– Все, ребята, больше не могу. В горле першит.
Пограничники недовольно зароптали. Сергей, вздохнув, посмотрел на них и заметил Бориса.
– Вот он продолжит! – улыбнулся, указав на сержанта.
Борис не стал ломаться и, встав, подошел к другу. Сергей уступил ему табурет и протянул гитару. Борис взял и, присев, подтянул струны. Друг, как обычно, не следил за этим. Выдав, пару переборов, Борис негромко затянул:
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто xодишь на дорогу
В старомодном ветxом шушуне…
Он не знал, почему вдруг вспомнились эти стихи – просто накатило. Прежде он к Есенину не обращался, но сейчас пел, невольно подражая исполнителю из фильма «Калина красная». Получалось так же проникновенно – у солдат заблестели глаза. Кто из них не вспоминал о доме? Почти всех ждали матери. «А ведь многих не дождутся, – сообразил Борис, заметив это. – Гробы с телами к ним не переправят – не заморачиваются этим здесь пока. Схоронят ребят прямо у заставы, лишь офицеров отвезут в Иман. Блядь, надо что-то делать!..»
От такой мысли он пел по-особому трогательно. Когда смолк, в казарме установилась тишина. Пограничники молчали, думая о чем-то о своем. Борис прислонил гитару к койке.
– Через полчаса отбой, – объявил, глянув на циферблат часов. – Всем оправиться, почистить зубы и подготовиться к поверке.
К нему подошел Сергей.
– Покурим? – предложил.
Борис кивнул и, встав, отправился за другом. На службе тот обзавелся вредной привычкой – вокруг почти все курили. Борис его не отговаривал, но сам дымить не стал. Компанию, когда просили составлял, но лишь затем, чтобы постоять и поговорить.
– Поешь ты очень хорошо, – сказал Сергей, затянувшись сигаретой. – Голос очень сильный, у меня слабее. До печенок пробрало. Знаешь, я на днях во сне маму видел. Не поверишь, словно наяву. Каждую морщинку разглядел. А она мне, улыбаясь, говорила, чтобы одевался потеплее, мол, у вас так холодно. Я ей отвечал: «Не беспокойся! У нас полушубки с валенками есть…»
«Сон! – пришла вдруг мысль к Борису. – Вот что может нам помочь…»
– А на гитаре я играю все же лучше, – завершил свой монолог Сергей.
– Ну, конечно! – подтвердил Борис с воодушевлением.
Друг удивленно глянул на него и пожал плечами. Выбросил окурок, и они пошли в барак. Привели себя в порядок и едва успели: дежурный по заставе приказал всем строиться. Общего подъема на заставах не бывает, чтобы не будить вернувшиеся с ночных дежурств наряды, но вечерняя поверка обязательна. Перед нею объявляют боевой расчет на следующий день. Спустя пять минут Борис лежал под одеялом и выстраивал в голове будущий разговор с начальником заставы…
Глава 10
В дверь кабинета постучали, когда беседа Стрельникова с прибывшим на заставу оперуполномоченным особого отдела отряда Буйневичем была в разгаре. Недовольно сморщившись – кого там принесло, начальник заставы произнес:
– Войдите!
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел сержант Коровка.
– Товарищ старший лейтенант, – доложил, бросив ладонь к ушанке. – Разрешите обратиться?
– Подождать не может? – нахмурился Стрельников.
– Никак нет, товарищ старший лейтенант, – помотал головой Коровка. – Дело срочное.
Стрельников вопросительно глянул на Буйневича.
– Пусть говорит, – кивнул оперуполномоченный. – И я послушаю. Надеюсь, это не секрет, сержант?
– Никак нет, – возразил Коровка. – Вас это касается тоже.
– Вот как? – оперуполномоченный насторожился. – Говори!
– Сон я видел, – сообщил сержант. – Думаю, что вещий. Хочу вам рассказать.
– Что?! – вскочил со стула Стрельников. – Ты с ума сошел, Коровка? Выйди вон!
– Погоди, Иван Иванович, – остановил его Буйневич. – Это ваш комсорг, насколько знаю? Ты его хвалил, ведь так?
– Да, – согласился Стрельников. – Он хороший младший командир, отделение у него отличное. Как к комсоргу нет претензий, но сегодня… – он развел руками.
