Отцу было не до меня, он с каждым месяцем всё больше отдалялся, растворяясь в своей новой семье, а я словно становился приживальцем — бесхозным, но, вроде как, не совсем чужим, а потому с сохранением койка-места в квартире. Но и всё.
Не знаю, чтобы из этого вышло, если бы не Валентина Петровна — мамина коллега по школе. Всё подмечала, всегда находила нужные слова поддержки и умела остановить у самого края. Только благодаря ей я перечитал бесчисленное количество книг, научился направлять энергию в нужное русло и, так и не втюхавшись во что-нибудь действительно недоброе, довольно сносно закончил девять классов и отправился во взрослую жизнь.
Технарь, так и неоконченный институт, мелкий бизнес по автозапчастям, по изготовлению тротуарной плитки, потом комплектующие к компьютерам и оборудование для пекарен, а от него, неожиданно вдруг, к приблудам для салонов красоты… И это не считая постоянных мелких темок: там впрягся, тут подсуетился, зацепился за знакомство, вовремя сориентировался… Словом, волка ноги кормят, а я наконец-то попал в тот мир, куда так тянуло с малолетства — мир серьёзных людей, которые делают дело на перспективу.
К двадцати трём годам у меня уже была машина, собственная двушка в центре и возможность пусть и не на всю катушку, но отдыхать на морях. А вторая часть родительского навета «Не жили богато — нечего и начинать» трансформировалась в «…самое время начать»
Примерно тогда же я случайно встретил мою добрую крёстную фею Валентину Петровну. Она как раз ушла из школы из-за конфликта с руководством и от безысходности — мужа нет, пятнадцатилетняя дочка-вертихвостка Карина на иждевении, съёмное жильё, за которое надо исправно платить и прочие расходы — пошла кассиром в магазин. Так Валентина и получила свою спокойную непыльную работу у меня, а я обзавёлся надёжной домохозяйкой с функцией рубануть правду-матку в лицо, если вдруг снова понесло куда-то не туда.
К двадцати четырём я стал совладельцем местечковой сети магазинов охота-рыбалка. К двадцати пяти окончательно осознал свою страсть к оружию и начал рыть в этом направлении — целенаправленно и рьяно, как кабан, почуявший трюфель.
Я словно шёл на взлёт, у меня пёрло по всем фронтам. Меня даже стали приглашать в передачи, типа «Молодой бизнес» и «Прорыв года» Жизнь была насыщена работой на износ и не менее изнурительным отдыхом. Женщины в моей постели сменялись так часто, что я даже не утруждался запоминать их имена, а ввёрнутая вовремя шуточка про «просто секс и ничего личного» служила надёжным входящим фильтром для действительно свободных отношений.
В двадцать семь, невероятным трудом вклинившись в существующую систему практически с нуля, я уже владел собственным пока ещё молодым, но бодро набирающим обороты бизнесом по легальной торговле оружием и чувствовал себя хозяином жизни, денег и власти.
Девятнадцатилетняя дочь Валентины Карина попала в мою постель, как и все остальные — на кураже. Как и все сразу получила коронное «ничего личного»-условие, и ожидаемо легко на него согласилась. Я не был у неё первым, да и она не имела особых иллюзий на мой счёт, хотя парочку публичных сцен ревности всё же закатила, после чего я, собственно, с нею и завязал — категорично и не вдаваясь в детали.
А через неделю дошли слухи, что она сделала аборт. Прижатая к стене Карина созналась, что беременность действительно была. От меня. И что она прервала её лишь потому, что я, бесчувственная тварь, разбил её любящее сердце…
Не сказать, чтобы я был человеком сентиментальным. Или что какой-то очень уж идейный или благородный, скорее даже наоборот, но именно в тот момент я словно врезался лбом в стену. Эйфория бескрайнего взлёта, гонка за удовольствиями и потребление входящих ресурсов без отдачи своей «десятины» обратно миру — стоит ли это человеческой жизни? Пусть даже человек этот — пока ещё только невнятный набор медицинских анализов…
Нет, я не стал в одночасье святошей, не завязал с вечеринками, женщинами и красивой жизнью, но всё чаще задумывался о том, что такое настоящие отношения? Бывают ли они в реальности и откуда берутся, если вокруг — куда ни глянь, одни лишь охотницы за удовольствиями и богатыми женихами?
