Lina Mur - Fifty And One Step Bac

присаживается на корточки Ник, помогая мне сесть, и

подносит бутылку ко рту. И сейчас я настолько

обессилена, что меня не волнует то, как он нежно

прикасается к моей коже, тут же отрывая руки.

Я делаю глоток, затем ещё, пока спазмы постепенно

отпускают меня.

— Я принесу тебе халат, ты умоешься, и мы перейдём

в другую спальню. Хорошо? — спрашивает он, и я

киваю, больше не желая противиться ему. Я хочу его

заботы, даже сейчас. Я хочу своего мужчину, а не того, который рассказывал мне самые страшные

подтверждения увиденного. Я просто хочу жить. Жить

рядом с ним сейчас, пусть слабая, пусть это будет

жалостью. Но она нужна мне.

Ник возвращается с шелковым халатом, набрасывая

его мне на плечи, и помогает сползти на пол, не

наступив на мою рвотную массу. Он ведёт меня к

ванной комнате, поддерживая за талию, и оставляет у

раковины.

— Мне надо переодеться, а ты пока умойся, — говорит

он, включая воду, и я киваю ему.

Не смотреть на себя, а только плеснуть в лицо

прохладной водой. Ник уходит в гардеробную, пока я

ополаскиваю рот. Подняв голову, я смотрю все же на

себя, но не вижу ничего. Картинки ночи продолжают

врезаться в голову, и я дотрагиваюсь до своих

припухших губ. Поцелуй. Это было или же под

действием шока я выдумала эту иллюзию? А если

было, то это означает, что он не врёт. Что все, что он

делал было лишь необходимостью. Это значит, что я

могу...могу верить в него снова. Но он не упомянул об

этом, даже словом не обмолвился. Неужели, придумала?

Мне требуется узнать, сделал ли он это, сделал ли это

ради меня и будущего? Я быстро выключаю кран и

протираю лицо полотенцем, бросая его. Голова

кружится, но мне удаётся пересечь ванную комнату и

приоткрыть дверь в гардеробную в тот момент, когда

Ник стягивает с себя серую футболку, отбрасывая её

от себя.

Я замираю от ужаса того, что вижу. Тонкие полоски на

его спине, изуродовавшие кожу, горят ярко-розовым

цветом.

— О, господи, — шепчу я, закрывая рот рукой, и Ник

поворачивается.

— Я же сказал. Я сказал тебе быть там, — со злостью

говорит он.

— Что это? — спрашиваю я, делая шаг к нему, но он

отступает от меня.

— Уходи, подожди меня в гостиной.

— Повернись, — я уже подхожу к нему, сжимающему

губы и дышащему так быстро, что я распахиваю глаза, понимая, что он хотел ещё скрыть от меня.

— Повернись, Ник, — прошу я, подойдя к нему

вплотную.

— Мишель, уходи. Ты не должна это видеть, не

сейчас. Не тогда, когда тебя только вырвало. Я

заслужил это, я...

— Повернись, — уже настойчиво требую я, и он качает

головой, медленно разворачиваясь ко мне спиной.

И теперь я лучше могу рассмотреть выпуклые тонкие

нити, их несколько, а под ними запеклась кровь. Ком

тошноты снова поднимается во мне, но я сглатываю

его. Внутри меня моментально все отмирает, все

атрофированные чувства ранее с новой силой

сдавливают моё тело. Из глаз вырываются слезы, когда мои пальцы, кажущиеся слишком белыми по

сравнению с его кожей, дотрагиваются до одной

полоски. Ник вздрагивает под моим прикосновением, и

мне хочется унять эту боль. Боль одну на двоих, что я

не могу больше терпеть этого.

— За что? Господи, Ник, — шепчу я, отнимая руку, и

он поворачивается ко мне. Его глаза наполнены

печалью и раскаянием, и я опускаю голову, борясь со

слезами.

— За то, что был слишком уверен. За то, что не

предугадал всего. За то, что причинил тебе боль. Я

должен запомнить этот урок, должен выучить его. Я не

знаю других способов ответной реакции. Я не знаю, как...я не мог просто сидеть рядом с тобой и смотреть, как ты спишь. Ты права, я не заслужил прощения. И я

держал тебя на руках и понимал, что я урод. Я это

сделал с тобой, все, что ты принимаешь на себя по

моей вине. И я...я должен был, — сдавленно

произносит он.

— Не делай так больше, пожалуйста. Ты не урод, ты

просто тот, кого я не понимаю. Ты просто тот, на кого

буду всегда так бурно реагировать. Ты не урод, — шепчу я, поднимая голову к нему и дотрагиваясь

подушечками пальцев до его щеки.

— Прости меня, Мишель. Прошу прости меня, дай мне

шанс, я постараюсь...я обещаю, что постараюсь, — говорит он, проводя рукой по моим волосам и

задерживая её на затылке.

— Не обещай мне, обещай только себе. И ты...это я

ведь не придумала, да? — мои дрожащие пальцы

проходят по его губам, и я отнимаю руку, но он

перехватывает её, возвращая обратно.

— Я не знаю, крошка...я не помню, что делал, что

говорил. Мне кажется и я это придумал. Дай мне

возможность проверить. Позволь мне поцеловать

тебя, чтобы убедиться, что это был не сон, — он

дотрагивается до моих губ, изучая их полноту. А я не

могу двинуться, теперь ясно осознавая, что это был не

сон.

Ник медленно опускает голову и легко касается моих

губ, и я перестаю дышать. Он отстраняется, но я

чувствую его горячее дыхание, а затем снова целует

меня нежно и осторожно. Он словно боится идти

дальше, и теперь ему требуются подсказки. И я даю

их, поддаваясь вперёд и обнимаю его за шею. Его

язык проникает в мой рот и это снимает с меня

ограничения. Никогда бы не подумала, что целоваться

с мужчиной может быть настолько невероятно

красиво. Дотрагиваться до его языка и ласкать его, становится мало, и мои руки крепче сжимают его шею, а тело прижимается к его. Не уловила тот момент, когда яростная борьба языков сменила осторожность, когда меня повело под собственной мечтой и голова

закружилась. Но его поцелуи стали опасной любовью, вернувшей меня в реальность, в которой я готова

пережить и переступить через себя, чтобы только

чувствовать и знать, что это все ради меня.

Ник отрывается от моих губ, часто дыша, и улыбается

мне, прижимаясь ко мне лбом.

— Я...я думал, что это они спровоцировали меня на

удушение. Думал, что не готов. Думал, что совершил

ошибку, но сейчас...о, крошка, ничего подобного, и я

целую тебя. Целую, больше не боясь, — шепчет он.

— Как...как ты решился на это? Почему сейчас, а не

раньше? — спрашиваю я, теперь плача от счастья и

смотря в его глаза, полные свободы.

— Не знаю как, но что-то случилось внутри. Я увидел, как ты уходишь. И твои слова застряли в голове. Мне