Домой я пришла в одиннадцать часов. Пока переоделась, сходила в душ, поужинала — приехала Анастасия.
Взвинченная, с кучей документов каких-то… Они никогда в её сумке не умещаются.
Обутая, прошла на кухню, открыла холодильник, достала бутылку и сделала два больших глотка виски.
У меня аж во рту загорчило, хотя я была лишь в роли наблюдателя.
— Что-то случилось?
То, как она посмотрела на меня, ничего доброго не предвещало. Я отложила тарелку и приборы подальше.
— Хорошо, что ты не спишь, — произнесла на выдохе и захлопнула холодильник. Так сильно, что раздался грохот изнутри. Что-то упало.
Настя подошла ко мне и сразу же поцеловала. Губы… мягкие и податливые, со вкусом алкоголя, помады и её самой.
Она отчаянно целовала меня, и я слышала звук, с которым расстёгивалась её юбка.
Женщина не отрывала взгляда от моих глаз… Он был слишком напористым, желающим жить только этим мгновением, грустным и окунал с головой в синюю глубину.
Настя положила мои руки на свои бёдра и больше не двигалась.
Я на ощупь порвала ей колготки, отодвинула в сторону бельё… заставила учащённо дышать и схватиться за мои плечи. Крепко.
Через какое-то время мы были уже в постели и снова молчали. Я знаю, что она не спит. Дыхание спящего человека отличается… Настя просто лежит ко мне спиной и думает о чём-то своем.
— Насть, можно вопрос?
— Завтра спросишь. Я слишком неадекватна сегодня.
— Но завтра уже тридцатое число… Что ты будешь делать в новогоднюю ночь?
— То же, что и в новогодний день. А вообще, я хотела завтра лететь к ребёнку.
— Надолго?
— На пару дней, ведь больше не разрешат. Сегодня… — Настя повернулась ко мне лицом, злорадно усмехнулась и схватила меня за лицо двумя руками. Будто она голову оторвать мне собиралась. — Я окончательно проиграла своего ребёнка. Суд оставил её отцу. Эта дрянь больше не отпустит её ко мне без сопровождающих.
Я ничего не понимаю в судах и детях… не понимаю, что Настя чувствует, хотя я вижу, что ей больно. Поэтому я молчала и терпела её крепкие руки на своём лице.
Почувствовав, что женщина снова притягивает меня ближе, привстаёт на локтях, а затем нависает надо мной, я поняла, что эта ночь только начинается.
Смутило то, что она встала в самый неподходящий момент и ушла в темноту комнаты… благо ненадолго.
Потом вернулась в постель, начала часто целовать шею и ключицы, проводить языком, где только что был оставлен поцелуй…
Сильнее развела ноги, коснулась пальцами и каким-то незнакомым холодом… и достаточно резко толкнулась телом.
Я аж прервала вдох и пыталась сосредоточиться на ощущениях.
«Это точно не руки моей Насти!»
Она притягивала за бёдра ближе, и её хватка доставляла мне больше дискомфорта, чем вот это… что она делала.
Выждав несколько секунд, Настя начала плавно двигаться.
Наверное, я была слишком неподвижна в тот момент и чуточку зажата…
Раз уж она несколько раз уже стукнула мне по коленке, чтобы я не смыкала ноги. Затем она подложила свои ладони мне под поясницу, обхватила руками зад, крепко сжала его и начала меня двигать, подстраивая под свой темп.
Зимой на улице поздно рассветает, но так красиво, когда открываешь сонные глаза, видишь падающий снег за окном и стоящую во мраке фигуру, укутанную лишь в простыню. Она небрежно прикрывает наготу, а я представляю её Венерой.
«Если бы я умела хорошо рисовать, не медлила бы ни секунды».
— Прости, я зверею последнее время, а другой, кажется, ты меня и не видела. — Настя продолжает смотреть в окно. «Как она поняла, что я проснулась?!» — Покажись утром врачу, к которой я записывала тебя.
— Зачем?
— На всякий случай.
— Я чувствую себя нормально.
— А я, нет.
Настя, и правда, дотошная в этих делах. Думаю, это хорошо.
— Ты же понимаешь, что я не могу взять тебя с собой?!
