А Димка, какой-то нереальный в этой своей шубе нараспашку, высокий, румяный и взъерошенный ветром, уже оббивает снег с сапог…
— Пап, ты чего… — обдаёт меня холодом и тут же жаром. — Ты почему не предупредил? Ну пап! Ну кто так делает! — Хочется то ли реветь, то ли смеяться, то ли осерчало топать ножками. — Я… Ты… — И заметавшись по гостиной, я в последний момент, когда в холе уже хлопает дверь и громкий Димкин голос вопрошает: «Хозяева дома?», сбегаю в свою комнату.
Унять волнение не получается. Сердце колотится, руки дрожат, а я всё перетряхиваю гардероб, в поисках чего-нибудь особенного… Но всё не то! Это слишком просто, это наоборот — вычурно, это уже маловато, в этом я слишком беременная… А волосы?! Боже, да я мыла их аж вчера вечером! А макияж, а маникюр? Ну это же никуда не годится…
В комнату осторожно заглядывает экономка.
— Алиса, помощь нужна?
Говорит спокойно, словно ничего не происходит, а у самой по лицу блуждает загадочная улыбка.
— Да какой там, — бессильно оседаю я на кровать, — тут уже ничем не поможешь…
— Да вот ещё! Дай мне пятнадцать минут и всё будет в лучшем виде!
Смотрю, как она шустро пересматривает наряды, как и я недавно, один за другим откладывая их в кучу «не то»
— Что там вообще происходит, Галь?
— Юрий Ефимович с гостем в кабинете закрылись. Катя им туда чаю отнесла, говорит, сидят друг напротив друга и вроде как настроение у обоих хорошее, но при её появлении сразу замолчали и ждали пока выйдет. Наверное, дела важные обсуждают. Так что и у тебя время есть, успокойся. Вот смотри, это платье очень красивое.
Оборачиваюсь — она показывает мне тот самый сарафан. Почти лавандовый.
— Галина, вы смеётесь? Ему уже лет сто, и я в него не влезу!
— А вот и нет! Наоборот, у него талия под грудью, юбка летящая, как специально под животик шилось! Примерь!
Оказалось, действительно классно — нежно и женственно, а заметно налившаяся грудь только теперь и заполнила лиф полным аппетитным объёмом. Но от этой красоты мне становится только ещё больше волнительно.
— Я как дура, Галь. Пузо на нос лезет, а туда же… Ну куда эти плечи открытые? К чему? Давай лучше рубашку с брюками.
— Фух, придумала! Рубаху… Ты ещё в одеяло замотайся! Если есть чем похвалиться, то почему бы и нет? Тем более, что не до плеч твоих ему сейчас будет, точно, — указывает взглядом на живот. — Но, если уж так принципиально, могу палантин твой принести, хочешь?
Пока она убежала, я собираю волосы в высокую «улитку» и выпускаю пряди у лица. Подкрашиваю ресницы, добавляю нежных румян на скулы и мамины жемчужные серьги-капли в уши.
— Вот, смотри, — влетев к в комнату, Галина набрасывает мне на плечи невесомо-ажурный, похожий на пуховый иней палантин. — Какова красавица!
Замираю у зеркала. Ну-у-у… Наташа, блин, Ростова. Беременная.
— Так всё! — импульсивно сбрасываю палантин, дрожащими руками пытаюсь расстегнуть серьгу. — Я никуда не пойду! Нормальные люди так не делают! Что, сложно было заранее предупредить? И папа, главное…
Замолкаю, понимая вдруг, что как раз папа-то и знал заранее, и как раз папа-то и не предупредил, а Димка… Да они с ним просто спелись! Два сапога! Два домостроевца махровых, два…
— Ну, — поглядывая в окно, будто бы безразлично жмёт плечами Галина, — нормальные и на санях свататься не приезжают. А как подлетел-то, как подлетел! Каким нетерпением пышет! Добрый молодец, сокол ясный, и не абы что ведь придумал, а первым делом к отцу за благословлением. Да за такого ненормального десятерых нормальных дадут и полцарства в придачу, а ты нос воротишь! Смотри, доворотишься. Уведут — и глазом моргнуть не успеешь!
— Не уведут, — не в силах сдержать довольной улыбки до ушей, тоже поглядываю я на нарядные сани у крыльца, и сердце тает от счастливого предвкушения встречи. — Только не этого. Тут всё серьёзно, разве не видишь?
— Алиса, — заглядывает в комнату Катерина, — тебя Юрий Ефимович зовёт!
У двери отцовского кабинета замираю. Происходящее напоминает студенческий розыгрыш — много куража, шального веселья и романтики. Как-то всё не по-взрослому, как будто понарошку… но мне нравится! Понимаю вдруг, что именно этот мужчина и не мог заявиться иначе, и раз уж начал когда-то с нетрадиционно-традиционного сватовства, то было бы странно, если бы не довёл дело до конца. Только не он.
