Уделала - просится заменить на обделала, и я несмело растягиваю губы в улыбке. Глупо, наверное, выгляжу, но, как говорили в мультике про енота: «от улыбки станет всем теплей, и слону, и даже маленькой улитке».
- Прости, - добавляю к глупому выражению лица. – Не знаю, что на меня нашло. Никогда не позволяла себе срываться.
- Тяжёлый день? – в глазах появляется намёк на сочувствие.
- И не один, - киваю, протягивая чистую тряпку. – Это мой любимый цвет. Напоминает небо в конце мая.
- Поэтому ты решила перекрасит всё в небесные тона? Уверен, мне идёт, только на выставку в таком виде не пустят.
- Я не хочу никуда идти, - достаю с полки растворитель и смачиваю губку. Воняет, но лучшего средства от смывки краски у меня нет. – Предлагаю поужинать и посмотреть фильм.
- С удовольствием. Позволишь принять душ?
- Конечно, - указываю направление в гостевую ванную. – Полотенца лежат в шкафчике, из одежды поищу что-нибудь в дядиных закромах.
Александр скрывается за дверью, а я поднимаюсь в дядину комнату, в которую не помню, когда заходила в последний раз. Когда-то здесь была родительская спальня с нежно-персиковыми обоями и резной, белой мебелью, сейчас же в интерьере превалирует малахит с тёмным деревом и лепнина с позолотой. Как только закончу с первым этажом, сразу займусь этой, восстановив воспоминания из счастливого детства.
Беру из гардеробной брюки с рубашкой, спускаюсь вниз и сталкиваюсь с Рохтером, вышедшим в одном полотенце, повязанном на бёдрах. Прозрачные капли стекают по жилистому, но сильному телу с плавно прорисованными пластинами мускул, скапливаются в дорожке волос, уходящей под край полотенца, и впитываются в ткань. Красивая, скульптурная худоба, но… абсолютно не трогающая меня.
- Нравится? - урчит Саша, напрягая пресс и чуть подавая бёдрами вперёд, демонстрируя увеличивающуюся готовность к более близкому знакомству.
- Моё предложение рисовать с тебя северного эльфа всё ещё в силе, - откашливаюсь, смутившись. – Вот вещи. Скорее всего велики, но других нет.
Сую ему в руки одежду и сбегаю на кухню, где в холодильнике стоит приготовленный ужин. От постоянной прислуги я отказалась, оставив приходящего утром повара и двух девочек, убирающих через день дом. Охрану на воротах оставила по настоянию дяди, радеющего, наверное, о безопасности ценностей, развешанных по стенам.
- Извини, не хотел тебя смущать, - через несколько минут появляется Рохтер. – Хотя хотел, но немного ни этого.
- Я хотела поговорить с тобой, - собравшись с силами, поворачиваюсь к нему. – У меня есть мужчина, вернее был, которого я люблю, поэтому, между нами, ничего не может быть, кроме дружбы. Ты привлекательный, интересный собеседник, но внутри ничего не реагирует на тебя.
- Не скажу, что не рад, - холодность в глазах сменяется на озорное тепло. – Ты тоже очень эффектная, но я ещё не готов к серьёзным отношениям. Не нагулялся. Отец, правда, давит. Требует жениться на тебе. У них с Борисом договорённости и далеко идущие планы.
- Мой дядя тоже. Раньше требовал, а теперь методично втирает своё решение, - делюсь с Рохтером, и, кажется, между нами протягивается нить взаимопонимания. – Но я не хочу строить семью и рожать детей без любви.
- Предлагаю поиграть на публику, прикрывая друг друга и смягчая бдительность родителей. Будем участвовать в семейных праздниках как пара, ходить на благотворительные вечера, а в свободное от обязанностей время жить своей жизнью. Как тебе такой вариант, Тая?
- Согласна, если поможешь мне уехать на полгода в Англию, - даю добро, не задумываясь ни на минуту. – Говорят, там хорошие художественные школы.
- И я хочу вернуться, только отец против. Ты станешь отличным предлогом для отъезда, - потирает ладони Александр, довольно улыбаясь. – Невеста решила учиться, а я не могу отпустить её одну.
