Дима смотрит на меня как на умалишенную идиотку. Это вижу в глазах его, в остальном он сдержан, не считая того, что желваки дергаются от того, что он слишком плотно челюсть сжимает.
- Я тебе вечером всё объясню, - прошу его, наклоняя голову в сторону болтушки.
- Разумеется, - ему можно мастер классы вести, как расчленять взглядом. Острый как ледяная бритва.
Янину головку мою, пока девочка на стуле сидит в душевой. Рука пострадавшая пленкой обмотана, чтобы вода не попала. Ребятёнок максимально покладистый, никаких тебе выгибонов, дескать, мне неудобно.
- Хочешь зайдем подстричь косы твои? – у девочки длинные волосы, но запутанные словно гнездо. Не уверена, что смогу разобрать.
- А ты сама можешь?
- Последний раз я машинкой мальчиков на лысо стригла. А до этого пару раз себя, так что я на твоем бы месте не доверяла мне свои шикарные волосы, - как челку срезала в лет десять вообще лучше молчать.
- Они не шикарные, - грустно Яна произносит, хлюпая ножкой по лужице воды на плитке собравшейся.
- Я думаю – ты не объективна. Мне очень нравятся. Русые, тяжелые, и их так много, -руками полными пены массирую корни. – Я очень хотела быть светленькой. Мечта у меня такая была, но как то не вышло. Ты чудо какая хорошенькая, и волосы твоё украшение.
- Чем – то вкусненьким пахнет? – Яна тянет носиком воздух. Учитывая, что глазки у неё прикрыты, выглядит это милейше.
Закончив, находим Диму на кухне. Сидит за накрытым столом и ждет нас. Еды как всегда – на отряд. Судя по пакетам, стоящим в сторонке, он не ограничился одним рестораном, заказал из разных. Изобилие еды, это не бахвальство с его стороны. Дима так проявляет заботы. Понимание ко мне пришло не сразу, но сейчас я в этом уверена. Он знает, что я не попрошу то, чего мне действительно хочется, поэтому наперед старается предугадать. Приборы расставлены, даже салфетки лежат около каждой тарелки. Этому человеку не обязательно слышать фразу – «чувствуй себя как дома», он и так не стесняется.
После того, как малыш насыщается, мы идем сушить волосы.
Дима становится за моей спиной, руки на талию кладет, сжимает, большими пальцами массируя кожу через одежду.
- Собери вещи - после поедем ко мне. У тебя всего одна комната, даже как следует наказать тебя не смогу. Юля, это пздц! Границы у твоей отчаянности есть? Убиваешь меня своими поступками. Если бы Яна не рассказала, я бы не узнал?
- Узнал бы, - отвечаю ему не громко, - Я правда собиралась тебе рассказать. При случае. У мужчины полное моральное истощение. Жена умерла у него на руках. Никто не помог. Есть же смягчение ввиду состояния аффекта?
- Отчего – то хочется каждый твой шаг контролировать, не знаешь почему? – Дима мои плечи сжимает своими ладонями крепкими.
Такого восторга, перемешанного с удивлением в наше время не сыщешь, но Яна на протяжении нескольких часов заставляет нас с Димой улыбаться. В том месте, где душа должна быть (а оно у всех в разном месте) тепло разливается.
- Сейчас ты совсем не похож на мажора избалованного и заносчивого, коим кажешься большую часть времени, - сообщаю ему, когда он заваливает девушку - консультанта одним за другим пожеланием.
Дима в лице меняется, напускает на себя серьезности.
- Не забуду тебе никогда этих слов, - переводит свой взгляд на мои губы, немного прищуривается. – Сейчас пожалеешь. Зеркальце есть?
Беззвучно цокаю, губы кривя в ухмылке, дескать, откуда?
Долго ли ему найти его? Естественно, - нет. Через минуты консультант порхает к нам со своей косметичкой ручной, осчастливленная его вниманием.
Дима берет стоящую, на витрине небольшую коробку подарочную и на дно кладет зеркальце в раскрытом виде, накрывает крышкой и к Яне идет в примерочную, где девочкой консультант занята. Они обувь подбирают. С остальным мы разобрались.
- Хочешь посмотреть на самую красивую девочку? – спрашивает Дима у Яны, сидящей на пуфе.
Малышка, хоть и растеряна, на всё же кивает. Дима садится перед ней на корточки, ставит коробку ей на коленки и подозвав её наклониться пониже, крышку снимает, мол, смотри.