Наконец-то, женщина поворачивается ко мне и всматривается в моё выражение лица.
— Понимаю.
— Ты уже пожалела, что не улетела домой?
— Нет. А ты?
— Не знаю. Кажется, я наношу тебе много глубоких ран. Причём, делаю это осознанно. Знаю, что маленькая Анна отдаёт мне всю себя, без остатка, и принимаю это как должное. Должна признаться, у меня всё ещё есть мужчина… Когда ты подозревала меня в этом, я так сильно раздражалась, будто это ложное обвинение, но оно не ложное.
— То есть, это правда?
Я не могу поверить, что Настя решила просто взять и рассказать мне об этом.
— Да.
— Зачем ты это делаешь? Ладно со мной, раз уж наплевать… Но с мужчиной этим, за что ты так?
Настя присела на подоконник и сильнее укуталась в простынь.
— А-а-а, я всё поняла! Ты хочешь, чтобы мы расстались, поэтому рассказала?!
— Нет. Я просто хочу быть честнее с тобой.
— Зачем мне эта правда? Как её воспринимать вообще?
— Прежде всего, спокойно.
«О чём говорит эта женщина? Мы сейчас должны обсудить её измены и начать Новый год с других измен?! Значит, она всегда задерживалась у него. Мне неприятно думать об этих вещах».
— Анна, он нормальный и сначала изображал моего мужчину, чтобы мне отдали ребёнка, а потом всё само закрутилось. По большому счёту, мы просто знакомые…
— А мы с тобой? Кем мы друг другу приходимся, по большому счёту?
— Любовниками.
Анастасия подошла к кровати, присела передо мной на колени и обняла мои ноги, которые я не успела подогнуть. Она проводила пальцами по бёдрам, а губами по коленям. Оставляя лёгкую прохладу…
— Ты всегда собираешься так жить? Не пробовала встречаться с кем-нибудь одним? Ты же с ним тоже… спишь?!
— Я определюсь. Рано или поздно метаться мне надоест. Не делай такое лицо, будто кто-то умер…
На моё лицо она даже не посмотрела, но выводы сделала верные.
— Можешь одолжить мне денег?
— Возьми в бумажнике, в чёрной сумке.
— Мне нужно больше.
— Сколько?
— Тысяч… тридцать.
— В том же бумажнике, синяя карта. Пароль — номер моей машины и плюс цифра три на конце.
— Так просто?
— А в чём дело? — Настя поднялась с колен и присела рядом. Почему-то, ей захотелось обнять меня. Этот момент отдавался теплом в моём сердце… и оно, так отчаянно билось, когда женщина гладила меня по спине.
— Не спросишь, зачем мне такая сумма? Вдруг я не отдаю отчёт своим действиям и потрачу все деньги на запрещённые вещи?
— Тогда возврат я потребую с тебя вдвойне, — улыбнулась она и поцеловала меня в макушку. — Анна! Меня не будет в стране несколько дней, постарайся не навредить себе, не устраивать никаких тусовок у меня в квартире и Новый год… Не встречай его одна.
— У меня есть кое-какие планы.
— Кое-какие?
— Да. Пока не могу рассказать тебе, так как ты расстроила меня сегодня.
— Ладно. Имеешь право.
***
Она улетела во второй половине дня. Провожать её в аэропорт я не стала, притворилась, что сплю. Естественно, я разревелась, когда она закрыла дверь с обратной стороны, и, как ненормальная, я следила за её самолётом в онлайн-режиме. Ровно до тех пор, пока он не вылетел.
Мои планы на эти праздники, да и на каникулы тоже, были дикими и безрассудными. Я подскочила с постели, увидела на тумбочке возле кровати карту с выбитым именем «Madrashevich Anastasia».
Никогда не знала её фамилию ранее, понадобилось несколько секунд, чтобы её прочесть и суметь произнести. На табличке её кабинета даже нет никакой фамилии. Признаться, я не была уверена, что Настя оставит мне карту. Я купила билет в Петербург, воспользовавшись её компьютером, собрала маленькую дорожную сумку и тоже, вслед за своей убегающей женщиной, покинула квартиру. Без неё мне не хотелось здесь быть… Особенно, в такое время.
Сидя в зале ожидания, я сделала звонок родителям.