Я словно почувствовал вдруг, что где-то есть ОНА, та самая, единственная, мне предназначенная судьбой — для нормальных честных отношений, любви и семьи. Только где-то — это где? И как не пропустить и не упустить её в этой сумасшедшей гонке удовольствий?
Приятели стали говорить, что я изменился, а у меня всего лишь появились другие интересы: ну правда, какой смысл в очередной тусовке, если вместо этого можно поучиться фотографировать макромир? Прыгнуть с парашютом, облететь полстраны на воздушном шаре или погрузиться с аквалангом в руины затопленного города? Прочесать лавки древностей в поисках артефактов, побеседовать о жизни с Далай-ламой или с Валаамским монахом. Стать меценатом секции иппотерапии для детей с ограниченными возможностями или, в память о матери, вложиться в разработку лекарства от рака? И вроде бы всё те же деньги, всё та же суета, но удовольствия от неё — в разы больше.
А потом в моей жизни появился вдруг отец. Но не тот, что остался в старом городе и с которым мы, словно чужие люди, теперь созванивались лишь по праздникам, а настоящий — известный столичный бизнесмен Шестаков Александр Александрович. Кто бы мог подумать!
Может, если бы я узнал о нём ещё в детстве, мне было бы многое понятнее про себя. Но я не знал, а отчим хранил тайну даже после маминой смерти. Да, собственно, настоящий отец тоже узнал обо мне случайно — заинтересовавшись одним из моих проектов и собирая информацию обо мне лично, выяснил кто моя мать. Оказалось — одна из его бывших возлюбленных, которая однажды, после какой-то ссоры, просто исчезла с радаров, а Шестакову было недосуг искать — ну уехала и уехала, мало ли их, таких, ещё будет…
И вот, спустя тридцать один год — подсчёт сроков и дат, встреча с потенциальным сыном, предложение пройти ДНК тест. И однозначный положительный результат.
Но кто бы знал, что до рокового сердечного приступа настоящему отцу на тот момент оставалось всего две недели!
Мы не успели ничего — ни толком узнать друг друга, ни публично объявить о родстве. И только в качестве подарка в честь нашей счастливой встречи я получил от отца недавно открывшийся клуб «Незнакомка» в центре города.
А ещё у меня появилась сестра. На десять лет младше, не похожая на меня внешне, но удивительно совпадающая характером — такая же пронырливая и рисковая. Она-то и стала моим проводником «в свет» столичного круга, и одним из наших первых выходов был юбилей приятеля отца — некоего Юрия Ерофеева. И там-то я и попал…
Сказать точно, что такого особенного было в той смешливой девочке с красивыми чертами лица и стройной фигуркой, что я, едва заметив её в толпе, почувствовал вдруг странное, незнакомое мне ранее возбуждение в крови не могу и до сих пор. Но я почувствовал и впервые в жизни растерялся. Выносил это тонкое, трепетное ощущение долгие пару месяцев у самого сердца и наконец понял, что это ОНО самое. Решил не размениваться на глупости и действовать наверняка — сразу с серьёзных намерений… И получил отказ!
Алиса. Али-с-са… Звучало поцелуем по губам и сладостью предвкушения. Манило, толкало на глупости даже в ущерб гордости. И я, как дурак, повёлся на этот зов и заявился в дом Ерофеева повторно. На что получил повторный отказ и известие о том, что сама Алиса, вильнув хвостом, уехала.
Это было… неприятно. Мягко говоря. Корил себя за вычурность: сватовство это идиотское, серьёзные намерения, портфолио, заводы-параходы… Не проще ли было подкатить по-обычному, так, как не знавал осечек, как без проблем клеил всяких там других? Проще. Но именно с Алисой не хотелось как с другими. Хотелось по-особенному, иначе… Иначе и получилось.
Выбирает всегда женщина — это истина, не требующая доказательств. Как бы ни хотел мужчина, как бы ни добивался, в какой бы золотой терем или любовный морок не заключал, если женщина решила «нет» — то так тому и быть. Насильно мил не будешь. И я принял её решение. И продолжил поиски той самой «своей единственной», но безуспешно — всё не то, всё не так. Пока однажды, в самый обычный вечер не встретил вдруг снова Её. И, главное, где?! На входе в этот… клуб, мать его!
