«Я — контролирую — ситуацию!» — рапортовал им всем уверительно Кейрис, собственной персоной (он опустился на колено — и набирал, набирал рыжики в карманы; подсвечивать не требовалось, они светились…) — «Всё — под — контролем. Вот, это — образцы… Я — владею — ситуацией. Я — владею — собой. Меня уже — отпускает…» — «Вот-вот. Отпускает! Этак совсем отпустит! Ну, съешь парочку!» — «Не-не! На провокации — не поддаюсь! Вот, когда выйду к дому… Вот, когда увижу точно — это дом, да… Вот именно уже когда совсем подойду…» — «Да-да-да! Тогда можно захавать — не парочку, а пяток, точно!»
(Здорово я их обманул… За обратный путь Рыжий Голос ещё более ослабнет — можно будет ничего и не хавать…)… (…нет, нет, они всё же что-то заподозрили…)… (…а, вот! Если сейчас захавать ровно два — то на подходе как раз забуду захавать ещё пять, самый приходик ведь; нет, я умею же обманывать рогаликов!)…
…Дошёл, и даже очень легко (гиротрассер тянул за душу своими колючими наставлениями) — коттедж светился тепло и янтарно, был совершенно медов внутри, сказочен… Кей затёк в него, запер двери, снёс своим ключом доступ на «никому» — и, в остаточной рыжей подсветке мира (действительно забыл съесть последние пять!), заполз в межблизнецовье, в спящее переплетенье рук-ног, дыханий, лимона с мёдом и снов о несуществующем, выражаемом в непереводимом…
…И ни свет ни заря был разбужен кем-то, ломящимся в дверь. Выбрался с сожалением из-под рук-ног (контакт с близнецовыми телами нёс воистину нечто оздоровительное!), набросил шлафрок… Визор показывал Шеннону.
— Я по важному делу. Извините, что вламываюсь!
Пожав плечами, открыл, впустил — ворвалась, свеженькая, радостная:
— Решила инспектора проведать. Так и знала, что вы здесь! Но ещё, важное инфо!
Близнецы в глубинах неохотно зашевелились:
— Шен, ты чё это?
— А вот чё: Леска ваши мобики тухло перекладывала. Людвиг заподозрил, немножко.
— Она тупая, всё-таки…
— …всё-таки тупая, блин!
— Короче… Я пару раз их нормально переложила, но вам надо когти рвать. Возвращаться.
— Шен, ну мы немножко убиты ещё…
— …немножко ещё убиты. Ну через часик хоть…
На вид, впрочем, близнецы были не так уж убиты. Кажется, в ход пошло желание добрать немного ещё праздничка. Улёта. Отрыва.
— А… Моё дело предупредить.
Близнецы пособирались с мыслями ещё минут несколько, неохотно поднялись — и, в четыре руки, принялись собираться на выход. Шеннона тем временем встроилась, вписалась в контекст — первым делом найдя стаканчик с варёнкой:
— О… Немного густая. Вчерашняя?
— Да.
— Мне можно?
— На здоровье.
Отпила.
— О! Вкусная. Горло не дерёт.
— Это Кей делал! — объяснили ей тотчас же сторонние ценители, подав глас из спальни.
— Он улётно вообще делает.
— …улётно вообще в веществах разбирается!
— Только осторожно, она сильная!
— …сильная, ты осторожно!
Шеннона кивнула. Осторожно отхлебнула ещё…
Кейр поинтересовался у неё:
— А как ты поняла, что Людвиг заподозрил?
— А. Пинговал текстовой мелочью вечером пару раз. Утром — то есть уже скоро — запросто позвонит голосом. По какой-нибудь ерунде… А они — «Ну чё ты, Людвиг, мы дрыхнем ещё» — главное, ответить вживую. Людвиг предсказуем. Формалист.
— А Аахен близнецов не ведёт? Он похитрей Людвига, подозреваю.
— Когда — ведёт, когда — нет. Но у них с Людвигом не очень. Аахен Людвига недолюбливает. Они чё-то не поделили там, в методах воспитания… Ого, да… Подплющивает…
…Близнецы вовсю уже закрашивали ошенноненный холл своим медовым присутствием — в четыре руки паря, как оперфлотовские истребители. Их подплющенная оппонентка внезапно ушла штопором в перпендикулярную мысль:
— Тоже знаю… Я вот знаю… Человечество раньше очень много использовало такое вещество — его называли дрынк, или бухло; или ещё… лохокол… нет: локохол! На Земле оно ещё встречается, в колониях — уже нет…
— Да. Я пробовал. Не слишком интересная вещь… А в колониях — ты подумай: нужны особые сладкие плоды, причём, очень много. Это тебе не цветочек вырастить! Затем — их отжать, сок долго квасить; получится на вкус противная жидкость; пить её десятками грамм — прикинь, не в чаёк заваривать, а саму жижу пить!
— Ужас… — отозвалось раздвоенным хором в окружающих пространствах.
— …На Земле её ещё могут немного вкусней сделать. Но всё равно дрянь… А вещество — абсолютно тупое, простейшее — долбит целый организм. То есть, не какой-то точно-один рецептор в мозгу — а всё вообще. Поэтому от него последствия злостные. И зависимость… Если локохолику не дать бухло, когда он хочет — он умрёт, насмерть, вообще умрёт! От цепульки и даже тэшки, как бы тебя ни крутило, ну нет тэшки — помучаешься, но не погибнешь… Ну, то есть от них тоже сдохнуть можно — но от передоза, например. Но не от отмены. Понимаешь?
— Ужас, — повторила плющимая Шеннона.
— Ещё бы. Хотя — у локохола есть один плюс.
— Какой? — осторожно поинтересовалось со стороны.
— Именно: его гадостность. Пока его пить приучишься — несколько лет пройдёт.
Сзади помолчало. Затем ещё поинтересовалось:
— А цепулька — это что??
— Да! Цепулька!
— И ещё что-то ты советовал…
— Я?! Советовал?! Ну нет уж, цепульку — не советую! Как и прочее упомянутое. Вообще, чего попало — не жрать!
Реплика получила на удивление кроткое послушание в ответ:
— Угу…
— Угу.
— Шен, мы готовы!
Шеннона выдержала килограммовую паузу.
— Чё-то я… не рассчитала.
Опершись на локти, погрузила лоб в ладони:
— Ч-чёрт… чё-то меня всё убивает и убивает…
Близнецы, сигналя глазами, выманили Кейра, вытянули за рукава — и шёпотом проинструктировали в оба уха:
— Шенка всегда такая.
— Она всегда сначала не удалбывается, потом…
— …потом мордой в лужу падает.
— Ещё её тошнит.
— Ползёт к тазику…
— …потому что мы умеем отрываться, а она — нет!
Рекомая собралась с силами-мыслями, вдумчиво развернулась:
— Так… Доедете без меня? Я чуть-чуть… задержусь…
— Дда-дад, доедем! — звонко ответствовали младшие по званию — и потянулись к выходу, взглядом потянув Кейра за собой.
Шеннонин глайдер стоял рядом с инспекторским, точно и ровно. Кей только сейчас догадался, что синяя графема с завитушкой на борту его глайдера — это переосмысленный мостик с речкой; а руническая зелёная хрень на шеннонином — сосна в присутствии косогора, должно быть…