После ужина мы пытаемся смотреть фильм, но быстро теряем заинтересованность. Фоном идут голоса, выстрелы, стоны, визг тормозов, а мы обсуждаем детали плана и записываем меня на шестимесячные курсы к модному художнику. Немного не моя тема, но направление завораживает, а стиль письма вызывает желание взять инструменты и вылить зуд в кончиках пальцев на холст.
- Ну всё, через две недели улетаем, - захлопывает крышку ноутбука, разворачивается ко мне и заправляет за ухо непослушную прядь, слегка касаясь моей щеки. – Займусь твоей визой, как только придёт приглашение из школы.
- У нас же получится? – задаю мучающий вопрос, начиная осознавать, как стремительно закрутилась моя жизнь, пугая высокой скоростью и крутыми виражами.
- Не сомневайся, партнёр, - сжимает холодные пальцы тёплыми руками. – Мы в одной лодке, и грести придётся синхронно, чтобы не пойти ко дну.
Глава 41
Таисия
- Таисия поступила на обучение к Бредису в Лидсе, так что я лечу с ней, - сообщает на семейном ужине Александр, когда его отец намекает на скорейшую свадьбу.
Мы уже два дня играем свои роли, и это наш первый ужин, как официальной пары. Саша держит свою руку поверх моей, сжимая пальцы и, иногда, поглаживая запястье. Его отцу и моему дяде нравится поведение Рохтера младшего по отношению ко мне и моя спокойная реакция на его проявления нежности. Лично меня тошнит от этого спектакля и присутствия дяди за столом, но беспрепятственный отъезд в Англию требует жертв с моей стороны.
- Конечно, вам надо провести пару месяцев вместе, не отвлекаясь на бизнес и проблемы в компании, - соглашается Виктор, - но сначала, желательно хотя бы расписаться. Свадьбу можно сыграть по возвращении.
Он переглядывается с Борисом, стараясь делать это незаметно, а тот коротко кивает, поддерживая решение о срочном бракосочетании. Странно, что дядя настаивает на замужестве после того, как я согласилась отдать ему свой пакет акций. Скорее всего отец намудрил с завещанием, оставив на такие случаи лазейку для меня.
- Таинька хочет шикарную свадьбу на побережье в Доминикане, так что устроим её по окончанию учёбы, - мягко осаживает отца Саша, успокаивая поглаживанием меня. – Да и мы узнаем друг друга получше. Вдруг не сойдёмся характерами, или будем ругаться на бытовой почве.
- Где вы будете жить? В Лидсе у нас нет недвижимости, - пытается скрыть недовольство Виктор, но при мне держит себя в руках.
- Я уже позаботился о жилье. Снял квартиру недалеко от студии на полгода, - произносит Саша самую главную фразу.
Мы мило улыбаемся, наблюдая, как у родственничков вытягиваются лица, а у Рохтера старшего начинает дёргаться правый глаз. Знаю, что после ужина будет сказано много «приятного», но в данный момент испытываю внутреннее ликование. Хочется крикнуть: «съели», показать язык и повести себя совсем по-детски, но я вовремя вспоминая о своей взрослости и только сжимаю ноги от удовольствия.
- Как на полгода? - давится воздухом Виктор. Его кожа сереет, приобретая цвет древнего пергамента, а мутная радужка начинает темнеть.
- Это оказался самый короткий курс, остальные на год и полтора, - с удовольствием подливает масла в огонь мой жених, отыгрываясь на нервах папаши. – У Таисии талант, и мы не можем упустить такую возможность. После Бредиса она сможет выставляться в галереях и организовывать свои выставки.
Это он, конечно загнул. Никакой Бредис не повлияет на признание публикой и не даст протекцию для выставок. Здесь всё достаточно сложно. Кто-то, имеющий дар, вынужден реставрировать музейные ценности и писать дешёвые пейзажи для продажи в торговых рядах, а кто-то, попав в нужное течение, выставляется, рисуя всякую фигню и получая баснословные деньги.
Оба мужчины смотрят на него как на дурака, а дядя, вдобавок, прожигает меня тяжёлым взглядом. По срокам я вернусь в Москву позже оговоренной для передачи акций даты, и его такой расклад заметно напрягает. И вообще, за столом слишком тяжёлая атмосфера, а мелкие частицы в воздухе настолько сомкнулись, что в них, кажется, можно втыкать вилки и ножи.
