момент, что я не

получил того, что раньше. Все действия были

отрепетированы годами практики, это было на

автомате. Но никакого наслаждения и даже радости я

не испытал. И я улыбнулся этому, желая только уйти и

поехать к тебе, где бы ты ни была. Но ехать далеко не

пришлось, — он грустно усмехается, крутя бутылку в