— Ну чего же ты? — шепчет в спину Галина, ласково подталкивает вперёд: — Смелее!
Они оба у книжной полки: отец ведёт пальцем по золочёным корешкам, видимо отыскивая что-то конкретное, Дмитрий заинтересованно следит за поиском.
— Папа, ты звал?
Оборачиваются оба. Я стискиваю края палантина на груди, и как ни заставляю себя, а голову поднять не могу. Чувствую, как полыхают взволнованным жаром щёки и, словно чуя неладное, ворочается в животе малыш. И с одной стороны, хочется поскорее пролистать этот неловкий момент странной встречи… а с другой — как же он мучительно прекрасен, и как же хочется запомнить его навсегда — до последней секундочки и гулкого удара сердца в груди!
— Эм-м, да, я… тут вот... Ты там… — начинает вдруг, странно хрипя, заикаться отец, я встревоженно вскидываю на него взгляд, и вижу то, чего даже представить себе не могла: папа, нервно жуёт ус и прячет стоящие в глазах слёзы, от которых и я вдруг чувствую предательскую щекотку в носу. — Кхм… Что ж, я, пожалуй, оставлю вас ненадолго… Вы тут… кхм… пообщайтесь пока.
Он поспешно выходит, и мы с Димкой остаёмся в напряжённой тишине.
— Ого… — наконец прерывает он молчание рваным выдохом. — Вот это… сюрприз!
Поднимаю взгляд, а женишок, оказывается, глаз оторвать не может от моего живота. На лице смесь удивления и растерянности. Да что там растерянность — он просто в шоке!
— После родов сделаем тест, — выдаю вдруг я, и сама же пугаюсь, но остановиться не могу, — чтобы ты не сомневался в отцовстве, потому что…
— Какой ещё тест, Алиса? — зажимает Димка моё лицо в ладонях. — Ты чего несёшь?
— Но ты же… — теряюсь я, — ты же, наверное, сомневаешься, что это твой…
— А! Так вот как ты обо мне думаешь, да? — хмурится он, но я слышу в голосе иронию. — Что я настолько туп, что среди всякой бредовой информации о твоём бывшем, не узнал главной — про его стерильность? Или… Был кто-то ещё кроме этого оленя?
Я вскидываю голову. Чего? Чего, блин?! Да как он смеет?!
— Прости, тупая шутка, — правильно считав мой взгляд, едва не бьется головой о стену Димка. — Прости! Просто я в шоке. В очень приятном, реально охренительном шоке! Лиска-а-а… — Не отпуская моего лица из ладоней прижимается лбом ко лбу. — Лиса…
И опускается вдруг на колено. Тянет руки к животу, словно желая его потискать, но в последний момент заставляет себя остановиться. На лице — буря эмоций, а сам рычит, мотая головой, и едва не хохочет, как будто резко тронулся умом.
— Так всё! — резко выдыхает и, зажмурившись, берёт паузу на пару мгновений. — Идём по порядку! — И, в лучших традициях мыльных опер вынув из кармана коробочку, открывает её: — Алис, выходи за меня уже, а? И поскорее, пожалуйста! У меня уже вообще нет сил терпеть, ну правда…
Смотрю на кольцо и чувствую себя королевной из девчачьих грёз, даже глаза защипало... Но наших так просто не возьмёшь! Складываю руки на груди и задираю повыше нос:
— Я не могу так сразу, мне надо подумать!
Димка смотрит на меня, смотрит…
— Да щас, ага! — вскакивает с колена и по-простецки выдёргивает кольцо из коробки. — Руку дай, несносная девчонка!
Я ломаюсь. Но так, для проформы, конечно. А он для проформы хмурится и, поймав мою ладонь, всё-таки надевает кольцо.
— Вот так-то! А то подумать ей надо, видишь ли. Ещё лет пять, ага. Свадьба, кстати, ровно через неделю, имей в виду! Все документы уже сегодня будут где надо.
— Так не честно! Я не готова! У меня даже платья нету!
— Вообще не проблема, распишемся по-тихому. А уже к венчанию подготовишься как положено, хоть пир на весь мир закати, я только за! — Подхватывает на руки, кружит, но, осторожно вернув на пол, серьёзнеет вдруг. Прижавшись лбом ко лбу, шепчет: — Я правда ждал этого, Алис… Мечтал. И я и правда готов быть для тебя и с тобой — и в горести, и в радости, отныне и навеки. И даже смерть не разлучит нас, потому что там, — тычет пальцем в потолок, — мы уже давно вместе, ты разве этого не чувствуешь?