Ну что сказать, даже без Яниной милой улыбки, это прилет, самый что ни есть удачно нацеленный. На моем дне люк открывается и я лечу. Неизвестно куда.
Глава 30
Дмитрий
Если я спрошу у кого бы то ни было – «Что я делал вчера вечером?», не угадает никто. Ни одна живая душа. Более того, чем лучше люди знают меня, тем дальше от истины будут их варианты. Уверен абсолютно в этом.
Как сумасшедший улыбаюсь мыслям своим. Хотя почему как? Я и есть поехавший. Кто бы мог подумать, что это приятно. Как ещё можно назвать состояние, когда одно сообщение, полученное от девушки, будоражит настолько, что покоя даже через час нет.
«Доки к операции подготовила, все бумажки заполнила. Двигаю в оперблок. Не теряй. Обещаю – все четыре часа буду скучать по тебе »
Незамысловато. Строго по делу. В этом вся Юля. Но сейчас не о ней, обо мне. Смайлики, стикеры, дебильные картинки, вся эта чушь ненужная меня бесила, сколько себя помню. Но как по щелчку пальцев это изменилось. Если Юля соблаговолит украсить своё сообщение какой – либо «эмоцией», я как малолетний пацан улыбаюсь. Порхаю, блин, нихрена не жаля.
Когда всё успело так измениться? Да черт его знает. Разве это важно? Куда важнее то, что рядом с ней я чувствую себя счастливым. Колючий Чиж согревающий душу. Проснувшись утром без неё - я не в духе, и наоборот, когда мы засыпаем с ней в обнимку, что не часто бывает, мне спится прекрасно, о бодрости с утра и говорить не стоит. Меня искренне волнует тепло ли она оделась, и какого цвета бельё на ней сегодня, платье или брюки, пообедала или снова потратила отведённое время на пациентов. Не грустит уже из-за того, что Яну папе отдать пришлось. Каждый её шаг, каждое движение, каждая мысль.
Когда она говорит, что увидеться мы не можем, мол, занята - планы есть, в башке апокалипсис начинается. Какого хрена? Как это на меня нет времени? Блд, так не бывает. Так не должно быть. Что-то с этим делать надо.
Выход один. Во всяком случае я для себя так решил.
На удивление не страшно. «Надо присмотреться», «Надо решить, подумать, с мыслями собраться» - отговорки чистой воды. Отсутствие желания менять что – либо. На то, чтобы понять – твоя девушка или нет, достаточно пары минут. Можно годы присматриваться и по итогу остаться в на*бе. Сколько через меня прошло - «Он от меня тринадцать лет вторую семью скрывал. Я и подумать не могла. Душа в душу». И наоборот.
Если она - та самая, пусть даже тупая как плитка шоколада будет, удовольствие гарантировано. Мы идеализируем тех, кого любим.
Вау. Любим. Стоит ли это скрывать, учитывая, что с того момента, как я увидел её в ресторане с другим мужиком, в моей голове мысль поселилась – «Юля не должна быть с кем-то другим. Только со мной. Только моей».
Ни о чем другом думать не выходит. Первое время меня неимоверно злил тот факт, что мне мало было её просто трахнуть. Потом стал получать удовольствие. С мазохизмом граничит.
Сегодня утром я, довольный собой, и уверенный в своем успехе вечернем, решил, что днем наконец-то работой займусь. Работой, на которую я, мягчайше говоря, забил всё что можно было забить. Но получив сообщение от Юли энтузиазма и рвения поубавилось. Трижды мною был прочитан контракт, и сейчас я при желании не вспомню о чём там речь шла. Таки дела. Степень моей зависимости, думаю, ясна. Поэтому не удивительно, что сейчас я сижу в ресторане и жду её.
Упрямство Юли – тема отдельная. Ослов не хочется впутывать в дебри такие. На её фоне - они существа покорные. Трижды за день я спрашивал, стараясь не давить, забрать ли ее из больницы. Но она, разумеется, доедет сама.
Достаю футляр из кармана. Щелкаю замком и чувствую, как сердце с опасной быстротой кровь качать начинает. Волнующе, как не крути. Серьёзные отношения и семья – понятия из разных категорий. Первое и то для меня было совершенно неинтересным. Сейчас же, я знаю точную дату – когда мы в ЗАГС пойдем, не заявления подавать, договорился уже об ускорении процедуры. Жить надо здесь и сейчас.
