А наивная блондинка мне не соперница. Захочу — заверчу Рината так, что он обо всех невыебанных задницах забудет.
Только пока так мерзко от него, а главное от себя, что хочется домой и зарыться в одеяло.
Глава 19
Платон.
— А как вам этот вариант? — спросила девушка риэлтор и жеманно облизала нижнюю губу.
Платон натянул маску на лицо повыше, чтоб девка не палила его губы, мечтая присосаться к ним.
— Нет, эта слишком нормальная. Я вроде четко озвучил требования. Хата должна быть огромная. Не меньше ста метров и в самом убитом виде. Лучше бывший притон нариков или строительный барак. И район, чтоб поговеннее. Как можно дальше от маршруток. Чтоб туда даже таксисты боялись заезжать, — выдал свое требование Самойлов и развалился в мягком кресле агенства недвижимости.
Девушка удивленно уставилась в его глаза. Единственную часть тела не скрытую мраком одежды.
— Даже не знаю… Запрос у вас очень уж странный, — она отвернулась к монитору ноутбука и с задумчивым видом начала листать хозяйские предложения по арендным квартирам, — О, есть одна. Я даже помню этот дивный объект. Когда то случайно попала в эту квартиру и бежала домой, словно за мной гнались тараканы из нее. Так…как раз снова съехали несчастные жильцы. Не выдержали.
— Что в ней заебистого? Такого, чтоб волосы на входе дыбом встали? — оживился Платон и подался ближе к столу.
— О, ну тут все…полный треш. Четыре комнаты. Ремонт был выполнен лет сорок назад. Стены ободраны и заляпаны штукатуркой. Видно арендаторы пытались своими силами заделать щели, чтоб тараканы не ползали. Последними жили вьетнамцы. Они занимались обменом валют на соседнем промтоварном рынке. Прекрасная компания из шести семей с детьми. Кухня соответственно вся в рыбьем жире и тухлых яйцах. А на балконе спал их дед. Он был лежачий больной. Они когда бежали из этой квартиры, не выдержав до конца месяца, так и оставили его койку и капельницы. А пол усеян сломанными шприцами. Впринципи, можно представить, будто это был наркопритон…Скажите честно, это вам для съемки фильма надо? — риэлторша потянулась через стол и коснулась руки Платона, что спокойно покоилась на столе.
— Нет. Хочу свою девушку порадовать большей квартирой. А то мы не помещаемся в двушке… У нас детей трое. Как раз надо три детские и мастер спальня для нас, чтоб четвертого заделать. Ну, вы понимаете, о чем я, — и он ей подмигнул.
Несчастная девушка резко отдернула руку, словно обожглась и достала договор. Спрятала ошарашенные глаза в листки бумаги.
— Придется заплатить за два месяца и деньги никто не вернет, если не выдержите и съедете раньше, — строже добавила она, потеряв нотки кокетства в голосе.
— Конечно, сколько? — Платон достал из рюкзака портмоне Guess.
У девушки явно происходил взрыв в мозгу. Мужчина точно держится уверенно, хоть и странно выглядит в своей черной маске. Но она опытным взглядом уже давно определяла, где есть власть, а где ей и не пахнет. Все его движения, жесты. Уверенного самца, наглого и богатого.
Риэлторша вздохнула. Неужели первое впечатление оказалось ошибочно?! Теряет хватку. Надо чаще в бар выбираться и снимать мужиков, а то скоро на каждого бомжа будет думать, что он олигарх.
— Двести сорок долларов по курсу, — проговорила она расстроенно. Жаль, что этот Самойлов не заезжий олигарх…
— Это…? — он удивленно приподнял бровь.
— Это всего. За два месяца.
— Круто, — протянул Платон.
Это что ж за гребанную дыру он снял за сто двадцать долларов в месяц!
И тут же усмехнулся, вспомнив охуевшую сучку Лили. Ей точно понравится!
— Мне уже ключи надо, — сказал Платон и положил на стол триста долларов.
Девчуля резво порылась в столе и достала три длинных амбарных ключа. Кажется, они тоже были в рыбьем жиру, потому что она их сразу брезгливо отшвырнула на стол.
Мужчина взял их и закинул в боковой карман рюкзака.
— Адрес? — вспомнил он последнее, что его интересовало в этой конторе.
Риэлторша написала на листике и с опаской протянула ему лоскуток бумаги.
— Только ради вас сделаю исключение. Если в течении трех дней передумаете, верну деньги, — упадническим голосом произнесла она.
Платон усмехнулся под своей маской.
— Не надо. И сдачу оставь себе.
И вышел довольный удачной сделкой.
На улице глянул на координаты квартиры. Даже у него вырвалось обреченно — восхищенное — Пиздец!
* * *
Лили.
Я уснула с трудом. Пришлось выпить снотворное. Тревожные сны не давали покоя. Несколько раз я просыпалась среди ночи и смотрела в потолок.
Думать о своей горемычной судьбе надоело. Но мысли упорно не хотели покидать голову.
К трем часам ночи или уже утра, я снова проснулась.
Меня привлекла возня на улице, шорох и звук мотора, который я даже на Луне узнаю.
Это ведь завелась моя тачка. Мой любимый Порше.
Я резко вскочила с кровати и подбежала к окну.
Неужели папа решил прокатиться среди ночи?!
И почему на моей машине?
У них с мамой свои автомобили. Что за бред.
Тревожное предчувствие мандражем отдалось в руках и под ребрами. А когда я увидела, как из гаража выехала моя машинка и медленно вырулила на дорогу, я истошно закричала
— Мою машину угнали!
Я помчалась пулей из комнаты. Пролетела с воплями ступени лестницы на первый этаж. Быстро открыла замок на входной двери и забыв, что дом на охране и надо ввести код, чтоб снять ее, выбежала босиком на улицу. Добежала до распахнутых ворот и дальше. На самую мостовую.
Громко плача и крича, я смотрела, как моя любимая дорогая тачка скрылась за поворотом.
— Лили, что произошло, родная? — встревоженно спросил папа. Он стоял в пижаме и тапках на пороге, не понимая, чего я реву, как свихнувшийся лось.
Мама выглянула из за спины отца. Сонная и растрепанная в ночнушке.
— Дорогая, чего ты так истеришь среди ночи? Что случилась? — с непонимающим видом спрашивала она.
— Машина… моя… угнали… — сквозь всхлипы и слезы, икая, пыталась я объяснить.
И тут началось.
Обычно спокойный папа метался по квартире. Сносил все углы. Возмущался и звонил в полицию.
Мама делала инфарктный вид и охала, закатывая глаза, и держалась за сердце почему то справа.