– Полагаю, что сержант пришел не просто так, – продолжал Буйневич. – Так ведь? – посмотрел он на Коровку.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – ответил пограничник. – Никогда бы не решился, если бы не то, что я увидел. Это было страшно и касается нас всех.
– Пусть расскажет, – Буйневич глянул на начальника заставы.
– Ладно, время есть, – тот махнул рукой и сел. – Говори! – велел сержанту.
– Видел я во сне, как на Даманский ночью перебираются китайцы, – начал тот. – Все одеты в маскировочные халаты. Много их, не меньше роты. Может, больше, посчитать не смог. Занимают позиции вдоль берега, обращенного к нам. Разрывают снег, стелют вниз циновки и ложатся сверху. Что-то пьют из фляг, наверное, греются.
– Наблюдательный пост об этом не докладывал, – покачал головой Стрельников.
– Ночь, снег, метель, – покачал головой сержант. – Тяжело заметить. Я продолжу. Наступает утро. От китайского берега к острову демонстративно идут три десятка нарушителей. Пост докладывает на заставу, прибывает наша маневренная группа. Вы, товарищ командир, вместе со старшим лейтенантом и пятью пограничниками направляетесь к китайцам. Отделение Рабовича прикрывает группу с фланга. Вы подходите к китайцам и что-то говорите. Рядовой Петров снимает это все на фотоаппарат. А потом сует его за пазуху и поднимает кинокамеру. Вдруг один китаец, старший, наверное, вскидывает руку. Их первая шеренга расступается, вторая вскидывает автоматы и начинает в вас стрелять. От огня в упор все падают на лед… – Коровка сделал паузу. – Рабович с пограничниками вступают в бой. Но силы неравны, ребята на открытом месте. В короткое время их всех убивают или ранят. Китайцы подбегают к ним и к вам, и начинают добивать ножами и штыками. Я видел это словно наяву… – он тяжело вздохнул. – И даже слышал скрип, когда клинки входили в тело.
Сержант затих. Офицеры подавленно молчали. Картина, возникшая перед их глазами, получилась до жути реальной и впечатлила обоих. И, главное, не вызвала сомнений. Такое быть могло, вполне.
– Вам приходилось раньше видеть вещие сны? – нарушил молчание Буйневич.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – кивнул сержант. – Они сбывались. Но тогда мне снились мелкие дела. Перед экзаменом по физике за десять классов, я увидал билет, который вытащу. Утром вспомнил, взял учебник и повторил материал. И, что ж вы думаете, попался мне тринадцатый билет! Экзамен сдал на хорошо.
– Поповщина, какая-то, – пробурчал пришедший в себя Стрельников. – Коммунист не должен в это верить.
– Увы, Иван Иванович, – не согласился с ним Буйневич. – В школе КГБ нам рассказывали о таких вещах. Есть люди, которые обладают сверхчувствительностью и могут предвидеть неприятности. Нам рекомендовали таким не пренебрегать. Советую прислушаться к сержанту.
– Что ж, нам теперь не выдворять китайцев? – спросил начальник заставы. – Не выполнить приказ?
– Разрешите, товарищ старший лейтенант? – вклинился Коровка.
– Говори! – кивнул Стрельников.
– Нам в усиление придан БТР. Мы пока его для вытеснения китайцев не использовали, возили пограничников. Предлагаю следующее. Когда прибудем к месту нарушения границы, укроем БТР за косой у нашего берега, – он подошел к висевшей на стене карте и указал, где именно. – Китайцы, как я видел, появятся вот здесь, у мыса с южной стороны. Если так случится, я сяду с пограничниками в БТР, проеду по льду Уссури, обогну остров и заберусь на него с севера. Китайцы, как думаю, не заметят.
– Почему там? – спросил Буйневич.
– С нашей стороны у острова берег высокий и обрывистый, – сказал Коровка. – Машине не взобраться. На севере у острова затока, по льду заехать можно без проблем. Там берега везде пологие. Я хорошо знаю Даманский, много раз на нем бывал. Мы выдвинемся к мысу на юге. Там ехать пару километров. Если сон мой вещий, китайцы будут здесь в засаде и начнут стрелять по нам. Мы соответственно ответим. Если же я зря поднял тревогу, и их там нет, тоже не беда. БТР будет весомым аргументом, чтобы нарушители убрались.
