Lina Mur - Fifty And One Step Bac

кем-либо, никогда моё дыхание не останавливалось, а

сердце...моё непонятное сердце, обычный комок мышц, не стучало в несколько раз быстрее, чем обычно.

Что со мной?

Мне хочется плакать, просто пореветь, как в глупых

фильмах и все станет отлично. Но я лишь сижу в

элегантной столовой и кручу в руках вилку, невидящим

взглядом смотря на стейк с овощами.

— ...вот так и получилось, — я улавливаю обрывок

папиной фразы и, моргая, поворачиваю на него голову.

Только сейчас я замечаю, что уголки его губ опущены

вниз, в руках бокал виски, а на лбу глубокая складка. Его

глаза печальны, а я даже не слышала о чём, он мне

говорил.

— Прости, папа, — тихо произношу я, и он улыбается, хотя даже не понимает, за что я извиняюсь.

— Ох, Мишель, я люблю тебя, принцесса моя, — тяжело вздыхает он.

— Я тебя тоже, — отвечаю я искренне и откладываю

вилку. Горло иссушено, его режут, и я не могу сглотнуть, поэтому беру сок и запиваю горький привкус реальности.

— Ладно, приятно аппетита, я отправляюсь спать.

Завтра новый день и я уже не знаю, что он мне

преподнесёт. Доброй ночи, — он залпом допивает виски и

ставит бокал на стол.

— Доброй, папочка, — ласково отвечаю я, и он дарит

мне ещё одну улыбку, перед тем как оставить меня одну.

21:03.

Я все ещё сижу в столовой с остывшим ужином и смотрю

на секундную стрелку на часах. Она так медленно ползёт, что мне кажется, можно сойти с ума. А что делает сейчас

Ник?

Я не могу. Не должна, чёрт побери! Не хочу

привязываться к нему!

Я зло встаю и выхожу в холл, чтобы достать телефон

из пальто. Сжимая в руках аппарат, я вижу, что он мигает.

Пропущенные...да, я все пропускаю, потому что мне

страшно за себя. Мне не нужны эмоции, это лишнее, это

мешает в этом мире.

Я иду в гостиную и сажусь на диван, подтягивая ноги к

груди. Моё сердце не успокаивается ни на секунду, оно в

отчаянии, оно не знает, как реагировать на такой стресс.

Да и я не знаю, как его пережить. Я встаю и начинаю

метаться по комнате, то подходя к окну, смотря на город, то замирая и прислушиваясь, надеясь услышать шаги и

стук за дверью. И снова по кругу, я как больной зверёныш

в клетке. Я не могу найти причины такого отношения к

Нику. Нормальные люди бегут от таких мужчин, он ведь

противоположность всему, чтобы я хотела. Неужели дело

в этом?

22:38.

Я бросаю взгляд на часы и устало опускаюсь на диван, подхватывая телефон. Меня знобит, и я делаю глубокий

вдох, нажимая на кнопку. Экран светится, и я вижу

пятнадцать пропущенных звонков и два сообщения.

Люк...Люк...и снова Люк. Но я ожидаю другого, я

ожидаю...блять...

Я бросаю телефон на диван и закрываю лицо руками, мне физически больно, и я не могу отыскать источник

боли. Почему? И даже спросить не у кого.

Подрываясь с места, я пролетаю через одну ступеньку

на второй этаж и захожу в свою спальню, попутно

включая свет. Я не знаю, что я ищу, но что-то должно

быть...что-то.

В моих руках появляется книга, и я открываю её.

Белый лист падает на пол, и я подбираю его, разворачиваю и вчитываюсь в то, что мне от него

осталось.

Когда-нибудь я забуду о нём, придёт спокойствие, новое равновесие, а пока...пока у меня есть возможность

испытывать ощущение реальности, и я хватаюсь за это, забираюсь в постель, задыхаясь от слез. Самое

страшное, что я не хочу прощаться, но это необходимо...

***

— Миша, ну подожди, — за мной идёт Люк, а я

сильнее сжимаю в руках книгу по психологии.

— Не сейчас, — бросаю я ему, огибая студентов.

— Блять, Мишель, стой! — зло окрикивает он меня, но

я ещё быстрее начинаю перебирать ногами, чтобы

убежать.

Гребаных пять дней прошло в тишине и покое

напряжении. Ник больше не писал и не звонил, не

появлялся, хотя на ужин к нам приходит Райли Вуд. В это

время я благополучно сослалась на усталость и пошла к

себе в спальню. Только я услышала краем уха, пока

поднималась, что у Ника нашлись более важные дела. А

я не знаю, то ли он так хорошо играл, то ли я его сильно

обидела? Я ничего о нём не знаю, и это меня раздражает, а ещё больше то, что я начинаю сожалеть о том, что не

выслушала его. Ведь всегда...каждый божий день я себе

говорила, что проблемы надо решать по мере их

поступления, а не бежать от них. Но нет...вся моя

бравада, всё рухнуло перед ним, словно я была

обнажена, и мне было нечем прикрыть себя.

— Миша, — меня резко хватают за локоть и насильно

поворачивают к себе.

— Что ты хочешь? — зло спрашиваю я Люка.

— Ты со мной не разговариваешь, не отвечаешь на

мои сообщения и звонки, просто игнорируешь меня. Что я

хочу? Объяснений я хочу, мать твою! — орет он так

громко, что проходящие мимо студенты хмыкают и с

интересом прислушиваются к нашему разговору.

— Это ты мне написал, что всё кончено, или мне

изменила память? — обвинительно указываю я на него

пальцем.

— Да я был в бешенстве, когда ты просто взяла и

ушла...убежала, а потом всё...тишина! Ни хрена это не

прикольно! — теперь он бросает в меня моими

поступками, а мне это так осточертело, что я тут же никну

и вздыхаю, проводя рукой по волосам.

— Люк, довольно. Я устала от твоих выдумок, я...

— Миша, прости меня, ну идиот я ревнивый, что с

меня возьмёшь? — перебивает он и его слова заставляют

меня улыбнуться. Господи, ведь он мне нравился больше

всех, сильнее всех, в его руках я чувствовала себя иначе.

Так что изменилось?

— Я купил два билета на выставку фотографий, она

будет завтра, пойдёшь со мной? — тут же говорит он, не

давая мне ответить.

— С удовольствием, — тихо произношу я. Пора

вернуться в реальный мир, хватит мечтать и думать, а

если бы. Придётся, как обычно, принимать то, на что

расщедрилась для меня судьба и это Люк. Я должна быть

благодарна ему, что он до сих пор не придушил меня за

моё потребительское отношение к нему.

— Хорошо...спасибо, тогда я завтра за тобой заеду в

половину восьмого? — его лицо озаряет улыбкой, и я

любуюсь его ямочками на щеках, его светлой щетиной и

по сравнению с Ником ещё детским лицом.

— Да, я буду готова, — заверяю я его.

— Тогда...до завтра, — неловко говорит он.